Пятнадцатое воплощение. Исторический роман

Ты превзошел богов в отваге и силе…

Вечером семья собралась в большом дворе на ужин. Нандана и другие женщины принесли кушанья: ячменные лепешки со сметаной, фрукты, молоко.

После ужина и омовения лиц, рук и ног все улеглись спать.

Ночь. Рамалли отодвинулся от заснувшей Нанданы, – осторожно, чтобы не разбудить ее, – и перевернулся на спину, глядя на лунный свет, ярко пробивающийся сквозь резную листву растений, заплетших решетчатый навес кровли.

Небо и земля были промыты недавним ливнем. Кругом царила тишина.

В ночных тенях и пятнах света он лежал без мыслей и ощущений, словно растворялся в окружающей черноте, не имеющей границ и очертаний.

Утром поехал в столичный городок проведать друга – Билхана-Лев в войске Варумана участвовал в походе на Уджайн и там был ранен в ногу.

Сразу за северной окраиной села темно-гнедой конь Рамалли, шедший широким плавным шагом, прошел по мостику над оврагом и вышел на дорогу, поднимающуюся на плоскогорье.

На жемчужно-розовом небе смутно белели узкие облачные полосы. Предрассветная песчано-розовая дымка покрывала все поля и окрестности.

Недалеко от дороги девочка-подросток, в накинутой на тело дырявой одежке, в сером платке на голове пасла осликов. В розовом тумане все ослики казались темно-коричневыми. Пастушка стояла с посохом в руке. Тонкие серебряные браслеты блестели на ее запястьях. Рамалли знал, что она из семьи гончара. Он придержал коня, спрашивая: цела ли боковая дорога после недавнего разлива речки и берегового оползня. И смело и доверчиво пастушка взглянула на него, отвечая, что дорога в порядке.

Внезапное сочувствие к жизни этой девочки охватило Рамалли. Он снял с руки золотой браслет и, наклонившись с коня, протянул ей, даря.

– Возьми! Это тебе подарок к твоей помолвке.

– Спасибо тебе, господин!

Поехал дальше. Сочувствие к жизни людей и вина, что он не может одарить всех радостью и счастьем, всё чаще охватывали Рамалли, и он ничего не мог с этим поделать.

В городке навестил друга, а затем вместе с Марури, его женой и сестрой отправился на другой конец поселения к своему троюродному дяде. Старший сын дяди и его юная жена нарадоваться не могли на своего только что родившегося сына. На праздник рождения первенца-наследника счастливая семья созвала всю родню и друзей, наняла много музыкантов, актеров, танцоров.

Рамалли подарил будущему воину дорогую перевязь, выложенную розетками из рубинов, а Марури – кинжал из знаменитой стали южных мастеров. Этот длинный кинжал называли садхикой – Дочь Меча. Воины постоянно применяли на практике самые разнообразные орудия убийства и знали все их преимущества и недостатки. По первому взгляду определяли настоящее оружие от подделок.

Веселые гости заполнили весь двор, и угощались щедро выставленными угощеньями.

Кулачные бойцы показывали свою силу и верткость, хоры певцов состязались друг с другом. Как томительные и веселые стоны звучали звонкие песни-переклички девушек и юношей.

Отведав праздничной еды и поучаствовав в общем веселье, Рамалли подсел к знакомому брахману – новорожденный воин является ему дальним родственником.

– Почему люди живут в страданиях? – уже не в первый раз задал он интересующий его вопрос и так же, как и от Вишнувирты, получил знакомый, уже не раз слышанный ответ.

– Людям нужно терпеливо сносить наказания за свои ошибки и преступления, накопленные в своих прошлых жизнях, ведь благодаря этому они заслуживают себе награду – лучшую жизнь в будущем.

– Существуют ли эти перерождения на самом деле?

Престарелый брахман наслаждался общим весельем, легкой прохладой дня и вкусными, сладкими и сочными фруктами, которые он неторопливо прожевывал на пошатывающихся зубах. Приветливо посмотрел в большие, с чувственным влажным отблеском глаза Рамалли. Терпеливо пояснил:

– Существа, достигшие высот духовного совершенства – такие, как боги и святые риши – прозревают, как свое далекое, предстоящее им будущее, так и свое прошлое существование, и поэтому, в отличие от нас, знают свои былые жизни – благодаря их прозрению нам и известно о перерождениях наших душ из одного тела в другое.

– Если моя будущая жизнь зависит от прежней, мне непонятно, как я могу отвечать за прежнюю жизнь, если я даже не помню ее, – пришло в голову Рамалли возражение.

– Наше невежество и наше незнание не имеют значения, – беззаботно отвечал премудрый старец, – за нас, Рамалли, уже всё решено, от начала мира до его конца все пути Вселенной расписаны заранее.

– Значит, я и кто-либо другой не волен что-либо изменить?

– Не бери на себя заботу об этом, сын мой, – посоветовал старец, благодушно наслаждаясь приятным часом жизни, – переложи ее на плечи Того, кто всё это сотворил и затеял. С великой мудростью устроены миры богов, ракшасов и людей, и всюду мудрецы управляют обществом, воины защищают его, две остальные варны питают и обслуживают. Белый цвет – цвет брахманов, красный – воинов, жертва коня и человека взаимосвязаны и равноценны, – с привычной поучительностью и напевностью произносил брахман слова посреди окружавшего их веселого шума.

– О чем это вы говорите? – весело спрашивал Марури, в тоже время с шутками отбиваясь-отмахиваясь от наседавших на него жены и сестры, влекущих его снова в общий хоровод.

– О перерождениях.

– Э, нам ли об этом думать, Рамалли! – воскликнул Марури, – Наше дело носить оружие и воевать!

Затем он вспомнил:

– Рамалли, я и забыл тебе утром сказать: наш новый раджа набирает войско для похода на Видохью! Скоро в поход отправимся! А теперь идем-ка в хоровод!

Веселый праздник завершился только поздно ночью.

На следующий день после полудня Рамалли пришел к дому правителя, окруженному большими садами.

Со смертью Дакшипатхи его династия пресеклась, и без того коротко правившая. Дядя Дакшипатхи рассорился со всеми и был вынужден стать изгнанником и уехать в соседнее царство. Новым правителем знать выбрала Атарангу, чей знатный род знаменит в округе, и чьи предки правили здешними землями несколько десятков лет назад. Атаранга – знаменитый воин, во время правления Дакшипатхи живший в царстве Магадхи на берегах Ганги, откуда родом его старшая жена. Участвуя в боевыхпоходах этого большого царства, он и прославился своими воинскими талантами и умениями.

Начальник стражи Рамир сказал Рамалли, что раджа желает лично знакомиться со своими самыми храбрыми воинами. Он предложил ему войти в отряд телохранителей раджи.

Крепкогрудый, с серьгами, свисающими до плеч, с многорядными бусами на груди, с жестким темным лицом, лоснящимся на скулах, Рамир бросил еще несколько слов слугам, которым давал распоряжения насчет приготовления к празднику, а затем сделал Рамалли знак следовать за ним. Они прошли внутрь просторного дома.

В небольшой квадратной комнате правитель, обнаженный по пояс, поджав ноги, сидел на высоких подушках низкого дивана, стоящего перед раскрытой дверью в цветущий сад, где по аллеям гуляли павлины. Из сада веяло душистым ароматом цветов и легкой прохладой осеннего дня.

Слуга мелкими шажками приблизился к порогу центрального входа и, колесом согнувшись, в поклоне коснулся лбом циновки пола.

– О, владыка! Твоего внимания просят Рамир и воин, пришедший наняться в твою свиту.

– Пусть войдут, – не взглянув в его сторону, велел раджа.

Рамир шагнул вперед, а Рамалли остановился у порога и по обычаю преклонил колени, приветствуя правителя.

Маска лица Атаранги с полуопущенными глазами хранила надменно незыблемое спокойствие. Обнаженный торс, шея и руки раджи, покрытые золотисто-коричневым загаром, столь разукрашены ожерельями и узорами золотого пояса, что на этом фоне на его коленях Рамалли не сразу заметил большую пушистую кошку светло-песчаного цвета. Кошка сидела на подогнутых задних и вытянутых передних лапках и, судя по некоторой неопределенности позы и рассеянному спокойствию взгляда, устремленного в сад, находилась в коротком промежутке между сытным обедом и блаженством послеполуденного отдыха. И, действительно, зверек начал умащиваться спать: улегся на бок, подобрав под себя пушистые лапки и сверху обернув их пышным, длинно шерстистым хвостом, и тут же прикрыл глаза, погружаясь в сладкую дрему.

Атаранга несколько раз коснулся кошачьей шерстки пальцами маленькой твердой руки – поглаживал прекрасное животное, затем повернул к Рамалли голову, увенчанную по черным длинным волосам золотой диадемой. В упор глянули его глаза – словно черная чистая вода, прозрачно блестящая в лунном сиянии.

– Подойди, – четким голосом велел раджа и спросил:– твой отец служил моей семье?

– Да, великий господин, Амирам, сын Васути служил в войске твоего отца 20 лет назад. – Рамалли не знал: стоит ли добавить, что 11 лет назад отец сражался на стороне Маурьев в большой войне северных царей и погиб в битве возле Ганги. Вместо этого сказал:

– Отныне я рад служить тебе, государь.

Раджа задал еще несколько вопросов и погрузился в молчание. Лицо его было полно благородного спокойствия. Чеканная золотисто-коричневая маска его лица приковывала внимание совершенством точеных линий и незыблемой уверенностью в своей власти над всем окружающим. Развитое тело Атаранги блестело точно полированный камень и, видимо, обладало каменной твердостью мышц. Он – один из самых лучших воинов в своем войске.

Охваченный благодарностью, что этот человек позволил ему приблизиться к себе, Рамалли невольно снова поклонился, и вновь устремил на раджу бесстрашные и доброжелательные глаза.