Затянутое Королевство: Правитель всех земель

Тот мальчишка, что был постарше, напомнил ему себя самого в юности, а младший походил на Равуса в те годы, когда он только начинал обучаться премудростям войны. Локселлус вспомнил свою клятву, и улыбка в мгновенье украсила его лик, пусть этого никто и не увидел. Он, отдавшийся Янну-Корру воитель, заключённый в пламени, понял, что отголоски прошлого будут сопровождать его на протяжении всего долгого путешествия. И они не могли сбить Чёрного Рыцаря с пути, даже если причиняли ему невыносимую боль.

Он сделал тяжкий вдох, а за ним освобождающий выдох.

– Решимость, юный Погавер… Должна она править миром. Нет силы большей и не будет никогда. Докажу это я, и докажет со мною святой Спессу. Вы ведь знаете, о ком говорю я, не так ли, граф Биран Погавер? Знаете вы, что должно произойти?

Локселлус призвал свой меч, обратил взор укоризны на отца семейства и засим отнял жизни его сыновей. Первым наземь пал младший, сражённый багровым пламенем, дабы не видеть смерть старшего, кой ушёл вслед за ним без крика иль иного восклицания. Чёрный Рыцарь не стал осквернять их лица. Он избрал путь сердечный и нанёс два последовательных удара – повторил милостивый обряд, который давным-давно над ним и Равусом провели высшие боги. Однако даже гибель дражайших членов семьи не заставила Бирана Погавера позабыть о молитве хотя бы на миг. Видя, как фатум приближается к нему, утопая в пустых просьбах, он взывал к Бастиону Ауросу и Леди Мезайе. Даже когда Локселлус поднял его над землёй, без доли напряжения держа за шею одной рукой и обжигая плоть, Погавер не прекратил молиться.

– Противны вы мне, граф. Поступки ваши и рода вашего изуродовали земли эти. Фанатично следуя догматам ложным, вы и предки ваши несли частицу второго слова. Нужна она мне в этот дивный час. Вижу я медальон в руках ваших и знаю, что таит он ответ на вопрос мой. Но перед тем, как заберу я его, хочу, чтобы ответили вы мне. Почему не поступили вы, как Ванхейм? Почему не спрятали свою частицу слова?

И их взгляды наконец соединились минором. В глазах набожного графа Погавера Обугленный Пасынок увидел главную слабость каждого верующего.

– Ах, это… Простите, о граф, но вынужден я разочаровать вас. Боги не помогают тем, кто не стремится к собственной защите. Бейтесь с фатумом каждый день, и, быть может, вас поддержат они. Бездействуйте – и сделают они то же самое. Знайте, что если правит вами слепая вера, то мною – благоволение надежды. А теперь прощайте, граф Биран Погавер. Служба ваша завершена.

Ещё один удар и ещё одна жертва. Опалённый жестокой правдой глупец пал пред Локселуссом без дыханья. Чёрный Рыцарь заполучил желанный трофей. Сжав медальон в ладони, он расколол его и увидел внутри заветный второй слог на клочке тканного полотна.

– Осталось всего три.

Имение Погавер тогда горело до самого утра, бросая вызов мириадам звёзд.

Даже если боги наблюдали то кровопролитие, они решили не вмешиваться, ибо Локселлус был абсолютно прав. Праздность веры требовала наказания. Возможно, не так его себе представляли покровители мира Драо, но Обугленный Пасынок и не нуждался в их одобрении.

Воля Янну-Корру руководила его клинком, измельчая людские чаянья и божественные законы.

Изображение №1: Имение Погавер во власти пламени Браан-ву – Ликование зла.

Глава 2. Лавгут – наше всё!

Тридцать второй день пятого месяца.

Лавгут Орнийский

Три долгие недели народ Сангерхъема провёл без своего короля. С каждым днём волнения возрастали, люди постепенно начинали задаваться вопросами, связывали таинственный уход монарха в тень с гибелью хранителя монеты на турнире григоров. Некоторые считали, что Орнийский боялся за жизни членов совета, другие придерживались мнения, что он покинул город по неотложным делам, ничего не сообщив. «Возможно, от поддержания инкогнито зависело нечто крайне важное» – думали представители знати и другие подкованные в политике граждане. Может быть, потеря Сиграма Кир’Канэса пагубно сказалась на духовном состоянии короля.

Никто не знал точного ответа, и это играло Лавгуту на руку.

Облачившись в одеяния уличной тени, накинув капюшон, он не раз и не два нарушил собственный приказ сидеть дома до выяснения обстоятельств, и всё благодаря глашатаю Гирнику. Усач умел держать язык за зубами. Некогда приближённый Арвольда Тирана, этот человек знал, как играть на два фронта, всегда ставя превыше всего благополучие Халлендора. И пока умница Тер’Йолиг отсиживался за двоих, Орнийский исследовал город в ожидании подкрепления с островного государства. Король совсем забыл, каким ловким мог быть, если того требовала ситуация. Навыки григора сохранились.

Несколько раз он побывал у северной границы Сангерхъема, дабы послушать, что говорят торговцы; пару вечеров провёл в шумной компании завсегдатаев корчмы у Кернила и был приятно удивлён тамошними настроениями. Таким, как Лавгут, не привыкать к лести и перешёптываниям за спиной, однако все, кто попадался ему на глаза, не зная, что их правитель за ними наблюдает, говорили о том, как сильно любят его и о том, что они абсолютно уверены, что в конце концов в Доме Песен всё будет хорошо. Буквально одной недели хватило, чтобы Орнийский мысленно отругал себя за то, что разуверился в людской преданности. Даже без прямых вопросов подданные, сами того не осознавая, помогали ему.

Например, среди корчмарей прошёл слух о затишье в районе Ветряных мельниц, якобы похищения прекратились. Лавгут связывал эту деталь с уходом знати в тень. Увы, он не мог догадаться, что за исчезновениями граждан стоял Тигиан Янош, кой отбыл вместе с отцом в королевство Тсандер. Информация об их самовольном отъезде разлетелась по всему Стенграду, став достоянием общественности. Монарху следовало наказать проигнорировавшего его приказ Всеотца, но, видят боги, дел и так было по горло. Выговор Мэйлору или нечто большее могло и подождать, ибо Лавгут этим днём направлялся в район Мельниц по особой причине.

Как и неделю назад, он хотел проведать Донсо Четырёхпалого. Этот верный слуга короны из-за несговорчивости графини Ностромо угодил в не самую приятную ситуацию, а именно сидел дома без прикрытия в столь опасное время. Клементы скучали вдвоём, Яноши самовольно покинули Сангерхъем, Гирник прохлаждался с верной ему охраной в лице отряда григоров всех четырёх учений, а королю, кой в душе всё так же был простолюдином, надлежало присмотреть за Донсо. Его дом располагался в центре района. На вид ничего особенного: крепкое двухэтажное сооружение с пластинчатой крышей. Когда-то сам Лавгут жил в похожем доме с десятью братьями по оружию, ибо ученикам-григорам собственного жилья не выделяли по законам ныне покойного Арвольда. Всюду знакомые элементы, чувство ностальгии на каждом шагу… немудрено, что в стенах жилища Донсо монарх чувствовал себя как дома. Воспользовавшись данным ему двумя неделями ранее ключом, он отворил дверь и сразу же услышал крик радушного хозяина со второго этажа:

– Доброго дня! Я вас жду! Мясо стоит на огне! Будет вкусно!

– Здравствуй, мой друг! Спасибо, я как раз проголодался, – ответил Лавгут, заперев за собой дверь и повесив накидку на крючок.

Лестница в доме Четырёхпалого скрипела, едва стоило на неё наступить. Нагрянь к нему недоброжелатель, он бы понял это ещё на первой ступени. Шаги знающих людей были отчётливыми, очень громкими, ведь они все как один понимали, что нет смысла осторожничать – звук всё равно будет слышно. А тот, кто пытался двигаться тихо, создавал особый шум, едкий, пробирающий насквозь своей фальшью.

Лавгут хотел было подшутить над старым другом, но у него отпало всякое желание устраивать розыгрыш, едва он учуял дивный запах мяса. Донсо жарил куриные крылья, своё любимое лакомство. Он никогда не скупился на специи, знал, сколько необходимо держать птицу над углями, и, со слов его постоянных гостей, готовил лучший соус из спелых помидоров во всём Драо. Их образ манил Лавгута наверх.

– Пахнет просто потрясающе! Снова острый соус? Или будет кисло-сладкий?

– Я пока не решил! – отозвался Донсо. – Вы ещё можете повлиять на моё мнение, Ваше Величество!

– Рад это слышать.

Орнийский поднялся на второй этаж и увидел друга, устроившегося у балкона. Мастер-повар использовал его для готовки особо жарких блюд, чтобы дым не скапливался в помещениях.

– Спасибо, что навестили меня! – поспешил Четырёхпалый, разгоняя кучную серость свободной рукой.

– Тебе спасибо, что принимаешь как гостя. Ты выходишь на балкон? Тебя ведь могут увидеть.

– Быть богам впроголодь… Вот поэтому я и тянусь через порог изо всех сил, сидя на этом ужасно неудобном стуле и сгорбившись, как швея, – объяснил Донсо и продемонстрировал, как он через дверной проём подстёгивает угли длинной кочергой.

– Ну и конструкция… Не знал, что ты такой ловкий.

– Я тоже не знал. Признаться вам честно, мой король, жить так очень тяжело. В особенности сложно закупаться продуктами. Приходится доплачивать, чтобы мне всё приносили к порогу. Люди шептаться начинают. Думают, моя отсидка связана с Вашим исчезновением.

– Нельзя винить их в догадливости. Что насчёт лишних убытков, то я всё покрою.

Лавгут встал за спиной Четырёхпалого и положил руки ему на плечи.

– И я очень рад, что с тобой всё в полном порядке. В отличие от твоих владений…

Монарх осмотрелся и глазом знатока оценил обстановку.

– Когда ты последний раз убирался дома? Стены стали серыми от пыли, на подоконниках, небось, слой с ноготь взрослого мужа.

Пусть старина Донсо и хорошо зарабатывал на выпечке хлеба и поддержании порядка в районе Мельниц, жилище его было более чем скромным. Минимум мебели, самые дешёвые подсвечники, лишённые причудливых изгибов, а ковры на полу, чёрные, как доспехи григоров, скорее служили пылесборниками, нежели тщательно продуманными элементами убранства. Чего говорить о стенных, которые так и вожделели стать пристанищем для прожорливых до древесины насекомых? В здравом уме никто и подумать не мог, что здесь жил уважаемый человек, один из самых влиятельных деятелей столицы, своими поступками заслуживший уважение сограждан.

– Вы задавали мне тот же вопрос неделю назад, Ваше Величество, – ответил он и покачал головой влево-вправо, словно попытался стряхнуть пыль с волос. – Я не могу заставить себя заняться уборкой.

– Почему?

– Мои деньги позволяют мне сделать ремонт, а рукам, может, и не хватает по одному пальцу, они тем не менее в состоянии крепко держать метлу. Но я не хочу приводить это место в порядок…

Он вытащил из вязаного мешка у себя под ногами крупный помидор и принялся чистить его ножом.

– Большая тоска захватила меня, понимаете? Сперва проблемы с курильными домами, потом исчезновения хороших людей, моих знакомых. А теперь ещё и Янну-Корру вернулся.

– Об этом стало известно не так давно…

– Так я здесь и не жил почти, Ваше Величество. Мой район – это мой дом. Я могу заночевать в таверне, могу остаться в тёплой кровати любимой женщины. А могу вообще задремать на работе. Только если кого-то надо привести в гости, я вспоминаю об этом месте, и люди так восторгаются моими блюдами, что не обращают внимания на здешнюю разруху. Хотя… тут ещё месяц назад было вполне ничего. Я вызывал сюда свою знакомую, и она за умеренную плату всё прибрала. А теперь её не позовёшь… И с Сиграмом в карты не перекинешься.

– Знаю, – вздохнул Лавгут. – Вы дружили. Говорят, вы очень любили играть в анкор.

– Не то слово! – согласился Донсо, ощутив хлад слёз на своих щеках. – Я очень по нему скучаю, мой король. Он был моим лучшим другом. Мы часто сидели за элем и обсуждали всё на свете. Его жена даже немного ревновала. Но теперь она единственное напоминание о нём. Мы стали с ней переписываться.