Один из рода

–Может, лучше я на других?– взмолился Анатолий, сгибаясь под тяжестью косы.

–Я бы поставил, но боюсь, что сразу сбежите. Вы человек богатый, избалованный, навоз собирать вам не с руки. Так что учитесь косить!

–Ладно, попробую,– сразу же согласился Горшков, напуганный альтернативой таскать навоз.

–Вот и хорошо! А ваша ошибка распространенная, и исправить ее просто. В момент кошения пятка косы должна идти практически по поверхности скашиваемого участка, а ее носик быть слегка приподнятым. Такое положение необходимо сохранять на протяжении всей работы, в противном случае коса будет втыкаться в землю.

Анатолий снова попробовал, и у него стало получаться, только работа эта все еще казалась чрезмерно утомительной. Рядом с Горшковым шел настоятель и помогал советом.

–Каждый взмах должен быть плавным. Старайтесь не напрягать руки, поскольку это вызовет лишнее утомление. После каждого взмаха правую ногу передвигайте на шаг вперед.

Анатолий послушался, и косить стало значительно легче.

–Ну, вот и все на сегодня,– наконец, сжалился отец Александр, когда они достигли небольшого рва между полем и лесом. – Сейчас отдыхать пойдем, но в следующий раз запомните, что при косьбе пятка косы с косовищем сгребает скошенную траву и укладывает ее в сторону на начало пройденного ранее прокоса, образуя так называемый валок. Учтите, что под ним не должно быть нескошенной травы. Прокос должен получаться прямым и примерно одинаковой ширины. Повторите завтра?

–Постараюсь, батюшка!– ответил Горшков, снимая футболку и оттирая ею мокрое от пота лицо.– Сейчас бы воды!

–А пойдемте, работницы наши угостят, наверное, – улыбнулся батюшка.

Анатолий принял из рук улыбчивой загорелой женщины в платке, намотанном на голову в виде тюрбана, термос. Внутри оказалась родниковая вода из чудотворного источника. Что повлияло на божественный вкус напитка: чудотворность источника или труд на свежем воздухе, Анатолий не знал, но такого вкусного напитка ему пить еще не приходилось.

Глава 6. В скиту

Поселили Горшкова в «Общаге», как он прозвал про себя гостиницу с одинаковыми двуярусными кроватями. Анатолий все злился на себя за то, что не сумел договориться с настоятелем о переселение в более благоустроенное жилье. Отец Александр был неумолим. Раз Анатолий подрядился трудником, да еще и в скит, придется смириться с условиями. Впрочем, есть одна альтернатива – железный вагончик. В него селятся бедолаги, которым места в гостинице не хватило. Ужаснувшись перспективе жариться в куске нагретой за день жести, Горшков смирился с «общагой» и стал обустраиваться в одной из комнат. Помогала ему в этом Лида, вернувшая из Козельска с огромной сумкой, заказанных братом вещей. Лида выбрала для него койку в нижнем ярусе недалеко от окна.

–Почему эта?– полюбопытствовал Анатолий.

–Отсюда звезды видно,– ответила сестра.– В детстве ты любил ложиться под окно и смотреть в темноте в небо.

–Надо же, ты помнишь это!– печально улыбнулся Анатолий. – Как жаль, что детство не вернуть!

–Вот и поживи тут без забот, как в детстве, посмотри на звезды, помечтай! – посоветовала Лида.

–Я давно разучился мечтать, – вздохнул Горшков,– пожалуй, теперь и не получится. Когда—то я грезил о богатстве, о карьере. Но мечты эти давно сбылись и превратились в обыденность. Богатство, как чемодан без ручки: и бросить жалко и нести тяжко. Лидка, вот ты много читаешь! Скажи мне, почему Бог так странно ответил на мои молитвы? Почему вместо того, чтобы дать, сколько нужно, засыпал меня деньгами по макушку? Это что, издевка?

–Не богохульствуй тут! – серьезно ответила Лида, взбивая подушку,– Видишь, какие чудеса нам Бог являет? Благодаря тебе я поняла некоторые важные вещи! Баба Ася нас насквозь видит, и что—то от нее такое исходит, похожее на материнскую любовь, но сильнее. Раньше—то я только к бабкам—гадалкам ходила, думала, что разницы нет, что все они чудеса от Бога совершают. А познакомилась с Асей и сразу поняла разницу. Те бабки несут одно зло. И ходить к ним большой грех! Завтра же на исповедь пойду, покаюсь.

–Ладно, ладно!– согласился Анатолий.– Не переживай! Я и не думал богохульствовать, просто хочу понять, для чего мне все это? Благотворительностью заниматься? Но я, кажется, и так занимаюсь. Какие—то деньги уходят в какие—то фонды. Емельянович говорит, что нужно «сдавать» в благотворительные фонды для уменьшения налогов. Но разве ж это настоящая благотворительность? Смотрю сколько людей милосердных, им бы дать денег. Но мои часто и обналичить невозможно. Я не могу просто так взять миллион и отдать бедному, минуя всю мою бюрократическую систему. А она тот миллион из лап своих не выпустит.

–Тебя волнует смысл жизни?– серьезно спросила Лида.

–Меня волнует то, для чего я тружусь, ночи не сплю, чтобы карточный домик, что я создал, не рассыпался. В чем тут смысл?

–Сложный вопрос! Я не знаю на него ответа,– призналась Лида.– Но у нас теперь есть Ася! Она все знает! Будешь ходить к ней – не забывай просить, чтобы и обо мне молилась. Здесь, в пакете шерсть для нее.

–Бирюзовая? – воскликнул Горшков, раскрывая пакет.– Ты что, Лидка, смеешься?

–А что не так?– обиделась сестра.– Красивый цвет!

–Цвет—то красивый, но из него будут мне свитер вязать, а вдруг его еще носить придется?

–Ой, я как-то и забыла, что это тебе на свитер! Думала покрасивее мохер для Аси взять. Ну ладно, убегаю, пока ты меня не побил! Если еще что будет нужно – звони, приеду после работы.

–Ладно, Лидок, спасибо! – вздохнул Анатолий.– Постараюсь больше тебя не беспокоить.

–Ничего, беспокой, пожалуйста! Мне приятно побыть в месте этом, благодатном. Даже уезжать не хочется! Завидую тебе!

–Рано завидуешь, может меня тут работой до смерти замучают.

–Ничего, терпи! Ты и дома без работы помирать вздумал. По больницам лежать стал. Забыл что ли?

–Ох, и правда, здесь сразу забыл, что болею!– удивился Анатолий. – Или я уже здоров?

–Ася сказала, что нет,– вздохнула сестра, – Как-то страшно тебя одного оставлять. Даже здесь. Может, Николая позовем? Будет с тобой сено косить? Ты ему за это двойную зарплату заплатишь.

–Не хочется! Коля будет мне напоминать о той жизни, о делах. А я хочу воспользоваться твоим советом и немного помечтать на свободе. Ведь я так давно не мечтал!

В скиту Анатолий Сергеевич зажил новой, незнакомой ему жизнью. Она казалась ему прекрасной. Все удивляло, было в новинку. Горшков с трудом выстаивал длинные службы и не забывал искренне благодарить Бога за новую для него реальность. Оказалось, что не все в этом мире повидал искушенный богач. Видал—то все, но не заметил главного. Есть мир, который не откроешь материальным ключом, и только Бог может впустить туда человека, по одному Ему ведомому Промыслу. Но это—то и есть настоящий мир! Там растут деревья, цветет трава, живут люди, так же, как в материальном мире, только совсем иначе. Анатолий ощущал каждой клеточкой это «иначе», но никакими словами не мог бы объяснить, как именно. Болезнь вырвала его из привычной материальной действительности и открыла вещи изнутри. Будто приоткрыла неведомую дверь. Горшков лишь издали ощущал благодать, видел ее источники. Чувствовал добро, исходящее от святынь, от людей, но более остро ощущал и зло. Благодаря беседам с Асей, в ее келье, он нашел в себе источник страха. Анатолий ублажал летние ночи за то, что они коротки, ведь именно по ночам начинались его страдания. Стиснув зубы, чтобы не разбудить уставших за день трудников, он трясся от озноба под тонким монастырским одеялом.

–Душа обнажена у тебя, братик, – объясняла его состояние Ася, накидывая петли на свои узловатые пальцы,– а грехов ты в себе много носишь, вон они тебя и царапают!

–Как это царапают?– удивлялся Анатолий.

–А вот как при смерти бывает! Живет себе человек, и в ус не дует. Душа, кажется, мозолями покрылась, совесть умерла. Но не так это! Совесть умереть не может. Как душа—то отходит, обнажается, то и ощущает всей силой грехи свои. Вот они – то не только царапать могут, а будто ножом резать!

–Матушка, это что значит? Умираю я?

–Нет, милый, ты не умрешь, но изменишься! А я, грешная, баба Ася, тебе в этом помогу. Вон, на полочке книга большая, возьми ее!

–Вы имеете в виду эту новую, в красном переплете?

–Возьми! И начинай читать! Ты будешь за меня читать, а я за тебя молиться! Так свитер и свяжем!

Книга в красном переплете оказалась Святым Евангелием, которого раньше, Горшков, всегда считавший себя верующим человеком, даже не касался. В маленьком домике Аси, похожем на избушку с бабой Ягою в придачу, и началось рождение Анатолия в новую жизнь. Он изменялся с каждой новой главой, которую его, израненная болезнью душа, воспринимала как животворный елей. И явно ощущал малейшее изменение в душе своей. У нового Анатолия, появилась жажда жизни, жажда познания – те чувства, которые он считал в себе безвозвратно потерянными.

Прочитав Новый Завет полностью, он пришел к пониманию, что такое настоящее покаяние, и со слезами выложил перед старицей всю свою непутевую жизнь.

–Ничего, ничего!– успокаивала Ася рыдавшего перед ней мужчину.– Вот теперь—то ты раскаялся, все будет хорошо! Пойди утречком исповедуйся, причастись, если дозволят и начнем с тобою новую жизнь. Грехи царапать перестанут, двери благодати откроются и ахнешь, когда познаешь, как прекрасен мир Божий!

–Благодарю Вас за все, матушка!– целовал ее сморщенные руки Анатолий.– И благодарю Бога за свою болезнь! Но как жить мне теперь? Сейчас еще страшнее стало! Ведь в моих руках судьбы? Как поступить со своим бизнесом? Есть капиталы, есть возможность получить в свои руки власть. Что посоветуете? От всего отказаться? Разрушить корпорацию, распродать? Может, уйти в монастырь?

–Это ты правду говоришь, что в твоих руках судьбы, милый! Все, что есть у тебя – дар Божий, и распоряжаться им надобно с умом! Господь, когда тебе все это давал, знал, что кроме тебя никто с задачей не справиться. Значит, ты сможешь! И власть тебе доступна не случайно. Применить можешь во благо. Но только не ошибись!

–А как же мне, матушка, не ошибиться?

–Встань, милый, с коленочек, присядь! Да садись поудобнее! Рассказ мой долгим будет! Может, и всю ночь придется просидеть. Ты готов?

–С вами, матушка, и расставаться не хочется. С вами чувствую, как будто Христос посреди нас!