Когда я уже почти выехал на шоссе, зазвонил телефон. «Шуба», – прочитал я имя абонента. С секунду поколебавшись, я нажал «Ответить».
– Эй, приве-е-ет, как дела? – начал я разговор.
– …………
– Ммм…
– …………
– Вынужден ответить отказом, пупсик, – смеясь, ответил я.
– …………
– Нет, а что вы меня раньше не звали, когда я был…
– …………
– Никакого веселья не хочу.
– …………
– Чтобы отдыхать, нужно работать, а я…
– …………
– Веселитесь, вы заслужили. А я поеду домой репетировать семейную жизнь.
– …………
– И это… Спасибо, что позвал. Извини.
– …………
– Тебя туда же.
Разговор завершился. Я ехал и улыбался. Чему конкретно? Даже не знаю. Тому, что у меня, у нас всех всё хорошо. А Шуба меня звал на какое-то досужее мероприятие, на котором они с Глебом постоянные резиденты. Что именно за мероприятие Егор не уточнил, пытаясь заинтриговать меня. «Ты же журналист, исследователь…» – привёл, подсказанный Стальским, аргумент Егор, чем меня несказанно посмешил. Но для меня больше не существовало интересных мероприятий, кроме тех, что были у нас с Мартой. Вот, скажем, два дня назад: приезжаю домой, захожу в гостиную, а там никого нет. Только записка на столе. От Стальской. В ней написано: «Поднимись в бар на третьем этаже», и сердечко нарисовано.
Я поднимаюсь и что я вижу. Играет спокойная музыка. Свет везде выключен, только над баром и стойкой горят две тусклые лампочки. Джессика в фартуке и белой рубашке стоит за стойкой и натирает бокал вафельным полотенцем. Стальская, одетая в вечернее платье с открытой спиной, делает вид, что смакует мартини и в мою сторону даже не смотрит. Я включился в игру. Подсел рядом и махнул «бармену», мол «как обычно».
– Что ты пьёшь, милая? Мартини? – обратился я к «прекрасной незнакомке».
Стальская-незнакомка смерила меня оценивающим взглядом и промолчала.
– И повторите заказ для леди, – велел я «бармену».
Когда наши заказы были готовы, я возобновил общение.
– Так что… Как твоё имя, красавица?
– Мария, – промолвила Марта. – А твоё?
– Можешь звать меня Корнелиус, – сказал я.
Стальская сдержала порыв рассмеяться и продолжила игру. Отпив из своего олдфэшна чёрного Джонни, я, изображая матёрого соблазнителя, спросил:
– Как ты развлекаешься, детка?
Стальская перевела на меня томный взгляд и произнесла:
– Яблоки.
– Что?! Яблоки?.. – я с трудом придерживался роли; это всё было довольно смешно.
– Ем яблоки, – подтвердила «незнакомка».
– Яблоки?! Я не ослышался?
– Нет, ты не ослышался. Яблоки.
– Есть у меня яблоки, – сказал я, снова отпивая.
– Правда?! – проявила эмоции «незнакомка».
– Правда. Они у меня в номере. У меня номер в этой гостинице. Поднимемся, красавица?
– А у тебя точно есть яблоки?
– Точно, – беззвучно смеясь, проговорил я.
– Пойдём тогда, – она залпом прикончила свой мартини и съела оливку.
– Идём, – сдёргивая пиджак со спинки барного стула, сказал я и отправился вслед за «незнакомкой», легонько касаясь её обнаженной спины.
Мы сделали вид, что поднялись в мой номер, а на самом деле спустились на второй этаж и закрылись в мартовской спальне. Почему не в моей? Потому что у неё матрас лучше.
Кто-то скажет, что подобные игры практикуют пары, у которых отношения стали остывать. А-неа. Скажу по секрету: игры практикуют все, у кого есть фантазия.
И вот скажите теперь мне, – зачем мне нужны глебовско-шубовские тусовки, когда моя жизнь сложилась.
Я проехал ещё два или три километра по трассе, когда Эдит Пиаф на моём мобильном снова запела. На этот раз Стальский.
– Чего тебе надобно, Старч…ский? – спросил я.
«Тебе надо это увидеть, брат», – безапелляционным тоном заявил Глеб. Я, даже не думая притормаживать, ответил:
– Я уже всё видел, малыш. Сериалы, Стальский, сериалы.
«Просто поприсутствуй. Заодно заберёшь меня. Если я не смогу сам сесть за руль…»