– Так что, Стальская, не говори мне о том дне в аквапарке и о ночи, когда ты «пришла дать последний шанс», потому что они были гораздо позже дня, когда я ещё не боялся чувствовать.
Установилось молчание. Я сделал шаг к двери. Она спокойным голосом сказала:
– Вадим, ты не должен идеализировать ни меня, ни себя. В чёрно-белом свете воспринимают мир только дети. До каких пор мы будем детьми?
Кажется, её вопрос не предполагал ответа, поэтому я сказал:
– Спокойной ночи, Марта.
А она мне сказала:
– Доброй ночи.
*****
Днём следующего дня Марта отправилась в город, чтобы вечером пойти на концерт «Мельницы», а Глеб уехал по каким-то делам ещё утром. Джессика убиралась в доме, а я снова не знал чем себя занять. Проходя мимо гостиного дивана, я в подробностях вспоминал вчерашний эпизод с Мартой. Мозг скручивался в узел. Я был противен сам себе даже больше, чем обычно. Не имея ещё чёткого плана, я надел пальто и вышел во двор.
*****
– Признаться, я выбрал именно вашу клинику среди четырёх в нашем городе, потому что мне понравилась картинка на сайте. Там где сидят два человечка, у одного над головой картинка с запутанными нитками, и эта картинка тянется к голове другого человечка, у которого эти нитки от первого человечка распутываются и наматываются на катушку. Что как бы символизирует то, что один человечек помогает распутать нитки первого человечка, под которыми подразумеваются, конечно, проблемы первого человечка… В общем, вот так…
– Я понимаю, – кивая, сказала приятная женщина в очках лет сорока.
– Я думал, что у вас тут кушетка будет, на которой я буду лежать и рассказывать…
– Вам неудобно в кресле?
– Нет-нет. Кресло отличное, кресло просто класс, – поспешил заверить я.
– Как я могу к вам обращаться?
– Ва… Корнелиус. Понимаю, редкое имя, тем не менее…
– Как угодно. Наши взаимоотношения – врача и пациента – строятся на доверительной и конфиденциальной основе. Информация о вас ни при каких обстоятельствах не попадёт к третьим лицам. Можете использовать псевдоним.
– Корнелиус – это моё настоящее имя, – заверил я.
– Хорошо. Корнелиус, что вас беспокоит.
Я вдохнул побольше воздуха и начал:
– У меня странные взаимоотношения с сестрой моего партнёра. В смысле делового партнёра, а не какого-то там ещё… Пометьте там в блокнотике. Это принципиальный момент. Всё началось почти десять лет назад – в августе – на празднике в честь годовщины основания нашего города…
*****
Когда я вышел на улицу, была половина шестого вечера, и шёл снег. По совету психолога я решил позвонить «той, кто выслушает» или «той, с кем можно провести время». Скорее всего, психолог говорила «тому, с кем можно поговорить на отвлечённые темы». В общем, я стал звонить Ксю. На третий гудок, я услышал её голос. «Привет», – мрачно сказала она.
– О! Привет, Ксю! Это Аронов.
«Я узнала». Кажется, она не была расположена болтать.
– Надеюсь, я не отвлекаю тебя от важных дел.
Молчание в трубке. Я продолжил:
– Скорее всего у тебя какие-то планы, – ведь завтра восьмое марта – но я вот решил позвонить – спросить: не желаешь ли ты где-нибудь поужинать, кино посмотреть, в театр, балет, картинг… Этот список не исчерпывающий, нет. А? Как насчёт кино? Театр?..
«Совсем оборзел, Аронов?! Думаешь, можешь просто позвонить, и назначить мне встречу?! Я тебе что, подружка для траха?!»
– Ой! Прости, пожалуйста, Ксю! – я не знал как повернуть время вспять.
«Чёртов психолог, насоветовал мне какой-то стыд!» – подумал я. В трубке раздались короткие гудки, а потом тишина.
Я сидел в машине и умирал от неловкости. Меня всего задёргали. Мои нервы стали как резинка на старых кальсонах. И это притом что я совершенно не измучен какой-либо занятостью. Телефон, всё ещё лежавший над бардачком, зазвонил.
– Кто там ещё?! – с досадой проговорил я.
Посмотрел на экран. Звонила Ксю. «Наверное, хочет ещё раз облаять меня». «Не брать!» – была мысль. Но я взял, собираясь продолжить оправдываться, тогда как в оправданиях больше не было необходимости.
«Ладно, Аронов, не обижайся, – на выдохе проговорила Ксения. – Заезжай за мной на работу. Через двадцать минут. Знаешь где редакция “Коммерсанта”?»
– Около Верховного Суда? – уточнил я.
«Да. Через двадцать минут. Не опаздывай. Пока».
*****
Одиннадцать вечера. После кино и кафешки, у меня на квартире. Мы оба в сильном подпитии.
– Вы же друзья, – заплетающимся языком проговорила Ксения.
Не могу точно вспомнить, к чему именно было это сказано. Может я случайно проболтался ей о том, что посетил психолога.
– Скорее партнёры. Раз уж мы… ты подняла эту тему, то скажу авторитетно: дружба, Ксюшенька, это как беговая дорожка, – организм изнашивается, а движения вперёд нет.
– Что-что? – Ксюша едва держала голову самостоятельно.
Я закатил глаза в показном негодовании и продолжил:
– Дружба, Ксюшенька, такая штука, которая как мёд, как клей, как супермёд: фиксирует тебя на «здесь и сейчас». Ну, понимаешь?..
Ксения отрицательно покачала головой, икнула и сморщилась. Я обреченно подумал, что вот: сейчас начнёт заблёвывать мне тут всё; но, это было только предупреждение со стороны организма, что не стоит так трясти головой. Я предпринял ещё одну попытку донести до собеседницы свою мысль. Кстати, о какой мысли идёт речь?!.. Ах, да.
– Дружба, Ксюшенька, это такое состояние, которое заставляет человека хотеть быть бессмертным. Понимаешь? Нет. А человек должен гнать от себя мысль о бессмертии. Понимаешь? Нет. Партнёрство, с другой стороны, – это всегда движение из точки «А» в точку «В». Понимаешь? Сама по себе – в чистом виде – дружба между мужчинами невозможна; невозможна, потому что бессмысленна, Ксюшенька. Дружба мужчин – это всегда партнёрство мужчин; военное, идейное, бизнес-партнёрство и так далее. Когда партнёрство заканчивается, Ксюшенька, остаётся воспоминание о недавнем партнёрстве – остывание дружбы. Жизнь на самом деле коротка; вот что я хотел сказать. Ксюша…
Ксения закрыла мне рот ладонью, чтобы я больше не разговаривал. Я сразу подумал, что сейчас микробы с её немытых рук набегут мне в рот. Через мгновение я забыл о чём говорил, а она убрала руку от моего рта. Картинка перед глазами начала вздрагивать, как коровий бок атакуемый слепнями. И почему мне пришло в голову такое сравнение?
– Пойдём, ляжем, – писклявым голосом сказала Ксю и начала карабкаться с пола на разложенный диван.