Войны эволюции: враг за спиной

Ермолов уткнулся лицом в свои ладони и закрыл глаза. После секундного размышления, он медленно стал поднимать голову вверх. Прижатые ладони сползали вниз, выдавая замершее в отчаянии лицо. Не открывая глаз, профессор произнес:

– Хорошо, я согласен.

– Вот и славно, – оживился Мильке и обратился уже ко всем, – разговор этот был очень закрытым. Поэтому во избежание лишних проблем попрошу вас молчать.

Он приложил палец к губам и привычно хитро улыбнулся.

***

Пока профессор Ермолов спешил в кабинет руководителя Академии, из зала, где проходила презентация, вышел высокий брюнет, в строгом сером костюме. Его лицо отличалось болезненной бледностью, а черные как смоль волосы были зализаны назад. Над верхней губой проходила тонкая линия усов, взгляд его голубых глаз казался чрезвычайно надменным и холодным.

– Как вам презентация, сенатор Борджиа? – окликнули его в большом холле.

Брюнет не удосужился даже обернуться и продолжил неспешной походкой направляться к выходу.

– Мне понравилось, особенно то представление, что устроил генерал Мильке, – бросил он брезгливо на ходу.

Сенатор предавался своим мыслям, пока среди идущих навстречу людей, не заметил весьма необычную для здешних стен особу. Короткая стрижка пылала ярко-оранжевым цветом. Желтые, тигровые глаза смотрели на мир хищно и злобно. Черная матовая одежда подчеркивала превосходную фигуру. Выглядела она эффектно, но очень пугающе.

Борджиа не сводил с девушки глаз, и она отвечала ему взаимностью. Они так и шли, пока не поравнялись. В этот момент в ладони сенатора оказался крошечный металлический цилиндр. Худая рука незаметно опустила его в карман матовой куртки незнакомки, а девушка, не сбавляя шага, продолжила идти вперед.

Сенатор неспешно направился к лифту, а незнакомка вытащила цилиндр, легким нажатием разломила его на две части и извлекла на свет маленький клочок бумаги. Девушка развернула его и прочитала:

– Презентация прошла успешно. Настаиваю на завтра, иначе будет поздно. Мильке что-то задумал.

Она небрежно бросила записку и стала спускаться по лестнице. Медленно планирующая к полу бумага вдруг ярко вспыхнула и очень быстро прогорела, не оставив после себя даже пепла.

***

Лаборатория «Биокиберии», облюбовавшая склон Олимпа, со стороны ничем себя не выдавала. Простой обыватель или залетный турист вряд ли мог предположить, что именно здесь ученые занимались секретными правительственными разработками. А все потому, что производственные помещения лаборатории уходили на три уровня вглубь склона, и на поверхности высился только огромный двухэтажный особняк. Его фасад украшали исполинские колонны, удерживающие над собой не менее внушительную террасу. На нее в свою очередь выходили большие окна, всегда открытые солнцу. В ясный погожий день особняк утопал в его лучах. В комнатах становилось светло, что непременно сказывалось на настроении персонала, по совместительству здесь же и проживавшего. Это место любили, этой работой дорожили.

Виноградные лозы укутывали особняк сплошным ковром. Здание купалось в зелени. Хотя в зелени купалось здесь все. Склон Олимпа по праву считался одним из самых красивых мест на Марсе. Вечнозеленые леса устремлялись к вершине и, постепенно редея, сменялись иссиня-белым ледником, который намертво сковал уснувшего навеки гиганта.

Первые минуты пребывания внутри коттеджа могли удивить любого человека. Столь велик был контраст между жилой частью и лабораторными помещениями. Спартанские условия в лаборатории с ультрасовременным оборудованием сменялись уютной домашней обстановкой в коттедже. Камины, колонны, мраморные лестницы, величественные картины и гобелены, изумительные по красоте люстры, сияющие мириадами хрустальных подвесок. На стенах коттеджа красовалось холодное оружие, у каминов стояли рыцарские доспехи. Дом был богат и величествен и полностью отражал вкусы его хозяина. Ермолов любил историю, любил вещи, пахнущие временем. Это был его самый настоящий фетиш.

Но не все в особняке отдавалось на откуп истории. При всей своей «музейности» дом, тем не менее, отличался наличием самой современной техники, призванной облегчать жизнь своим постояльцам. Создавая эстетичный визуальный образ, Ермолов думал и о комфорте. Главное для него было построить не столько красивый, сколько умный дом. Поэтому особняк буквально кишел разнообразными устройствами. Например, система распознавания голоса могла включать видеостены, которые идеально сочетались с убранством комнат за счет мастерского оформления рамок.

В особняке все было сделано так, чтобы человек мог расслабиться после тяжело рабочего дня. В каждой комнате имелся доступ к межпланетной компьютерной сети – космонету, была установлена персональная система управления климатом, имелся доступ к огромному файловому хранилищу, содержавшему в себе тысячи терабайтов данных, будь то аудио, видео или текстовая информация. А для особо искушенных техническими устройствами постояльцев всегда под рукой находились система управления сновидениями и даже массажные кабины.

Наступил вечер, нервозность в стенах «Биокиберии» сошла на «нет». После тяжелых испытаний оставалась только усталость. День у сотрудников лаборатории выдался напряженный. Но тяжелее всего было их подопечному, однако его невозмутимый внешний вид, как и всегда, не выдавал никаких эмоций. Восстановившись после посещения криокамеры, Александр направлялся в свою спальню, располагавшуюся на втором этаже строения. Кожные покровы биокиборга приобрели привычную бледность, а полные неиссякаемой энергией серые глаза светились неистовым блеском. Этот блеск ни с чем нельзя было спутать. Он мог выдать биокиборга с потрохами, но, к счастью, появлялся нечасто. Александр был чрезвычайно возбужден и очень боялся этого состояния, памятуя, чем оно ему грозило. Тем не менее, мысль о том, что сегодняшний инцидент имел для него какие-то особые последствия, не покидала его.

На биокиборге привычно болталась лаборантская роба – безразмерные белые штаны и рубаха без воротника с большим вырезом для головы. После пережитого за день, даже на фоне бурлившего внутри вулкана, он чувствовал накопившуюся усталость. Не столько чувствовал, сколько знал о ней. Биочип сканировал все системы организма и передавал информацию в мозг. Александр к этому привык, как привык к тому, что мог просто мыслить. Именно на уровне мыслей и происходил обмен данными с биочипом. К примеру, он с абсолютной точностью мог назвать температуру своего тела. Причем Александр просто знал это, ему не требовалась прикладывать каких-то усилий для этого, стоило просто подумать. Это касалось и много другого, и не только внутри организма. Расстояние до двери? С точностью до миллиметра? Легко!

Он мог видеть и слышать такое, что обычный человек просто не замечал или не слышал. Правда, его чувства искусственно притупляли. Биочип работал не на всю мощность. От этих ограничений Александр испытывал жуткий дискомфорт сродни тому, что случался с любым человеком, страдающим близорукостью, в тот момент, когда он без очков пытался рассмотреть что-то вдалеке. Но лишних вопросов он по привычке не задавал. К ответу «так необходимо» Александр давно привык, тем более ему давали возможность «дышать полной грудью» во время многочисленных тестирований.

Александр поднимался по мраморной винтовой лестнице на второй этаж. Там в одной из комнат располагалась его спальня, несколько отличавшаяся от остального убранства коттеджа. И отличалась она настолько, насколько подземная лаборатория контрастировала с самим особняком. Это был маленький оплот стерильных рабочих помещений в идеальной обстановке пятой волны архитектурного неоклассицизма.

В спальне Александра можно было увидеть все те же спартанские белые стены, широкую кровать без каких-либо настроек, с чуть ли не каменным матрасом, электронную книгу, выполненную в виде очередного стеклянного гаджета. На этом описание комнаты можно было закончить, но существовало одно существенное дополнение. Александр прекрасно понимал, что стены его спальни благодаря специфике отделочных материалов не пропускали посторонних звуков, препятствовали проникновению любого рода излучений. Это был настоящий вакуум для его биочипа, что сильно раздражало Александра, чувствующего себя здесь при обязательном соблюдении режима дня в настоящем заточении. Такие стерильные условия не могли не вызывать новых вопросов и возмущений, но он понимал, что при эмоциональной перегрузке, опять могло наступить опустошающее спокойствие. А главное ему совсем не хотелось об этом в скором времени самым странным образом забыть. Поэтому Александр научился останавливать свои размышления и прятать эмоции как можно глубже от самого себя. Ему в первую очередь хотелось сохранить воспоминания, коих и так растерялось уже предостаточно.

Александр отсчитывал ступени и анализировал свое состояние. Все тело было в норме, кроме кожи. Ей требовалась еще ночь, чтобы восстановить все свои защитные свойства. Биокиборг оценил свое состояние на девять из десяти и запомнил дату и время отчета. Все произошло рефлекторно, ему даже не пришлось принуждать себя к этому. Он улыбнулся этой мысли и, посмотрев на видеостену, вдруг произнес:

– Назарет, – этим кодовым словом включалась система «умного» дома, – включить видеостену.

Металлический голос безучастно ответил:

– Обработка голоса. Внимание: не хватает прав для запуска видеостены.

Александр пожал плечами, вздохнул, хотя и так знал, что доступ к внешнему миру был для него закрыт.

– Назарет. Играть мой трек-лист.

Голос с секундной задержкой ответил:

– Обработка голоса. Запрос принят. Трек-лист №1980 с заглавной песней «Prowler» группы «IRONMAIDEN». Местное время двадцать два часа тридцать минут. Период тишины наступит через тридцать минут. Спасибо за внимание.

До отбоя, называвшегося здесь «периодом тишины», оставалось очень мало времени, но зазвучавшая песня быстро отбросила эту неприятность на второй план:

– Walking through the city, looking oh so pretty, – довольно подпевал себе под нос Александр и поднимался дальше.

На шум из первой же комнаты выскочил сонный сотрудник лаборатории:

– О, Алекс, это ты. А я думаю, кто это балуется? Поздно ж.

– Привет, Олег, чего-то захотелось, а сам не пойму чего, извини, если разбудил, – оправдался Александр.

– Да все хорошо, мне все равно уже надо было вставать на ночную смену. Ты, кстати, уже знаешь, что у тебя завтра начинаются финальные тестирования с психологами?

– Знаю, а почему финальные?

Олег изменился в лице. Он понял, что сболтнул что-то лишнее и сразу пошел на попятную:

– Да нет, забудь, я оговорился. Конечно, просто тестирование.

Лаборант быстро ретировался обратно в комнату, а Александр сделал вид, что так ничего и не понял. Он вновь закивал головой в такт музыке, которая сопровождала его по дому с помощью датчиков движения.

– Удивительная песня. Тысяча лет, а слушается так свежо, как будто её свели только сегодня, – пробормотал Александр себе под нос.

Простым бормотанием он хотел сбить нарастающую тревогу. Не получалось. Ему совсем не хотелось идти в спальню и оставаться со своими мыслями один на один в том надоедливом вакууме. Напротив, он жаждал нарушить режим дня. Тянуло на улицу, на свежий воздух. Александр командой остановил музыку и отправился на террасу.

Вечером на улице становилось свежо, даже прохладно. Горный воздух пьянил чистотой и густотой своих запахов. Александр посмотрел на звезды, на горные леса, глубоко вдохнул и отчего-то сосредоточил свой слух. Что-то едва уловимое заставило его это сделать.

Перед балконом шла большая, способная вместить даже межпланетный корабль, взлетно-посадочная площадка. Она растворялась в непроглядных сумерках Олимпа, и лишь розоватое свечение буквы «Т» на её поверхности выхватывало на окраине ангар для аэромобилей. Именно оттуда и доносился вычлененный биочипом необычный звук.

Притушенный слух с трудом реагировал на источник. Стандартный диапазон зрения не позволял что-либо разглядеть. Александр напрягся, но со своими ограничениями ничего сделать не смог, хоть из кожи вон лезь. Оно и так понятно – блокировка биочипа, но любопытству это не объяснишь.

Просто так выходить из коттеджа он не имел права. По-тихому – тоже не вариант. На улице работают датчики движения, и стоит ему сделать шаг – площадка зальется ярким светом многочисленных огней освещения. Сотрудники дежурной смены по камерам установят нарушителя дисциплины, прибегут и уложат спать. Силком.

А откуда-то взявшееся шестое чувство подсказывало, что у ангаров явно происходило что-то интересное, настаивало – такое пропускать нельзя.