Змеелов

– Ну так ты нечисть боле, чем человек!

Змеелов равнодушно пожал плечами.

– Ну так ты тоже.

Ирга вспыхнула.

– Что сказал?! – Очертила перед собой в воздухе защитный символ. – Вот тебе, погань! Будешь знать!

Колдун только любопытно склонил голову на бок.

– А самой-то как? Не жжётся?

– Нет… А…

– А должно. Сама догадаешься или подсказать? Ни в жись не поверю, что никто не заметил!

От окна всё так же тянуло холодом, мокрая рубаха льнула к телу, но отчего-то стало жарко.

– Чего не заметил?

Змеелов почти ласково пригладил редкие волосы Костыля – неуместно и тепло, словно друга в Тень провожал. И одновременно гаркнул:

– Колдовку у себя под носом!

Вольно списать все беды, выпавшие их семье, на Безлюдье. Мол, та сторона коснулась детей задолго до рождения, оттого и Лихо за ними следует, оттого ершисты и строптивы, оттого девке, что ни день, тошно солнышко встречать. Вольно… Да только неправда. Не с рождения начались беды кукушат и не со смерти доброй старухи Айры, про которую Ирга сама иной раз сказывала, мол, дар имела. Дар у Айры был лишь один – доброта. В Гадючьем яре все знали: старушка поможет советом, накормит в голодный год, утешит, обнимет… И воспитает двух сирот, брошенных матерью-кукушкой, как родных. Да, тогда начались все беды Ирги и Василя, когда мать собрала вещички да ушла, оставив сына и дочь. Тогда Василь замкнулся и никому боле не показывал, как тяжко на душе. Тогда озлилась Ирга. И Безлюдье в том винить не след.

– Врёшь.

– А ты проверь. Глянь в глаза покойнику.

Ирга осторожно приблизилась, покамест стараясь глядеть не на Костыля, а на Змеелова.

– Я что же, колдовка? Как ты?

Тот усмехнулся.

– Не как я. И в том твоё счастье.

– Враки.

– Каждая врака где-то начало берёт. – Меж бровей колдуна залегла глубокая морщина, и он добавил уже без малейшей насмешки: – Либо не верь мне и не гляди. Тебе-то лучше знать, что и с кем этот мужик перед смертью делал. Ты старосте и расскажешь.

Во рту пересохло. Вот оно как. Ни в болото, так в крапиву… Коли не сделает девка так, как требует колдун, тот сдаст её старосте с потрохами, а Первак уже начнёт пытать, когда это Ирга и Костыль успели одной настойки налакаться. Побледнев, она склонилась над покойником и пригрозила:

– Утащит меня в Тень – буду тебе ночами являться!

– Являйся. Мне обыкновенно что похуже снится.

Глаз покойника глядел на неё, не наоборот. Был он страшен и белёс, как слепой глаз колдуна, а за пеленой пряталось нечто.

Змеелов поймал Иргу пятернёй за загривок и заставил наклониться ниже. Колдовка ахнула и… увидела.

Последний миг Костыля был страшен. Чёрное небо и трясина поменялись местами, и не разобрать было, звёзды сияют али болотные огни. Мостки качались, а может то качался спьяну сам Костыль. Он лежал на них и никак не мог подняться – что-то давило на грудь, что-то, что кольцами вилось вокруг, вырастая из самого болота. Змея, огромная, холодная, с бесконечным хвостом, сжимала его в своих смертельных объятиях. А лицо её, скрытое сумраком, было человечьим. Она прильнула к нему, потёрлась о горячую грудь с судорожно колотящимся сердцем, пощекотала языком шею и губами коснулась щеки.

Когда змеевица оторвалась от лица Костыля, тот был уже мёртв.

Кто-то закричал, Ирга крикнула в ответ. И очнулась.

Змеелов держал её за плечи, сама же девка судорожно вцепилась в волосы Костыля – едва не вырвала.

– Видела? – спросил колдун.

Ирга замотала головой. Она и рада бы развидеть то, что пряталось в мёртвом глазу…

– Что это?!

По лбу и вискам стекал холодный пот, во рту было сухо, а нутро выворачивало наизнанку. За мгновение до того, как желчь всё же изверглась из желудка, колдун успел подставить девке посудину с недоеденной кашей.

– Это гадина, что убила его. Ты же хотела знать, кто такие змеевицы. Лицо разглядела?

Ирга вспомнила, что успела разглядеть, и снова склонилась над чашкой. Пустой желудок отозвался спазмом. Колдун фыркнул:

– Толку с тебя… колдовка.

Ирга хрипло отозвалась:

– Сам бы поглядел, авось больше толку было бы.

Змеелов прошёл по избе, склонился к устью печи, порылся в ларях, приоткрыл дверцу в погреб. Наконец добыл бочонок с мочёными яблоками.

– Нет уж. Приятного в том мало. На, съешь. Полегчает.

Живот снова свело. Ирга утёрла лоб рукавом.

– Так ты нарочно меня заставил? Чтобы самому не смотреть?

– Конечно. Мне ещё силы пригодятся, а с тебя хоть какая польза. Точно яблочко не будешь? Ну как хочешь. – Колдун сел на лавку и вытянул ноги. Яблоко он съел вместе с семечками и хвостиком, ничего не осталось, ещё и пальцы облизал. – Глупая ты. Неучёная. Жаль. Могла б и в самом деле помочь. Может ещё раз посмотришь? Ну как узнаешь кого из односельчан?

Ирге поплохело, но теперь уже не от колдовства.

– Это что же… Кто-то из наших мог обернуться… той тварью?

Второе яблоко сгинуло вслед за первым, и теперь уже Ирга ощутила, что и сама голодна.

– Угу. Кто-то и обернулся.

Не чуя ног, Ирга подошла и плюхнулась рядом с колдуном. Вышло, что села непозволительно близко, ажно прижалась бедром, но отодвинуться сил уже не нашлось. Колдун наклонил к ней быстро пустеющий бочонок.