Роман Брянский

Сразу же после похорон Мирослав уехал на воеводство в Севск. Мирину же он прихватил с собой.

– Пусть живет со мной Мирина, княже, – молвил он на прощание как бы просительно. – Она же мне законная супруга…Авось снова наша жизнь наладится…Дочка-то Миринина от Ефима уже давно замужем, и Мирину тут ничто не держит…

Хлопнула дверь, и послышались легкие шаги.

– А, это ты, Аринушка, – промолвил очнувшийся от раздумий князь Роман, – ну, как, побыла у княгини? Что там с ней?

– Уж не знаю, как тебе сказать, княже, – тихо ответила Арина и остановилась напротив него, скромно опустив голову, – но княгинюшка не захотела меня видеть!

– Это еще почему? – сердито бросил князь и встал. – Подними свою прелестную головку, Аринушка. Еще и прослезилась, душа моя…Того гляди заплачешь! Не надо принимать это к сердцу, как обиду, ладушка. Скажи мне только, что там за болезнь у княгини?

– Не знаю, княже, – покачала головой Арина. – Чтобы дать тебе правильный ответ, нужно осмотреть княгиню и выслушать ее жалобы на нездоровье. А так со стороны ничего не узнаешь. Могу только сказать, что у княгини очень болит живот! Такой вывод напрашивается от одного только ее вида. И глаза у нее тусклые…В них заметно страдание. Я думаю, что ей нужен хороший лекарь. Она будет долго мучиться, если ей не помочь. А у меня нет ни сил, ни знахарского умения для лечения такой болезни. Больная не захотела принимать мои утешения и лекарские умения. Это значит, что от моего лечения не будет никакого толка. В лечении, как и в любви: насильно мил не будешь!

– Так что же делать? Посоветуй, ладушка.

– Тут, княже, есть у нас один славный лекарь. Скажу больше: он великий знаток врачевания! Это знахарь смоленского купца Лепко Ильича с таким мудреным именем! Вот этот лекарь, как я думаю, помог бы княгине. Пошли же за ним. Будет толк!

– Врачеватель купца Лепко? – встрепенулся Роман Михайлович. – Чем же он знаменит? И откуда ты об этом узнала, ладушка?

– Да вот намедни этот знахарь лечил сына нашего купца Василько Мордатыча, – тихо сказала Арина, – которого я уже считала покойником…А когда этот лекарь пришел к нему, он обругал всех тех, кто лечил больного, и напоил того молодца отваром неведомых мне лесных трав. Так вот уже три дня, как больной почувствовал сильное облегчение! Он хорошо теперь спит, а на его щеках появился румянец! Кажется, что произошло чудо, и сам Господь излечил умиравшего!

– Эй, Ерко! – крикнул князь Роман и хлопнул в ладоши. Молодой слуга быстро выбежал из простенка. – Сбегай-ка, Ерко, к известному купцу Лепко Ильичу и приведи его ко мне! Хоть сейчас и вечернее время, но медлить уже нельзя…Найдешь двор этого купца? А, верный мой слуга?

– Найду, княже, – кивнул головой рослый Ерко. – Купца Лепко Ильича только глумной не найдет! А я-то…

– Ну, беги, Ерко, и быстрей веди сюда купца вместе с его именитым лекарем! – перебил слугу князь, и молодец также быстро исчез, как и появился.

Купец Лепко не заставил себя долго ждать. Князь Роман не успел должным образом поговорить с Ариной, как хлопнула дверь и вбежавший в светлицу слуга доложил о прибытии Лепко Ильича со знахарем.

– Будь здоров, княже! – громко сказал рослый дородный мужик, войдя в комнату и низко поклонившись. Увидев иконы, он истово перекрестился. Вслед за ним вошел седой коренастый старик, опиравшийся на тяжелый резной посох.

– И ты будь здоров, Лепко Ильич! – улыбнулся князь. – Входи же, входи, мой желанный гость! Тут у нас беда приключилась: занемогла княгиня. А лечить некому. Я слышал, что у тебя есть знатный лекарь. Не посмотрит ли он мою супругу?

– Да, мой лекарь – это глава всех врачей! – громко сказал купец. – Он еще у моего батюшки был первейшим человеком! Он живет с нами многие годы в славе и почете!

– Я с детства в семье Ильи Всемилича. Еще его деда пользовал! – промолвил, склонившись в поклоне, Радобуд. – А вот теперь и его сына с супругой оберегаю…Может быть есть какая-то польза…

– Какая-то польза! – покачал головой Лепко Ильич. – Ты спас не одного человека от мучительной смерти! Даже мою супругу…хотя…ладно. С этими женками не так просто разобраться…Где болезнь, а где хитрое притворство! Я, конечно, говорю, княже, не о твоей супруге…Однако пусть же Радобуд осмотрит княгиню и узнает, что у нее за болезнь!

– Да, княже, не будем задерживать это дело, – сказал Радобуд, подняв голову и глядя прямо в глаза брянского князя. – Чем раньше помощь, тем надежнее лечение!

Роман Михайлович почувствовал под взглядом купеческого лекаря, как раздражение и гнев, накопившиеся в нем за последние дни, уступают место покою и бодрящей радости.

– Эй, Ерко! – хлопнул он в ладоши, и слуга буквально вырос между ним и купцом. – Отведи-ка, мой верный слуга, этого почтенного старика в покои княгини. Пусть осмотрит ее и скажет, что надо делать. А сам я туда не пойду. Скажи ей, что это я прислал к ней знаменитого лекаря. Надо, чтобы она рассказала лекарю все без утайки. А если княгиня заупрямится и не захочет принять этого врача, тогда придешь ко мне. Я сам буду уговаривать княгиню. Понял?

– Понял, княже.

– А почему ты говорил о притворстве и хитрости женок? – спросил князь Роман купца Лепко, когда они остались наедине, ибо ключница Арина сразу же ушла вслед за купеческим лекарем.

– Да вот, княже, приключилась у меня одна беда, – пробормотал купец. – Но как-то неудобно тебе это говорить…Это безрадостная повесть о моей супруге…

– Все-таки расскажи, дорогой гость, – улыбнулся Роман Михайлович. – Хоть я и князь, а ты вольный купец, но, может, узнаю, что-нибудь полезное. А позора от этого не бойся: князь должен знать все! Не стыдно – рассказать мне о своих трудностях: так делают все мои верные люди!

– Ну, что ж, княже, только не обессудь, – развел руки Лепко Ильич. – Моя повесть такова. Мой батюшка ездил со своим обозом в далекие края. Он побывал и в Орде. Татарский царь, там в Орде, был им очень доволен за щедрые подарки и добрые слова…Вот и подарил этот царь Батый моему батюшке трех молодых девиц…Да таких, что во сне красивее не увидишь! Стройны и притягательны лицами. Там у них, у татар, так, как у нас, не принято, и муж без женок долго не живет…Татары всегда возят с собой женок в кибитках даже во время походов и набегов…Они очень удивлялись, что мы, русские, путешествуем без женок. Потому царь пожалел моего батюшку и так вот его одарил…Батюшка не устоял и исполнил царскую волю…Он мне потом говорил, что побоялся обижать главного бусурманина, Божьего помазанника…Так вот и жил мой батюшка с этими девицами, а потом привез их в Смоленск. Одна девица уже была с ребенком, а две другие – беременны. Моя матушка едва стерпела эту обиду, но жалость за батюшку, поседевшего в тяжелом пути и пережившего много горя, пересилили ее гнев. Матушка простила его грехи и даже словом об этом не обмолвилась. Мы догадались об ее обиде только по неловкой походке и скорбному лицу. Ну, а батюшка не захотел ее дальше мучить и срубил теремок для тех женок, подаренных ему царем, в другом конце города. Он хотел выдать всех этих женок за смоленских купцов, а их детей признал своими. Но сами женки не согласились выходить замуж и свободно проживали в том тереме. Ходил ли к ним батюшка, или нет, я не знаю. Вот только я вдруг тяжело заболел и не знал, буду ли жив. Как-то вечером я вернулся домой с рынка и почувствовал, что у меня сильно забилось сердце, голова налилась тяжестью, будто на нее навалился огромный камень. А наутро заболел живот, и начался жар. Даже наш лекарь Радобуд сначала растерялся. – Что такое, детинушка, – говорил он, – ты по виду – совсем здоров? Твои глаза не мутные и, хотя еще у тебя жар, по лицу ничего не заметно! – Долго думал Радобуд и надумал! Он тогда лечил мою молодую супругу Лесану. Она уже давно болела, и этому не было конца! Как только родила мне сына, так сразу же слегла…Бился он, бился, но все не мог ее вылечить. По правде говоря, Радобуд не очень-то верил в то, что моя супруга серьезно больна. Вот стал он меня тогда расспрашивать, чтобы узнать причину моей болезни, как я живу со своей супругой…А я с ней тогда совсем не жил…Как же можно жить с больной женкой? Я не хотел говорить об этом Радобуду, но тот все равно выпытал! Ну, он и решил, что моя болезнь случилась от этого! Оказалось, что мужу нельзя жить без женки, особенно, если ее попробовал! А я один спал на постели, и бывало так, что не мог подолгу заснуть из-за телесного желания. Когда же Радобуд об этом узнал, он ругал меня самыми бранными словами! – Ну-ка же, сидел вдовцом при живой супруге! Вот дурень! – возмущался наш лекарь. – Есть ведь в городе веселые дома, а ты сиднем сидишь, как безусый отрок, и позоришь свое мужество! – И он рассказал об этом батюшке…Батюшка тогда очень рассердился и обругал свою невестку. А потом взялся и за меня! – Собирайся-ка со мной в веселый дом! – приказал он. – Там познаем самых лучших красных девиц! А после того как мы оттуда вернулись, и батюшка увидел, что то греховное дело мне не по душе, он, подумав, посоветовал мне побывать в его дальнем тереме, где проживали его ордынские девицы. Так я познакомился с теми красивыми женками и стал ходить к ним почти каждый день! А там и прошла моя болезнь. Как-то незаметно…На душе стало весело и спокойно. Вот тогда я понял, что наш Радбудушка – настоящий лекарь, знающий все о здоровье, и что моя болезнь случилась от долгого телесного воздержания…

– А в чем же хитрость твоей супруги? – перебил купца князь. – Вот она заболела…Такое бывает. Потому она и не допускала тебя к своему телу.

– Может, оно и так, княже, – покачал головой купец Лепко, – но вот наш Радобуд рассудил иначе и очень ругал мою Лесану! Он назвал ее болезнь притворством…Вот однажды так случилось, что Лесана узнала о том, что я посещаю заветный терем моего батюшки! Кто ей об этом донес – не знаю…Но что поделаешь: шила в мешке не утаишь! Тогда батюшка решил отослать меня сюда, в Брянск. И моя супруга добровольно поехала со мной, забыв о своей болезни! А когда мы приехали сюда, так и вовсе выздоровела, всем на удивление! Стала хорошей супругой и доброй хозяйкой. Все мне старается угодить. Да так, что мне теперь совсем не нужны ни красные девицы, ни какие другие женки. Она перестала и плакать-рыдать! Это было для меня сущим бедствием! Не знаешь, что сделать или сказать: текут ручьем слезы! А сейчас, слава нашему Господу, все это уже позади…И лекарь нам теперь не нужен, хотя батюшка прислал его вслед за нами…Вот он и лечит твоих людей да горожан…

Хлопнула дверь, и в светлицу вошли лекарь Радобуд с княжеским слугой.

– Так вот, княже, – склонил голову старик знахарь. – Я осмотрел княгинюшку и узнал о ее болезни…

– Ну, так что же, славный лекарь? – спросил с дрожью в голосе князь Роман.

– Это такая болезнь, – ответствовал Радобуд, – какая бывает только у знатных женок от телесного бездействия. Княгинюшка, как я понял, или сидит, или лежит…А этого мало для жизни и движения крови. Если будешь сидеть сиднем – в жилах приключится застой. Нужно почаще ходить пешком либо на реку, либо в лес. Чтобы побольше быть на ногах. А так у княгини часто приливает к головушке кровь, вот и становится ей плохо: темно в глазах! А это вредно для дыхания! Надо больше бывать на чистом воздухе, а не сидеть в душном тереме!

– Ну, это мы уладим, – улыбнулся князь – Но моя супруга мучается еще и животом…

– Это все от неподвижности, княже! – покачал головой Радобуд. – Не успел я дать княгине выпить моего настоя из лесных трав, как ей сразу же полегчало. Когда она справит нужду, так и совсем поправится. Но если она будет опять только сидеть и лежать, тогда уже серьезно заболеет. Надо, чтобы княгинюшка больше ходила пешком…К тому же, у нее не все ладно с душевным состоянием, княже…В ее глазах заметны тоска и грусть…Княгинюшка ничего мне о душе не говорила, но я почувствовал, что ее гложет какое-то скрытное горе…Надо бы ее как-то развлечь. Ей надо найти такую верную подругу, чтобы ходила с ней хотя бы на лужайку или на реку…А где неплохо и словом перемолвиться…Слуги – это все не то…

– Ее гложет тоска? – задумчиво сказал князь. – Это она так воспринимает мое теперешнее отдаление…Но ведь ни слова о своей тоске не сказала! Только вот не хочет видеть Аринушку. Ладно, я это обдумаю…А вот подругу для нее…Где же я найду ей такую? Кругом лишь холопы или слуги…Однако, а если привлечь к ней твою супругу? Как ты на это смотришь, Лепко Ильич? Можно ли это?

– Как тебе будет угодно, княже, – поклонился купец Лепко. – Я поговорю с моей Лесанушкой и думаю, что она не воспротивится. Для нас это – великая честь! А вот как сама княгиня? Будет ли это ей приятно? Захочет ли она общаться с купеческой женой? Конечно, если такое получится, моя Лесана станет верной помощницей княгини! Она сама не так давно пребывала в горе и скуке…Думаю, что Лесана выведет княгинюшку из этого горестного состояния…

– Пусть же так и будет, – кивнул головой Роман Михайлович. – Я поговорю с княгиней и дам ей правильный совет.

На другой день, отстояв заутреню в Покровской церкви, князь Роман вернулся в свой терем, где поговорил с княгиней.

– Что же ты маешься душой, матушка? – спросил он свою супругу. – Мне говорил вчера вечером купеческий лекарь о твоей тоске-печали…Так ли это, матушка?

– Не знаю, Романушка, как тебе правильно сказать, – тихо молвила княгиня Анна, склонив голову. – Мы уже давно с тобой не любились и не говорили ласковых слов, как любящие супруги. Я только вижу, что ты отошел от меня или совсем меня забыл! Держишь возле себя молодицу и отдаешь ей все свое тепло без остатка! А на меня у тебя нет времени!

Пришлось опустить голову и Роману Михайловичу. Укоры некогда горячо любимой и желанной супруги ранили его сердце. На место любви пришла жалость.

– Это не по моей воле, Аннушка, – сказал князь с горечью и тоской. – С того времени как ты заболела после тяжелых родов и тебя еле выходили, я боюсь к тебе приближаться и причинять новые страдания. А тут еще умер младенец Святослав…Какая была тяжелая боль!

– Благодарю тебя, Романушка, за жалость ко мне, – заплакала княгиня, – но мне нужна от тебя не жалость, а любовь…

– Не плачь, душа моя, мой сердечный друг, – Роман Михайлович обнял сидевшую на небольшой скамье княгиню, подсев к ней поближе. – Я как любил тебя, так и люблю! Только вот моя любовь к тебе уже не такая, как раньше…Тогда я был молод, а теперь – стар! Что поделаешь, если волос засеребрился и уже не прежние желания…

Послышались шаги, и в светлицу вбежал слуга.

– К тебе гостья, княгинюшка! – крикнул он, не обращая внимания на покрасневшее от раздражения лицо князя. – Купеческая женка… Как, княгинюшка, примешь ее?

– Ах, уж ты, бессовестный, Ерко! – бросил князь Роман. – Как же ты осмелился сюда входить, если мы тут с супругой пребываем? Разве ты не знаешь, что никто не должен нас беспокоить в такое время?!

– Так это же та самая купеческая женка, – пролепетал напуганный слуга, опуская глаза, – о какой ты вчера говорил с купцом Лепко Ильичем. Вот она и пришла…