Межгорье

– Андрюш, ну не злись, – обвивает руками мою шею. – Я не хотела ругаться.

– А чего ты хотела? – я закрываю ноутбук.

– Зачем вам кто-то посторонний в доме? Ты бы мог меня попросить. Я бы вам готовила и убирала. Я бы все для тебя сделала, ты же знаешь, – шепчет Татьяна, целуя мою шею. Ее горячий влажный язык скользит по коже, по щетине, забирается в ушную раковину. Член сразу встает. Я шире развожу бедра и, оттолкнувшись ногой, разворачиваюсь в кресле. Таня улыбается, медленно снимая футболку и лифчик. Ее грудь мягко колышется. Девушка быстро целует меня, обдавая своим терпким запахом, а затем опускается на колени. – Дай мне его… – Она тянется к моему ремню, расстегивает ширинку и опускает резинку трусов, обнажая мой торчащий член. – Какой он у тебя огромный, Андрей… – слышу, как она сглатывает, проводя по нему медленными дразнящими движениями. – Если бы ты только захотел, я бы сосала тебя день и ночь, я бы ушла от мужа… Андрей… – я не даю ей договорить. Схватив за волосы, направляю рот девушки туда, где хочу его.

Ее пальцы сжимают член у основания, пока девушка лижет головку, нарочно меня дразня.

– Соси, просто соси, – рычу на нее.

После того, как Татьяна взяла в рот, я трахнул ее на своем рабочем столе. Мы сидим на диване и снова одеваемся.

– Можно я останусь на ночь? – мяукающим голосом спрашивает девушка.

– А твой сын?

– Он у свекрови. Андрюша, ну пожалуйста. Я так по тебе истосковалась. Горю вся, – Татьяна жмется ко мне.

Я знаю, что будет правильным отправить ее домой к ребенку. Но ее сестра… Тогда она тоже уедет.

Не хочу портить Климу планы на ночь.

– Оставайся, – говорю я. – Дарья тоже останется?

– Еще бы, – смеется Татьяна. – А завтра опять будет ходить враскорячку.

– Что ты имеешь в виду? – я настораживаюсь.

– Твой сынуля совсем на тебя на похож, – замечает девушка. – Ты нежный, Андрюш, ты никогда не оставишь женщину без сладенького, а он… Дашка рассказывала, как он ее дерет – это просто жесть. Она потом сидеть не может. Хотя, знаешь, моей дуре нравится.

Глава 7. Виктория

Теперь я знаю, что Андрей имел ввиду, говоря “завтра пятница”.

По пятницам у Боголюбовых что-то вроде женского дня, когда приезжают девушки, которые убирают бунгало. Оказывается, они работают по совместительству и берут ночные смены. Днем – горничные, а ночью…

Моя комната располагается как раз над крышей пристройки, где спит Андрей. Но вчера у него было шумно.

Та женщина, Татьяна, кажется, осталась у него на ночь. Почти до полуночи я слышала ее мелодичный голос и звенящий смех с крыльца или из открытого окна – точно не поняла. У меня самой довольно низкий тембр. Не бас конечно, но говорить как та девушка – мягко и ласкающе, не получится. Про фигуру – вообще молчу. Я худощавая, и при росте метр семьдесят пять всегда выглядела неуклюжей и угловатой. Наверное, поэтому меня так зацепила эта рашн-версия Мэрилин Монро. И, хотя она Андрею явно в пупок дышит, очевидно, что ему это нравится.

Что до Клима… Сразу после ужина он принял душ. Я слышала, как наверху лилась вода, пока убирала со стола, но видеть – не видела. Днем он хотел поговорить, даже дождался пока из кухни уйдет его отец, только я не стала его слушать и пулей вылетела вслед за Андреем.

Не знаю, как относиться к этому парню.

Сначала я считала его неразговорчивым и нелюдимым, а теперь один его вид вызывает необъяснимую дрожь в моем теле. Это и тревога, и возбуждение – все вместе. Ночью я даже думала о том, что бы случилось, если бы в доме не было Андрея. Смогла бы я остановить Клима? Без понятия. Уверена, он переломает мне ребра, даже если просто ляжет на меня. Однако вторую девушку – я не запомнила ее имени, похоже, такой расклад не пугает. Я видела, как она поднималась вечером в домик на дереве.

И, по-хорошему, мне бы радоваться, только внутри что-то скребет. Это и не ревность, и не зависть… С чего бы мне ревновать совершенно посторонних мужчин? Не понимаю, что со мной, очень сложно объяснить столь противоречивое чувство. Ведь после того, как поступил со мной Кирилл, я должна шарахаться от каждого встречного парня, но Боголюбовы – оба – вызывают какие-то особенные ощущения. То до чертиков пугают, то волнуют так, что все внутри содрогается. Может быть, во всем виновато само это место, дикая природа, отсутствие людей поблизости или то, что теперь у меня появилось слишком много времени для размышлений.

Представляя, чем вчера занимался мой работодатель с Татьяной и Клим с другой девушкой, я прокалываю иголкой кончик указательного пальца и вскрикиваю.

– Что ты там делаешь, рукодельница? – спрашивает Андрей, вытирая руки полотенцем.

Он пришел пару минут назад – как раз к обеду, и понятия не имеет о том, что творится в моей голове.

– Хочу перешить фартук, – посасываю палец, поднимая взгляд на мужчину.

На секунду Андрей подвисает, глядя на мой рот и палец, а затем как ни в чем не бывало садится за стол.

– Если что, у меня есть швейная машинка, – говорит он.

– Швейная машинка? У тебя? – я встаю и убираю фартук на подоконник, чтобы вернуться к нему позже.

– Да, иногда приходится перестрачивать шлейки для собак, ну и так – по мелочи.

– Ты умеешь шить? – удивляюсь я.

Когда мы жили в Кириллом, он не то что шить, он тарелку за собой боялся в мойку убрать или носки подобрать.

– Да, – кивает Андрей с кривой улыбкой, – я как кот Матроскин. Что на обед? Пахнет вкусно.

– Рассольник, – сообщаю я, открывая крышку кастрюли.

Что бы я там себе не думала, пятничный визит двух девушек меня успокоил. Андрей с Климом точно не маньяки, во всяком случае, те девушки на утро были живы и здоровы. Утром я слышала голос Татьяны, когда проснулась. И даже нарочно не спускалась вниз какое-то время, чтобы не мешать им с Андреем пить кофе. Но в доме было тихо. Либо я просто не слышала их, когда они завтракали ни свет ни заря.

Но стоит только Климу появиться на кухне, как я вся внутренне съеживаюсь. Лицо обдает жаром. В голове сразу вспыхивают его слова. Конечно сейчас я реагирую на них с относительно холодной головой и снова думаю про себя: “Ну что за мужлан?” Но вчера, в той комнате… Я помню те несколько мгновений, когда признание парня не казалось мне чем-то грубым и непозволительным. Это было… горячо.

Ставя перед Климом тарелку, я раплескиваю суп. Рука дрогнула в самый неподходящий момент, когда парень откинул отросшую челку и посмотрел на меня так пронзительно, что я растерялась.

– Извини, я сейчас все… – бросаюсь к мойке, собираясь взять тряпку. Клим приподнимает над столом тарелку, чтобы я могла вытереть под ней. – Давай я в другую перелью, – тоже беру тарелку.

Но, прикоснувшись к его грубым пальцам, одергиваю руку.

– И так сойдет, – говорит парень, снова смахнув челку в сторону.

– Вик, а ты стричь умеешь? – спрашивает Андрей.

– Стричь? Волосы? – отходя от стола, чтобы бросить тряпку, показываю на свою голову.

– Да, – прижав к груди полбуханки, Андрей отрезает толстый ломоть и протягивает его сыну. Я забыла нарезать хлеб. – Клим оброс, не мешало бы его подстричь. Я так подумал, если ты шить умеешь, то, может, и еще много чего, – иронизирует мужчина.

– Просто я швея по образованию.

– Вон оно что, – тянет Андрей. – Ну, может, попробуешь? У женщин это всяко лучше получается. Я же сам его стригу, – мужчина показывает пальцами ножницы, – как барана.

– Как валуха, – цедит Клим, двигая желваками.

И он то ли хлеб так тщательно пережевывает, то ли выражает свое недовольство.

Андрей как-то подозрительно откашливается.