– Да, – я достал из верхнего кармана пальто смартфон и остановил запись. – Кое-что вырежем и выложим в Сеть.
– Расскажешь Марте о Марке? – нейтральной интонацией поинтересовался Стальский.
– Не знаю пока, – ответил я.
*****
Вечером.
– Ну-ка, дай на минутку паспорт, – сказал я Джессике.
Стальские внимательно наблюдали за экспериментом.
– Take.
Я взял из рук Джессики документ, постучал им по ладони и воскликнул:
– Нет! Не давай никому свой паспорт!
Вернул ей книжицу.
– Давай ещё раз попробуем, – сказал я. – Дай мне свой паспорт.
Джессика отрицательно покачала головой, посмотрела исподлобья и забурчала что-то на своём языке.
– Так-то лучше, – удовлетворённо произнёс я и подумал, что если наложить на её бурчание минусовку от Deep Forest, то получился бы хит.
Труднее всего с правдой в такие времена,
когда все может быть правдой
Станислав Ежи Лец
Глава о пренебрежении релевантной информацией при суждении о корреляции или ассоциации
05 марта.
Одиннадцать часов дня.
– «Стрессовое недержание мочи у женщин», – прочёл я вслух заголовок в бесплатной газете. – «От этой проблемы страдает каждая вторая женщина в нашем городе».
– Та-а-к, – протянул Глеб.
Я перевернул страницу. Пробежал глазами афишу.
– Скоро выступает Александр Малинин, лекция-семинар в «Тутанхамоне» под названием «Женщинам о женщинах с женщинами». БГ двадцать восьмого марта в «Универсуме».
– Сходим?
– Куда? – спросил я.
– На «недержание мочи», – ответил Глеб и покатился со смеху над своей глупой шуткой.
Звонок сотового телефона заставил меня прекратить смеяться. Номер незнакомый. «Вадим Афтандилович?» – спросил дребезжащий голос.
– Да.
Мне показался этот голос знакомым. «Это Романов, Яков Семёнович».
– Кто, простите?
«Я купил у вас комплект мебели, – сервант и буфет, помните?»
– Ах, да! Здравствуйте Яков Рома… Семёнович! Что-то не так с мебелью?
«Нет-нет, я по другому вопросу». Глеб кивнул, мол «кто это?» Я махнул рукой, мол «потом объясню».
– По какому?
«Покажите мне трубку, – неожиданно твёрдо сказал благородный старец. – Сегодня».
Я опешил от неожиданности и какого-то непонятного страха, но потом взял себя в руки и спросил:
– О чём вы собственно говорите? Вы считаете…
«Не тратьте своё и моё время, молодой человек. Я – лучший в этом бизнесе, и мои связи обширны. Если этот предмет имеет хоть какую-то антикварную ценность, – я без труда найду наилучшее предложение. Если не среди любителей трубок, то среди почитателей Вождя Народов. Возможно, у этой вещицы есть аукционный потенциал; точнее скажу после тщательного осмотра. Впрочем, это не телефонный разговор. Скажу напоследок, что некоторые вещи имею цену только для некоторых людей, и цена зависит от их субъективной любви. Порой она очень высока».
«Многовато информации для нетелефонного разговора», – подумал я.
– А вам от…
«Я возьму тридцать пять процентов. Это цифра не обсуждается, но, поверьте мне, вы не сможете сбыть товар самостоятельно на более выгодных условиях!»
– Я всё понял. Который час? – я посмотрел на наручные часы. – Сейчас одиннадцать десять.
«Приезжайте к полудню. Я буду у себя в офисе».
– К полудню я не успею, – сказал я. – И к часу тоже. Может к трём?
«К двум устроит, молодой человек?»
– Устроит.
Яков Семёнович положил трубку. Мне необходимо выходить в ближайший час, чтобы без суеты успеть забрать коробку с трубкой из банковской ячейки. Зачем я хранил трубку в банковской ячейке? Мне нравилось думать, что она представляет ценность. И к тому же, в банке, где у меня один из счетов, бесплатно предоставляется маленькая ячейка, если на счету больше трёхсот тысяч.
– Звонил тот еврейский расовый антикварщик, – сказал я Стальскому.
– Что ему надо?