На Каенах не ездят глупые люди, а если да,
то по доверенности
Г.С.
Глава о Джессике – «воплощении домашней добродетели, – верной, экономной и расистке»
03 марта.
Решение вопроса о возвращении паспорта Джессики было явно затянуто. Главная проблема была в том, что мы никак не могли застать владельца массажного салона, – то он отдыхает, то он отдыхает, то он, сука, опять отдыхает за границей. Глебу пришла идея. За две недели до Нового Года он в очередной раз наведался в массажный салон, но не стал допытываться когда будет на месте хозяин, а просто пригласил девушку-администратора на ужин. В беседе с ней с глазу на глаз Глеб объяснил ситуацию и заручился её согласием помочь. Как мы и предполагали, сотрудницы заведения не жаловали своего босса.
В полдень третьего марта администратор прислала Стальскому сообщение о том что нужный нам человек на месте. Мы с Глебом оперативно выехали.
– И что он собой представляет? – на всякий случай поинтересовался я, когда мы подъезжали к месту.
– Не знаю. На карте звёздного неба его вообще нет, – зло ответил Стальский.
– Это неплохо, – ответил я и подумал: «А мы есть?»
– Но ЧВС у него больше девяти тысяч, – уверенно сказал Глеб.
– У нас не меньше, – сказал я. – Особенно под вдохновением.
Мы уже входили в здание торгово-развлекательного комплекса, когда Глеб обратил моё внимание на припаркованную рядом с входом машину.
– Поршак Бимерзкого, – сказал он.
– Да. Тёмно-синий, – сказал я.
– Номера его, – сто-сто.
– Хм, точно, не замечал. «с100то» – уникальное сочетание. Наверное, кучу денег выложил. Или кучу знакомств.
– Наверное, – рассеянно произнёс Стальский.
Мы поднялись на третий этаж.
– Я буду говорить, – шепнул мне Глеб.
Мы вошли в матовые стеклянные двери.
*****
Владелец был молод и игрив. Разговор, который вёлся через стойку рецепции, весьма скоро перерос в открытую конфронтацию. Так как моральное и во многом даже юридическое преимущество было на нашей стороне, мы намерены были идти до конца.
В какой-то момент, исчерпав слова, Стальский сделал шаг вперёд, намотал на правый кулак галстук мистера феодала, а левым кулаком замахнулся, чтобы ударить мистера феодала по лицу. Надо отдать должное быстроте реакции нашего оппонента: в долю секунды его мозг взвесил все «за» и «contra», а голосовой аппарат выдал единственно правильный ответ: «Ладно-ладно; документы здесь; сейчас отдам». Две девочки-сотрудницы, которые в самого начала жались друг к другу в углу рецепции, сжимая в потных ладонях телефоны, облегчённо выдохнули.
– Они здесь, под стойкой, – тоном разумного человека сказал владелец салона, видимо, намекая на то, что стоит немного ослабить хватку за его галстук.
– Они? – переспросил Глеб и удлинил поводок на одну окружность своего кулака.
Несчастный мудозвон наклонился под стойку рецепции, где, судя по звуку, отпер металлический ящик. Вынырнув из-под столешницы, он положил перед Глебом два паспорта – общегражданский и заграничный. Свободной рукой Стальский полистал оба документа и, убедившись, что они принадлежат гражданке Кении – нашей протеже – Джессике, отпустил галстук несостоявшегося рабовладельца и даже поправил узел, затянув его потуже.
– Всё в порядке, – спросил я.
– Да, – ответил Стальский.
– Да-да! – воскликнул наш оппонент, поправляя свою одежду и кидая взгляды на сотрудниц. – Забирайте и уходите!
Мы попрощались с «работницами мануфактуры» и направились к выходу. Когда мы уже почти вышли, наш оппонент обрёл гордость и заорал:
– Вы не знаете кто я!
– Ты хуесос, – обернувшись, будничным тоном ответил на его вопрос я.
– Вы не знаете, кто мой отец! – не сдавался несостоявшийся рабовладелец.
– Хуесос твой отец, – взял на себя труд ответить на второй вопрос Стальский.
Мы вышли за стеклянные двери салона и натолкнулись на Бимерзкого.
– Чёрт!.. – с чувством прошептал он.
– Не преувеличивай, Марк, – сказал я ему.
– Привет, – пожимая руку нашему адвокату, сказал Глеб.
Потом и я дал пять адвокату.
– Так вы что?.. – на ходу формулировал вопрос Бимерзкий.
– Забирали документы Джессики, – помахивая корочками, ответил Глеб.
– А ты? – с кривой улыбкой спросил я.
– А я…. Я… Я-то… – замялся Бимерзкий, досадуя на то, что я, как только сяду в машину, позвоню Стальской и расскажу, что её «папик» посещает дрочильные салоны.
– Ладно, мы торопимся, – сказал Глеб и увлёк меня за собой, потянув за рукав.
Спускаясь на эскалаторе с верхнего уровня на второй, я сказал Глебу:
– Замечательное, по-моему, оскорбление. Незаслуженно предано забвению.
– Какое? «Хуесос»?
– Ага.
– Согласен. Надо чаще использовать. Ты всё записал?