Пятнадцатое воплощение. Исторический роман

Неуловимо легким движением вставая и с легким шелестом вытянув из ножен широкое, сверкающее, словно зеркало, лезвие меча, Рамалли двинулся ему навстречу: слегка пригибаясь, наклоняя плечи внутрь.

Готовые к нападению, они пристальными немигающими глазами выбирали уязвимые места для поражения. На груди Далипура ярко блестит амулет Шивы – покровителя мужской силы. Мгновение – и Далипур в прыжке взвился в воздух. Рамалли увернулся от обрушивающегося сверху разящего удара, мгновенным перекатыванием по земле направо избежал второго удара и, вскакивая, отразил третий…

Оба воина, делая опаснейшие выпады, то отступая, то вскидываясь в прыжках, кружились вокруг друг друга, словно в боевом танце. Демонстрировали лучшее боевое искусство, распространившееся по Индии с далекого южного Керала.

Старый мудрец поднялся и, взяв с собой зонт от солнца, вышел из тени хижины, и неторопливой, исполненной достоинства поступью, направился по тропинке-улице к храмику, укрывшемуся в густой роще разросшегося баньяна – наступало время принести бескровную жертву Огню.

А воины продолжали свой поединок: без устали метались на фоне изумрудно яркой зелени кустов и травы. Один – загорелый до темноты, другой – золотистый, как мед. Делая паузу, уравнивая дыхание, не сводя глаз, двигались друг против друга, выбирая лучшую позицию, а затем вновь обменивались неистово стремительными ударами хищно нацеленных мечей. Борьба на краю жизни и смерти. Смертельно опасная игра, словно вселенский, вечный и совершенный танец бога Шивы – Создателя и Разрушителя Мира.

Несмотря на изнеженный, томный вид, Далипур – воин кровожадный и свирепый, но сейчас их поединок – только игра. Оба сдерживали последние смертоносные движения; уловив просчеты-ошибки «врага», или делая убийственный выпад, издавали предупреждающий крик; возгласами радости отмечали замечательно-сильные и ловкие удары друг друга.

Индия.334 год до н.э.

Быстро прошло несколько месяцев, и в конце зимы – самое относительно прохладное время года – Дакшипатха отправил своих воинов по селам собирать недоимки. Урожай крестьяне собирают два раза в год – зимой и летом, – и его шестую часть обязаны отдавать правителю.

На въезде в очередное село, воины тут же разбились на группы и бросились обыскивать хижины и дворы. Из крытых травой жилищ высыпали многочисленные крестьянские семьи: хозяева с родителями, женами и детьми. Все они кричали и плакали. Рагхубир во главе группы, в которой был Рамалли, направил коня к первой хижине на своем пути, отрывисто велел хозяину:

– Грузи повозку зерном и вези Дакшипатхе!

Вскоре по всему селу поднялся переполох. Не слушая криков и слез селян, воины и их слуги рыскали всюду и тащили корзины с рисом, просом, фруктами: загружали ими повозки, самые предприимчивые шарили по домам и дворам и в свою пользу брали кувшин с молоком и всё, что на глаза попадалось.

У Рамалли не было желания рыться в поисках припрятанных крестьянских запасов и, поглядев, как другие это усердно делают, на беспокойном от тихой езды гнедом жеребце он поехал к центру села.

Его нагнали остальные воины, впереди – Рагхубир, недовольно ворчавший, что найдено мало запасов, и что селяне многое успели припрятать по укромным местам, теперь и не найдешь всё, что они спрятали.

Воины подъехали к деревенскому храмику. Окружавшие его высоченные тамаринды усеяла многочисленная стая тараторящих попугаев – их разноцветные перья выделялись на темной листве, точно яркие плоды. У подножия тамариндов виднелся домик под высокой крышей, с черной тенью узкого входа – местное скромное святилище, как обычно состоящее их двух комнат.

Рагхубир дернул поводья, направляя темно-рыжего коня к толпе собравшихся крестьян, крикнул, указывая плетью на святилище:

– Вы спрятали зерно там!

Староста выступил вперед и сказал:

– Господин, уверяю тебя, это запретное место, никто чужой не смеет входить в святилище нашего Бога!

Белобородые старики внезапно осмелели и заслонили дорогу воинам. Это возымело действие на Рамалли, и, спрыгнув с коня, он остановился, но Рагхубир без промедления ударил ближнего старика рукоятью плети по голове и велел воинам разогнать толпу плетями и ударами тупых концов копий.

Вместе с другими воинами Рагхубир немедля вбежал по двум ступенькам в храмик. Оттуда выскочили юноша и девочка: держа в охапку, прижимая к груди священные предметы, принадлежащие Богу, они бросились бежать по улице. Следом за ними появились воины, нагруженные тяжелыми корзинами. Рагхубир торжествующе крикнул воинам:

– Я так и знал, что эти дурни спрячут часть урожая под защиту Бога!

Но затем его лицо со сведенными бровями, с шрамом, извивающимся по щеке и лбу, вновь стало хмурым. Между тем староста, сев на траву возле ступенек, начал обвязывать разбитую голову тряпкой. Остальные крестьяне собрались вокруг него.

Младшие воины и слуги потащили корзины к повозке, а Рагхубир сел на своего огненно-рыжего, горячего коня – с белыми ногами, с ослепительными сполохами света в глазах. Проезжая мимо Рамалли, бросил ему упрек:

– Ты, что стоял здесь без дела? Жалеешь крестьян? Я всё скажу в отчете Алишпуру! – пригрозил он и поехал по улице.

Сбор недоимок продолжался. Сельчане могли только бессильно наблюдать, как воины шарятся везде и тащат всё, что под руку попадается.

Наконец, воины кончили грузить повозки всяким добром и поехали прочь из села. В конце всех Рамалли вел своего коня в поводу. Приятель Марури подождал его и с высоты своего белого коня указал на раненого старика и крестьян вокруг него.

– Они не соблюдают то, для чего рождены! Значит, должны быть наказаны! Почему ты не хочешь наказывать их? – с любопытством спросил он.

Рамалли не знал, как выразить владевшую им жалость и чувство несправедливости, что у бедных людей отнимают их последнее добро, и потому он молча сел на коня и направил его вслед за всеми. Поравнявшись с ним, Марури весело продолжал говорить:

– Мы защищаем крестьян и их поля, благодаря нам на их земле – покой и порядок, они трудятся без опаски, не опасаясь никаких разбойников и потому обязаны отдавать часть урожая радже.

– Смотря какую часть. У крестьян почти ничего нет, нынче – неурожай.

– Правитель велел, значит, пусть отдают. Правитель лучше нас знает, есть урожай или нет его! – весело сказал Марури.

Рамалли взглянул на него, удивленный, что Марури говорит убежденно и всерьёз, а не в шутку, хотя по своему обыкновению с веселым видом.

Почти месяц воины занимались сбором недоимок, и Рамалли стал свидетелем многих жестоких расправ и несправедливостей.

В начале весны вернувшись в родное село, он невольно заговорил об этом с брахманом Вишнувиртой и спросил: почему люди делятся на бедных и богатых.

Вишнувирта был уверен, что ничего особенного в общественном неравенстве нет, что так и должно быть.

– Крестьяне обязаны выполнять все обязанности, налагающиеся на них, и за всё это в следующей жизни они возродятся в более высокой касте, – пообещал он труженикам села и начал объяснять:

– Существует 14 миров высших и 14 миров низших. Совершенствование всегда ведет личность к лучшему положению и состоянию. Отсутствие духовного развития по кармическому закону неуклонно отбрасывает душу человека всё ниже и ниже в его падении. Всё преданное восхождению восходит и стремится к вершине, а все, отказавшиеся от него, спускаются в самые низшие слои мира.

– Могут ли все люди стать высокоразвитыми и равными друг другу? – спросил Рамалли.

– В эпоху Крита-юги все существа были совершенными. В наше время Кали-юги это невозможно, – отметил брахман.

– Люди низших каст гораздо многочисленнее нас, значит, путь самосовершенствования доступен не всем?

– Мы живем в мире, придуманном не нами. По единому закону живут боги, люди, демоны, животные. Благо ожидает всех преданных свету, приверженцы же тьмы ставят себя под непрестанные удары Кармы. Таков закон мира.

На худом бритом лице Вишнувирты – кожа темно-загорелая, сухая и морщинистая. Высокий и прямой брахман восседал под развесистой бакулой на скамье из дерна. В тонких, загорелых дочерна руках держал четки. Небольшие темные глаза в оправе чистых белых белков смотрели перед собой на мир зорко и строго. По пронизывающему взгляду, по прямой манере держаться, сразу видно что Вишнувирта сознает свое врожденное и благоприобретенное познаниями право повелевать окружающим миром.

Рамалли сидел перед ним на траве на поджатых ногах, пытливо и выжидательно смотрел на брахмана.

Перед хижиной проходила дорога, а за ней раскинулись поля. Посреди поля далеко видные всем росли три высокие, ширококронные ашоки в оранжево-красных цветах. Ашока —дерево прияка (приятная)! Увидеть ашоку – праздник для глаз и души. Недаром имя ашоки означает «беспечальная».

В небесной синеве таяли по утреннему розовые, пышные облачка. За полями у подножия южных гор ярко белеют и розовеют леса, охваченные безудержно красочным цветением весны.

Рамалли сказал, что в окрестных городках слышал беседы шраванов – мудрецов, критикующих деление общества на варны, толкующих о несправедливости власти раджей и брахманов и их претензий на непререкаемую власть.

Глядя перед собой вдаль, Вишнувирта уверенно сказал:

– Кастовый строй Индии подобен крепко построенной пирамидальной башне, в которой каждый кирпичик имеет свое место. Стоит разрушить кастовую систему, и окружающие нас люди потеряют смысл жизни, станут бессмысленной толпой, не ведающей своего прошлого и будущего, словно стая обезьян будут обречены жить жалкой жизнью в сборе пищи и постоянных драках за нее. А в нашем обществе всё устроено с мудрой предусмотрительностью.

Все наши варны равны между собой в своем значении. Брахманы накапливают и передают мудрые познания из поколения в поколение, следят за правильностью обрядов-ритуалов, необходимых для гармонической связи людей с высшим божественным миром. Руководствуясь их мудрыми советами, кшатрии правят народом с помощью воинов, и под защитой царей и войска вайшьи – ремесленники, земледельцы, – живут согласно установленным правилам, мирно занимаются своими делами, и поэтому уже тысячу лет государства Индии процветают и укрепляются. Каждый человек среди нашего общества знает свое положенной ему по рождению место и живет согласно своему предназначению.

– Мне говорили, что в царстве Персии и в других странах вокруг нас нет нашего деления на варны. Почему в этих странах нет каст?