Роман Брянский

– Значит, ты еще и лжец, презренный Довмонтас! – усмехнулась все еще не пришедшая в себя великокняжеская супруга. – Запомни же, разбойник, теперь я не буду твоей супругой!

– Ах ты, сука! – заскрежетал зубами разгневанный нальшанский князь. – Ты еще смеяться!? – И он вновь поднял свой тяжелый топор.

– Что, подлый Довмонтас? – смело сказала молодая литовка. – Неужели ты думаешь, что я упаду перед тобой на колени? Или буду умолять тебя, разбойника, о жизни с тобой?! Да лучше смерть, чем…

Тут она рухнула наземь, обливаясь кровью. Отрубленная женская голова с глухим стуком ударилась о пол и покатилась, мигая глазами и беззвучно ворочая языком, как будто пытаясь произнести слова проклятия.

– А вот и я! – сказал вдруг вошедший со свечой в руке жмудский князь Тренята. – Все, мой душевный друг Довмонтас, мои люди покончили с его щенками – Руклюсом и Репинусом! Так что больше нет ни Миндовгаса, ни его сыновей! – он осекся, оглядев окровавленную спальню. – А ты, как я вижу, уж очень перестарался!

– Ну, что ж, – улыбнулся князь Довмонт, – значит, так было угодно нашим богам: свершилась справедливая месть! Слава Тренятасу, новому великому князю могучей Литвы!

ГЛАВА 21

НА ПИРУ СМЕРТЕЛЬНОЙ БИТВЫ

В новогодний день, 1 марта 1264 года, в Брянске игралась свадьба любимой и последней дочери князя Романа – Ольги.

Застолье проходило в том же тереме и в той же трапезной, где и свадьба старшей княжеской дочери почти три года тому назад.

Князь Роман с княгиней Анной возглавляли, как и прошлый раз, стол, только по левую руку брянской княгини сидел князь Василий Романович Волынский, отец жениха, рядом с молодым смоленским князем Александром Глебовичем, зятем князя Романа, а вдоль скамьи расположились бояре и старшие дружинники волынского и смоленского князей. Напротив них, на другой скамье, сразу же за молодыми, сидели княжичи Олег и Михаил, а далее – купец Лепко с сыном и лучшие брянские люди.

Князь Роман особо распорядился посадить младшего сына Олега поближе к себе, на более почетное место, чтобы подчеркнуть опальное положение княжича Михаила.

Великий смоленский князь Глеб Ростиславович, приглашенный на торжество, приехать не смог. – У батюшки нынче хлопоты, княже, – сказал по этому поводу Роману Михайловичу зять. – У Днепра обнаружено большое литовское войско…Кто знает, а может злобный князь Миндовг готовится к вторжению в наши пределы? Вот батюшка и остался, чтобы достойно, по-княжески, встретить врагов!

Не приехал на свадьбу и смоленский купец Илья Всемилович. Вместо него с богатыми дарами для молодых явился его старший сын Лепко…с женой Лесаной и сыном Стойко. К удивлению семейства смоленских купцов, Лесана Порядковна неожиданно выздоровела и сама напросилась ехать вместе с супругом.

– Моя Лесанушка узнала, – говорил Лепко Ильич огнищанину Ермиле, – что батюшка хочет, чтобы я подольше пожил в Брянске и сам приглядывал за лавкой. И не только за своей, но и за лавкой моего дяди Ласко, батюшкиного свояка. А где бы и обустроился…Надо расширять нашу брянскую торговлю. Уже есть неплохие доходы! Благо, что славный князь Роман Михалыч разрешил нам здесь иметь склады и торговые дома! Ну, вот моя Лесанушка и ожила как-то нежданно-негаданно! Она объявила, что хочет ехать сюда вместе со мной. Она боится, что я засижусь в вашем городе и найду себе здесь зазнобу. Да и нашему сыну уже почти двадцать лет! Я женил его четыре года тому назад. И моя невестка родила мне двух внуков! Так что я уже три года как стал дедом!

– Летит время! – покачал головой Ермила Милешевич. – Ну-ка, уже наши дети стали дедами! А мы совсем одряхлели, пора бы подумать о вечной жизни!

– Не говори так! – замахал руками купец Лепко. – Ты, Ермила Милешич, еще не старик: ты выглядишь как сильный и здоровый муж! А вот мой батюшка так состарился, что не ездит теперь дальше Смоленска…

За свадебным столом было немного женщин. Лишь брянская княгиня и невеста, сидевшая по правую руку от князя Романа рядом со своим женихом – княжичем Владимиром. Последний удивил брянцев своим видом – коротко остриженной головой и совсем небольшой бородкой. Да и одет был княжич в короткий бархатный камзол темно-коричневого цвета, синие длинные штаны, плотно облегавшие его ноги и небольшие серые полусапожки с длинными загнутыми носками. На голове у княжича была одета легкая, отделанная парчой и блиставшая бисером шапочка, совсем не похожая на головные уборы князей.

– Вырядился как поляк, – думал, глядя на жениха, князь Роман, – однако, хорош собой и крепок на вид, не намного старше Оленьки, да и Господь с ним!

Невесте же княжич Владимир понравился не сразу. – Как красная девица! – буркнула она матери после первого знакомства. – Едва пробилась борода, так и ту почти сбрил! Да еще у него какой-то желтый волос, как не у русского! И одет по-чужеземному!

– Так принято в волынской земле, доченька, – ответствовала княгиня Анна. – Ты не смотри так придирчиво на его бороду и одежду. Зато твой жених учтив и обходителен как никто другой! А умища – палата! Мне сказали волынские бояре, что этот княжич не зря носит второе имя – Иоанн! Он – настоящий ученый! Как тот знаменитый пророк! Твоего жениха зовут на Волыни «философом»!

– Фу, матушка, не хватало мне еще в женихи философа! – отмахнулась княжна Ольга. – Мне же по душе наши русские молодцы. Пусть они не ученые люди, зато сильные и надежные!

Однако при первой же встрече с женихом наедине княжна Ольга изменила свое первоначальное мнение.

– Ах, ты, радость моя, сладкая лебедушка! – молвил княжич Владимир, подойдя к невесте. – И откуда тут у вас, в глухих лесах и болотах, появилась такая прелесть? Мое сердце поет, когда я вижу твое дивное лицо! Ты прекрасна, милая девица! Тепло в моей душе, когда я вижу тебя и любуюсь тобой! Буду носить тебя на руках, моя нежная горлица! Буду беречь тебя, как чудесное сокровище! Не испорчу твою красоту, но сделаю тебя еще красивей! Ты будешь мне не только любимая супруга, но сладчайший, сердечный друг!

И зажглось от этих слов сердце девушки, еще не знавшей любви. Зарделось ее лицо, задрожали нежные руки. И стал ей близок княжич, как родной человек, как матушка и даже ближе, чем батюшка…

– Ну, что, доченька, – спросила княгиня Анна свою дочь на второй день свадебного застолья, – как тебе твой молодой супруг? Тебе с ним не было скучно? Не боишься уезжать к нему в далекую Волынь?

– Нет, матушка, не боюсь, – покраснела княжна Ольга. – Мой любимый супруг теперь мне по душе. Ни на кого я не променяю этого молодца! Нежен, ласков, как Божий голубь! Он говорит теплые слова, потому что очень добрый по душе, как никто другой!

Второй свадебный день был не менее весел, чем предыдущий. Князь Роман Брянский, принимая из рук своих верных слуг чашу за чашей, отпивая из них, передавал братины по кругу.

– Слава жениху и невесте! – кричали многочисленные гости. – Многих им лет и обильного потомства!

После хмельных медов и богатых яств князь Роман повелел подать заморского вина.

– А теперь, дорогие гости и мои любимые родственники, – сказал он, – отведайте-ка греческого вина! Я долго хранил этот напиток! Берег для свадьбы моего старшего сына, – он нахмурился и смахнул слезу. – Но ему пока не пригодилось…

В этот момент в трапезную вбежал старший княжеский стражник. Сняв с головы шапку и быстро пройдя вдоль скамьи, на которой сидели знатные гости, он приблизился к князю.

– Что случилось, Верен? – буркнул сердито князь Роман. – Ты помешал мне сказать добрые слова! Неужели что-то особенно важное?

– Да, княже, – кивнул головой седовласый воин. – К тебе прибыл срочный гонец от почепского воеводы. Этот посланец сейчас внизу. Он еле жив! Скакал от самого Почепа и по дороге пересаживался с одного коня на другого…

– Чего он так спешил? – вскинул брови брянский князь.

– На нас идут литовцы, княже! – сказал громче брянский воин, и за столом установилась мертвая тишина. – Их – тьма-тьмущая! Хорошо, что не дремали почепские заставы! Литовцы хотели пройти с хитростью, но это у них не получилось: наши дозоры не зевали! А воевода сразу же послал к тебе гонца, быстро разбудил своего воина, дал ему двух коней и приказал скакать как можно быстрей!

– Хорошо, Верен, – склонил голову на грудь брянский князь. – Ступай ко мне в терем и жди меня там! А вы, мои верные воеводы, если все слышали, поднимайтесь от стола! Будем держать совет!

– И я готов к сражению! И я! – подскочили со своих мест князь Василий Волынский, княжичи Александр Глебович и Владимир Васильевич.

– Нет, дядюшка, – покачал головой, обращаясь к князю Василию, Роман Михайлович. – Ни ты, ни мои зятья туда не пойдут! У нас свадьба! У молодых не будет удачи, если мы испортим им этот торжественный день! Продолжайте наш славный пир, а мы разберемся, что нужно сделать. Я поговорю с нашим посланцем и все подробно узнаю. Не бойтесь: брянские воины – не сопливые дети! Мы не раз громили поганую Литву!

– Грех – нам, бывалым воинам, отсиживаться, как красным девицам! – возразил князь Василий. – Моя сотня всегда готова к сражению! Мы жестоко накажем этих злодеев!

– Ладно, дядюшка, – кивнул головой Роман Брянский. – Если я узнаю, что вражеское войско невелико и это не набег, а настоящий поход, тогда я пришлю за тобой людей, если понадобится твоя помощь. А если вражеские силы будут невелики, то я сам со своими людьми разгоню их! Добро, дядюшка?

– Ну, если так, тогда добро, мой сын Роман, – кивнул головой князь Василий. – Но смотри, сильно не гордись, сразу же посылай за мной, если будет горячо!

Князь Роман со своими боярами быстро покинули трапезную и устремились в княжеский думный терем.

– Говори, – приказал брянский князь почепскому гонцу, усевшись в свое большое кресло, – что ты знаешь и видел! А вы, слушайте, – князь подал знак сидевшим напротив него на двух длинных скамьях боярам, – чтобы ничего не упустить!

– Так вот, князь батюшка, – молвил молодой, раскрасневшийся дружинник, стоявший между князем и боярскими скамьями. – Меня послал славный почепский воевода! На тебя идет несметная сила всей Литвы!

– Какая же несметная, воин? – вопросил князь Роман.

– Я сначала ничего не видел, – сказал нерешительно почепский дружинник, – но застава все заметила. Говорили, что литовцев – тьма-тьмущая!

– А если поразумней? – буркнул князь. – Сколько, по твоему мнению, там литовцев?

– Когда я выехал, княже, – заговорил, успокоившись, посланник, – то скакал не очень быстро: берег лошадей. Я думал, что эти литовцы будут заняты осадой Почепа. Ну, вот, я доехал до рощицы, верст так с десяток от Почепа, и решил заскочить там на холм, у самого леса, чтобы оглядеться, нет ли за мной врагов. Ну, вскочил я на эту горку и как глянул! Поганые литовцы ползли вдалеке, словно серая туча! Я хотел посчитать, но куда там! А они все шли и шли. Я испугался: а не догонят ли меня враги? Кто тогда скажет тебе, княже, об этом походе? Тогда я спустился с холма и вскочил на другую лошадь. И помчал, что есть мочи, сюда, в Брянск. Гнал, как ветер, не останавливаясь ни на миг. И вот, слава Господу, успел. Я думаю, что обогнал поганых литовцев часа на три. Они не знали, что к тебе послан гонец. Но ясно одно: они идут быстро!

– Да, славный воин! – покачал головой князь Роман. – Я понимаю, что князь Миндовг решил расквитаться со мной за все мои набеги! Ну, что ж, так тому и быть! Мы не испугаемся! Если мы громили Литву на их земле, то подавно побьем ее жестоко на своей брянской! А ты не можешь сказать, хоть бы примерно, сколько у этого проклятого Миндовга полков?