Ах! Женщины! Женщины!!! Роман

Татьяна Афанасьевна только приняла душ, надела красивый пеньюар и решила перекусить, как в дверь позвонили.

– Иду, иду-у-у, – пропела она своим мелодичным голосом, радостно улыбаясь, она подумала, кто-то из подруг пришёл к ней или домомучительница, как она называла свою домработницу.

И вдруг, открыв не спрашивая, увидела Инну с детьми, улыбка машинально сошла с её лица. Инна испугалась этой реакции и ждала чего угодно, но Татьяна всё сразу поняла и, сказав:

– Очень рада, Инна, проходите, пожалуйста! – отступила от двери, показывая рукой, куда пройти.

Время было позднее, но Татьяна пошла к соседке, сдающей комнату, и, позвонив в дверь и надев радостную улыбку на лицо, ждала, когда откроют. В квартире кто-то закашлял, включив свет, и наконец щёлкнула крышечка глазка, и с возгласом:

– Ох, Татьяна Афанасьевна! Слава Богу, приехали! – женщина открыла дверь.

– Здравствуйте, дорогая, – промолвила ласковым голосом Татьяна. – А я тут с просьбой к вам, извините, пожалуйста, что так поздно.

– Да что вы, заходите, очень рада, – ответила Раиса Петровна, – я и не спала, бессонница от одиночества мучает, поговорить-то не с кем, вы уехали, соседка тоже уехала в деревню, квартирантка, знаете, съехала, садитесь, давайте чайку попьём.

– С удовольствием, но в другой раз, – ответила Татьяна. – Вот с просьбой к вам, ко мне знакомая с двумя детками приехала, не приютите? А то у меня тесно, да и Юра-сынок будет недоволен, что я себя стесняю. А то ночь, им деваться некуда, я знаю, что вы сдаёте, вот вам и жильцы!

– С детками не хочу, шуму от них, да и ломать всё начнут, – заинтересованно проговорила Раиса. – Ну если только временно!

– Да, конечно, давайте хоть на месяц, а там посмотрите, а детки хорошие, воспитанные, я думаю, они вам понравятся, хорошо?

– Ну, коли так, пойдёмте посмотрю на жиличку, но с детками дороже.

– Ну, это как договоритесь, хозяин – барин, пойдёмте, дорогая, – прожурчала Татьяна Афанасьевна, и они направились к её двери.

В квартире Татьяны стояла тишина.

– Что-то тихо очень, – прошептала Татьяна и приложила палец к губам. Когда они потихоньку зашли в зал, то увидели такую картину: Инна и дети вповалку спали на диване, укрытые пледом. Татьяна на цыпочках молча вышла в другую комнату, увлекая за собой соседку, и осторожно прикрыла дверь.

– Знаете, Раиса Петровна, пускай сегодня спят у меня, как легли, а завтра с утра разберёмся, посмотрели, и женщина хорошая, и детки, я никогда в людях не ошибаюсь, – тихо промолвила она, испытывающе глядя на Раису.

Та поняла, что она может только сказать «да», так как не хотела портить отношения с такой приятной соседкой, ещё подумает, что она монстр и не любит детей.

– А я люблю детей, – сказала сама себе Раиса и с улыбкой на цыпочках покинула квартиру.

– Ну вот и ладненько, – сказала вслух Татьяна Афанасьевна и отправилась спать.

Глава четвёртая

На следующий день, когда все проснулись, умылись и сели завтракать, Татьяна Афанасьевна сказала:

– Инна, вы знаете, я вчера переговорила с соседкой, она согласилась сдать вам комнату пока на месяц, так как не все хотят квартирантов с детьми, ну, я думаю, она женщина одинокая, добрая, и она обязательно полюбит ваших детей, ну а пока поговорите с детьми, объясните, что шалить и кричать не нужно, ну, вы меня понимаете, хозяйке нужно потихоньку перестроиться, привыкнуть к деткам в квартире.

– Спасибо огромное, Татьяна Афанасьевна, вас мне Господь послал, я знаю!

– Хорошо, тогда пойдёмте представимся Раисе, обсудим оплату и прочие мелкие вопросы, только вы помните, что в каждой квартире существуют свои правила и вам нужно будет их запомнить и постараться выполнять, чтобы все были спокойны.

– Ну что, пошли? – сказала Татьяна.

Инна очень волновалась и, выходя из квартиры, сказала:

– Дети, давайте постараемся понравиться бабушке-хозяйке, чтобы поселиться у неё, хорошо?

– Хорошо, – согласились дети и стали очень серьезными.

Раиса Петровна встретила гостей с улыбкой.

– Проходите, проходите, прямо целая делегация пожаловала! – радостно засмеялась она, глядя, как дети важно усаживаются на диван, изображая из себя серьёзных взрослых людей.

– Ну, давайте знакомиться, меня зовут Раиса Петровна, можно тётя Рая, а вас как?

Инна представилась, мальчик важно встал, подошёл к Раисе Петровне, протянул ей руку для пожатия и сказал спокойно, как взрослый:

– Вячеслав, можно просто Слава, – и поклонился, как учила воспитательница в детском садике.

Девочка с места пискнула тоненьким голоском:

– Кристина, – и, застеснявшись, уткнулась маме в подол курносеньким носиком.

– Ну вот и познакомились, – сказала весело хозяйка, – пойдёмте, я покажу вам комнату.

Комната была просторная, светлая, в ней стояли кровать, диван, шкаф, стол, стулья, в общем, всё, что нужно для жизни.

– Пойдёмте, Инна, обговорим условия, а Татьяна Афанасьевна за детками посмотрит, можно, Татьяна Афанасьевна?

– Конечно, посмотрю, идите беседуйте спокойно… – и, присев к Кристиночке на диван, поговорила с детьми на разные темы, а потом рассказала наизусть «Мойдодыра» Чуковского, дети сидели и слушали, не сводя с неё глаз, мама им читала редко, папа совсем не читал, а бабушка была всё время занята по хозяйству, поэтому такое внимание постороннего человека им очень понравилось.

– Ну что, – спросила Татьяна Афанасьевна Инну, – договорились?

– Да, – тихо ответила Инна, – за месяц заплатила. А там посмотрим: уживёмся – дальше будем жить. Женщина хорошая, простая, спасибо вам большое, мне вас Господь послал!

– Да ладно вам, Инна, мы, женщины, должны помогать друг другу, а иначе как жить? Я бы вас и к себе взяла, одной скучно и грустно, мамочка была жива, было хорошо, ну а теперь уединение, хорошо хоть подруги живы, заходите, если будет время, да и так просто на чаёк, грешным делом люблю поболтать. Вот в храме каялась за словоблудие, ан нет, опять болтаю без умолку, придётся опять у Господа прощения просить, я как та барыня в пьесе Островского: грешу и каюсь, грешу и каюсь, читали?

– Нет, не помню, вроде в школе когда-то проходили.

– Ну ничего, как-нибудь в театр сходим, такие произведения можно смотреть и смотреть, да ума набираться! – сказала Татьяна.

– Ну хорошо, пошла я восвояси, пора делами заниматься, обустраивайтесь, Инна, дай вам Бог счастья и удачи, – сказала Татьяна Афанасьевна и быстро вышла в распахнутую дверь.

Инна посидела секунду, глядя удрученно в окно, потом встрепенулась, как воробушек, и быстро пошла в свою комнату.

Дети играли в зале, хозяйка любила детей, она уже накормила их кашей, принесла игрушки, оставшиеся в кладовке от умерших в блокаду своих детей, вздохнув, протёрла их, девочка была так похожа на её умершую доченьку, и, главное, такие же белые кудрявые длинные волосы почти до талии, мамина гордость. На глаза набежали удушающие слёзы, послышались голоса:

– Мамочка, кушать хочется, дай хотя бы клейстер, мамочка, мамочка… – Да тогда и клейстер был за лакомство, но не было ничего, кроме воды, карточки украли, вырвали с сумкой из рук, сколько ей мама покойная говорила: «Деньги, документы у сердца в лихую годину храни».

Забылась, в ридикюль положила, пошла на свою и всех погибель в магазин, в подворотне пихнул кто-то в спину, сумочку вырвал и был таков, выла, кричала, каталась по снегу, на коленях ползала, к Господу взывала, не помог, видимо, Господь не мог помочь, чёрные силы задавили его своей тьмой тараканьей, не смог.

Куда только ни ходила, никто не помог, угля дали пакет, да один старик, добрый человек, пожалел деток, свою дневную пайку отдал, вот и всё, так и поумирали детки на кровати во сне.