Ах! Женщины! Женщины!!! Роман

– Бабушка, иди к нам! – она с гордостью оглядывалась вокруг и, если на них кто-нибудь смотрел, очень радовалась. Постепенно она забыла, что это не её внуки, и говорила соседкам:

– Нашим-то нужно и то, и это, и на новогодний концерт купить билеты.

Соседки было удивлялись: зачем ей это нужно? На чужих детей тратить своё время и деньги, но потом даже стали завидовать, у них были свои дети и внуки, но видели они их крайне редко, на день рождение и Новый год, и то не всегда, и сидели они всё время на лавке у подъезда, обсуждая чужую семейную жизнь и чужих детей, к сожалению.

Сколько на свете живёт брошенных стариков – не перечесть, отдали всё детям, а теперь стали им не нужны, к великому сожалению, их дети не понимали, что своим отношением к родителям они своим примером для своих детей строят своими руками себе такую же старость.

Так прошло пять лет без особых перемен для Инны, так как она почти всё время с тряпкой и ведром ходила. Кто на неё позарится? Да и детей двое – тоже не подарок для постороннего мужчины. Так что на свидания её никто не приглашал, правда, одно время вдруг завхоз с домоуправления стал проявлять к ней повышенный интерес: то шоколадку, то конфеты, то духи незатейливые подарит, человек хороший, добрый, нестарый ещё, лет пятьдесят, наверное, а женщине всегда приятно любое внимание. Инночка как-то вдруг расцвела от этих знаков внимания и комплиментов, которые уже давно не слышала, хотя, когда она была ещё не замужем, одна подруга, которая писала стихи, подарила ей на день рождения красивое поздравление, и тогда Инна поняла, что очень красива.

Она всегда хранила эти стихи особенно аккуратно вместе с важными документами, а иногда, когда совсем жизнь прижимала, доставала их перед сном, читала и засыпала счастливая – вот что значит похвала для любого человека.

С днём рождения, дорогая Инночка!

Яблочки румяные – щёчки у тебя.
Розовые, пряные, нежные уста.
Брови соболиные, бирюзы – глаза.
Шёлковые волосы, ах как хороша…

Попрошу я Господа счастья для тебя.
У свечи с молитвою сяду у окна.
Господи всесильный, радуешь людей.
Одари ты Инночку счастьем, не жалей!

Мужа дай достойного, чтоб любил, ласкал.
Нежил и лелеял, крепко обнимал.
На руках носил бы, пел ей не спеша.
Инночка любимая, звёздочка моя!

Яблочки румяные – щёчки у тебя.
Розовые, пряные, нежные уста.
Брови соболиные, бирюзы – глаза.
Инночка-красавица, ах как хороша!

Ну вот, дарил завхоз подарки, дарил и вдруг пригласил отметить у него дома Новый год. Инна так растерялась, что и ответить сразу не смогла, а он, приняв это за радость, вдруг схватил её в объятия и впился в губы, от неожиданности она растерялась, но через несколько секунд пришла в себя и двинула коленкой ему между ног, как учила её когда-то мама на случай нападения насильника, он, вскрикнув, присел, а она что-то пробормотала и, выскочив из кабинета завхоза, убежала как ошпаренная домой. Прибежав домой, закрылась в своей комнате и стала думать, почему она так отреагировала на приглашение мужчины, но, подумав, решила не переживать.

Видимо, внимание завхоза ей нравилось, а сам завхоз нет!

Завхоз озадаченно почесал себе затылок и сказал, удивлённый таким исходом дела:

– Странная женщина, странная!

И решил пригласить другую одинокую уборщицу Маню, так её все называли, правда, она была некрасива: нос кривой, огромный для её лица, глазки поросячьи, но была в ней какая-то дикая сексуальность, в жёны её никто не брал, а так – повстречаться временно, желающие были, конечно, подарков он ей не дарил, как Инне, но, подумав, решил: «Эта и так согласится».

На этом его ухаживания прекратились, он даже теперь стал покрикивать на Инну с раздражением и придираться ко всему.

Да, оскорблённые мужчины бывают очень мстительны, впрочем, как и женщины, никто не хочет быть отвергнутым в этой жизни.

А тут вдруг наступила перестройка, и мир перевернулся с ног на голову!

Все начали как сумасшедшие носиться по магазинам, сметая всё, что оставалось на прилавках, люди дежурили около универсамов в ожидании, когда на пустые белые прилавки выкинут, как говорили в то время, хоть какой-нибудь еды, и всё расхватывалось мгновенно с криками, скандалами, а иногда и с драками, нужно это было или нет, лишь бы деньги обесценившиеся пристроить, которые теряли свою стоимость каждый день.

Инна испугалась: как жить, кормить детей? В садике уже три месяца зарплату не платили, а в домоуправлении опять задерживали почти на месяц, да и деньги настолько упали в цене, что их стали называть фантиками, раньше на месяц зарплаты хватало, а теперь по-хорошему только на неделю, и люди кружились в этом сумбуре, не зная, что их ждёт завтра.

Но тут воспитательница из садика Наталья Ивановна рассказала Инне, что можно ездить на автобусе в Польшу на выходные и продавать там наши незатейливые хозтовары: тазики, вёдра и прочий хозяйственный скарб, ну а если сможешь достать электротовары, то заработаешь очень прилично, но, если даже не очень, всё равно выгодно, потому что ты тратишь на закупку рубли, а привозишь доллары, которые растут в цене каждый день.

Инна подумала, посоветовалась с Раисой и Татьяной Афанасьевной, одолжила у них денег – и вперёд с песнями.

Загранпаспорт сделала быстро, нужно было отдать на точке, где стоял милиционер, вхожий в эти структуры, документы и деньги (конечно, дороже, чем в паспортном столе) и через несколько дней прийти забрать паспорт с визой – и всё, можно ехать за рубеж. Так Инна и сделала.

Единственно, что её очень удивило: кому нужны эти пластмассовые зелёные тазики и вёдра латвийского производства? Ими был завален весь Ленинград, хлопчатобумажные чулки, кальсоны, ситцевые детские платьица, она знала, какие в Польше красивые вещи, но факт оставался фактом: эти товары разбирались на ура!

Единственное, что было плохо, так это то, что тазиков и вёдер можно было брать не больше 20 шт. на человека, а то бы она и сто продала. Так и начались эти еженедельные поездки: каждые выходные в пятницу выезжали, а в воскресенье вечером обратно. Это оказалось очень выгодно, и поэтому Инна решила уволиться из садика и из домоуправления (тем более что дети ходили уже в школу) и вплотную заняться этим челночным бизнесом. И началась совсем другая жизнь!

Теперь она уезжала дня на четыре и товара брала больше, так как стала ездить с другой компанией и автобус их был не забит людьми, а на каждого было два места, сиденья раскладывались, и можно было спать как на кровати. Она очень подружилась с Натальей Ивановной, называла её теперь Наташа, и были они, как раньше говорили, товарками, то есть подругами по торговле.

Ночевали они в дешёвых гостиницах, правда, были и такие, кто из экономии оставался спать в автобусе, но подруги решили спать по-человечески: душ принять, спокойно покушать, чаю согреть, в общем, нужно не только работать, но и отдыхать, а иначе приезжали домой, как говорится, без ног. С первой поездки на Инну положил глаз молодой водитель: то за капюшон её схватит, то прижмёт где возможно, то шоколадку и чай горячий ей на рынке принесёт, в общем, влюбился парень по полной, был он моложе Инны лет на шесть, и она принимала эти ухаживания немного настороженно.

Наташа подшучивала над ней:

– Ну вот, все глаз на Володю положили, а достаётся он тебе одной, нет справедливости на свете, нет!

– Да ну тебя, – отмахивалась Инна. – На шо он мне нужон, малолетка? Как узнает, что у меня дети, сразу свалит по-тихому.

Наташа смеялась и говорила весело:

– А мы тут как на войне: хоть один день, но наш!

Но, как говорят в Одессе, шутки – шутками, но могут быть и дети! Шутка!

Инна совершенно расслабилась и решила: «А будь что будет, женщине, во-первых, иногда нужен мужчина хотя бы для здоровья».

Володя всё настойчивее оказывал знаки внимания, дарил цветы, тем более что в Польше такие красивые букеты – там просто культ цветов.

Уже в то время поляки украшали букеты бабочками, кружевом под старину – очень красиво и мило для женской нежной души.

Кроме того, он всегда приносил ей горячий чай или кофе в прохладную погоду на рынок, помогал перенести товар, эти знаки внимания она особенно ценила.

И когда Володя пригласил её к себе в номер чаю попить, она не задумываясь приоделась, как могла в дороге, и, подмигнув Наташе, с лёгким сердцем переступила порог своего номера и с гордо поднятой головой без стука зашла в номер одинокого мужчины.

Володя встретил её радостной улыбкой, играла обволакивающая, как туман, музыка, стол был красиво накрыт кружевной скатертью, посередине важно стояла, поблёскивая матовыми боками элегантного чёрного стекла, открытая бутылочка красного вина. Гордая своей ценностью банка сияющей красной икры, ароматная сырокопчёная колбаска, нарезанная тонкими кружочками, и яркая коробочка конфет завершала этот джентльменский набор для обольщения прекрасного пола.

Володя пригласил её на танец, обнял, прижав крепче, чем следовало бы, и Инна поплыла в этом блаженстве, как лодочка, отпущенная ребёнком в водоворот весеннего ручья, а он закружил её, и она уже не понимала, где явь, а где сон и как оказалась в постели раздетой, она только принимала ласки, поняв, как она соскучилась по мужским рукам (до боли, до вскрика), и, задыхаясь от поцелуев, только шептала:

– Ещё, ещё…

«Ну и пусть, что молодой, – думала она, – я замуж за него не собираюсь, а так – к тёплому плечу прижаться, – это многого стоит для одинокой женщины». Инна часто вспоминала одну соседку с Украины – Зоську, которая говорила то ли в шутку, то ли всерьёз:

– Хоть на недельку, но пусть будет мой, мне тоже нужно за мужские штаны подержаться, пусть и чужие… – И когда кто-то из замужних женщин возмущался, она с хитрой улыбкой, по-доброму отвечала: – Дорогие хозяюшки, не ругайте своих мужей, когда они ходят к нам, незамужним, в гости чайку попить, нам тоже иногда ласка нужна, а то мы будем злые и противные и вам настроение везде будем портить. В магазин ко мне придёте, а я злая – НЕУДОВЛЕТВОРЁННАЯ! Вам нахамлю и разозлю вас. А как же? Это по цепочке передаётся, а так я добрая, и вы добрые, и всем хорошо жить на белом свете. Это не тот случай, что мужика нужно жалеть, чай, не смылится!!!