Шут герцога де Лонгвиля

– Кто это?

– О, он достойнейший слуга вашего отца, преданнейший человек, умница и замечательный исполнитель!

– Но им распоряжаюсь не я, а господни герцог.

– И что? Подойдите к отцу, скажите, что видели дурной сон – ваша внешность говорит за то, что вы плохо спали нынешней ночью, и написали письмо жениху. Может, и господин де Лонгвиль захочет обменяться взаимными любезностями с будущим зятем? И тогда он пошлет Жана, как самого лучшего слугу. Вы попросите отца, он вам не откажет. А мне пора обедать и спать. – сказал Анри, направляясь к выходу.

– Как, ты уже уходишь?

– Простите, баронесса, я не железный. Можете потом меня хоть убить, но сейчас дайте выспаться и пожелайте спокойного отдыха тому, кто сутки напролет провел в дороге, исполняя ваше поручение.

– Хорошо. Спокойной ночи, друг мой! – улыбнулась вслед ему Генриетта.

Глава 25

Ответ от графа пришел скоро. В нем господин до Лозен просил будущую супругу не беспокоиться о его болезни, опасность осталась далеко позади, и он спешил сообщить, что почти совершенно здоров. Он признался, что письмо госпожи баронессы взволновало его, он полностью разделяет мнение дорогой невесты и для того, чтобы исправить положение, собирается на днях посетить замок Лонгвиль. Жених выразил надежду на взаимопонимание и ответную любовь к нему госпожи де Жанлис.

Письмо было наполнено чувственности и равнодушного внимания и повергло Генриетту в отчаяние. Теперь выхода не оставалось, и несчастная баронесса никак не могла свыкнуться с мыслью (ей было страшно), что ЭТО все-таки произойдет. Ей казалось, что до тех пор, пока она не смирится, кое на что можно надеяться.

С каждым мигом уверенности в счастливом исходе становилось все меньше. Она проплакала целый день, не появляясь на глаза герцогу. И Анри, которому пришлось провести с ней все это время, не знал, чем ее утешить.

В конце концов ему стало надоедать нытье госпожи, и он попытался потихоньку дезертировать с поля боя. Но Генриетта предугадала его коварные намерения и с еще большими рыданиями, способными вывернуть наизнанку и самое черствое сердце (не то, каким обладал Анри), упросила не оставлять ее в одиночестве.

– Ну чем же я вам могу помочь? – спросила молодой человек.

– Скажи, к кому мне обратиться за покровительством? – рыдала госпожа. – Кто откликнется на просьбу?

– Попытайтесь обратиться к де Шатильону, – предложил, пожав плечами, юноша. – Если он вас любит, он найдет способ, как спасти вас от ненавистного брака.

– Маркиза? Ну нет! – и глаза Генриетты зло блеснули. – Было время, когда я молилась на него, только в нем видела свое избавление. Но после его трусливого письма я не жалею больше знать этого господина.

– Дело ваше, – снова пожал плечами молодой человек. – Не берусь судить о маркизе, ибо на меня он не произвел впечатление отчаянно храброго человека, способного драться за любовь. Да и есть ли она у него…

– Тогда тем более! Я приказываю забыть о нем и не упоминать в этом доме его имени!

– Хорошо, госпожа.

Баронесса некоторое время еще плакала, потом спросила:

– Милый Анри, признайся честно, ты меня любил когда-нибудь?

– Разве это имеет какое-то отношение к вашему горю? – удивился юноша.

– Отвечай, когда тебя спрашивают! – настоятельно потребовала баронесса.

– Э, нет, дорогая госпожа, так не получится, – возразил молодой человек. – Вы же сами все портите

– Чем?

– Вы спросили, любил ли я вас, и спросили невежливо. Как же вы хотите, чтобы я дал вам утвердительный ответ?

– Почему ты так любишь злословить! Отвечай! – Генриетта топнула ногой.

Анри покачал головой. Госпожа де Жанлис оставалась верна себе. Но он не был жестокосердным.

– Отвечу искренне. Да, может быть, в определенные моменты вы мне нравились.

– Но я спрашиваю, любил ли ты? Меня.

– Не уверен.

– В чем?

– Не уверен, что не любил.

– Опять развлекаешься игрой слов?

– А вы меня не любите, я знаю.

– Ты смешной. У тебя нет права требовать любви от собственной госпожи.

– Я ничего не требую, я прошу отпустить меня на волю. Я ничего вам не должен.

– Ты предатель! – воскликнула Генриетта. – Не хочешь понять, что мне ты сейчас нужнее других! Мне необходима близкая душа, с которой можно поделиться несчастьем и болью, поплакать вместе…

– Неужели я обязан плакать вместе с вами? – хмыкнул Анри.

– Не иронизируй. Это не стоит твоих колкостей.

– Я не понимаю, госпожа. Дайте мне слово, что отпустите меня на все четыре стороны, как только покинете Лонгвиль.

– Ты хочешь сказать, когда я выйду замуж?

– Хотя бы.

– Жестокий человек! Ты предал меня!

– Я прошу только одного-единственного обещания.

– Если оно тебе дороже всего на свете, дороже любви и верности, получай его. Я обещаю!

– Что вы обещаете?

– Обещаю отпустить тебя сразу, как только покину Лонгвиль.

– Благодарю вас, госпожа. И надеюсь на вашу честность.

– Я, наверное, уйду в монастырь!