Роман Брянский

– Ты мне не рабыня, – ласково молвил покрасневший от волнения княжич, – но моя сердечная любовь! Неужели ты думаешь, что я спас тебя тогда от татарской неволи просто так, случайно?

– Не знаю, – опустила голову девушка. – Я просто думаю, что ты пожалел нас с сестрицей и увел от татар…

– Это не так, душа моя, – пробормотал княжич, склонившись к лицу девушки, – то мое сердце решило! Когда я увидел тебя в татарском стане привязанную арканом к телеге, я потерял с той поры душевный покой! Вот уже четыре года, как я думаю только о тебе! Но раньше я не мог тебе этого сказать…Ты же ведь живешь в доме батюшкиного тиуна! А Ефим строг! Бережет тебя от чужих глаз, как свою родную дочь! Никак не могу застать тебя одну! То девицы возле тебя собираются, то я ухожу с батюшкой в поход…Вот я и таю свою любовь от всех! Но у меня больше нет сил таиться от тебя!

– Что ты, княжич! – испугалась Улада. – Какая может у тебя быть любовь ко мне, простой девице? Я, правда, не дочь жалкого смерда, но литовского боярина, который хоть и русский человек, но давно уже служит Литве верой-правдой…Но сейчас я твоя пленница, княжич, а значит, ты волен поступать со мной так, как захочешь!

– Я не хочу навязывать тебе свою любовь, Уладушка, – тихо сказал княжич. – Если я тебе не по сердцу, тогда уйду, покорюсь твоему решению! Ну, скажи, душа моя, нравлюсь я тебе или безразличен, как чужой человек?

– Как же мне не любить тебя, княжич Михаил, – промолвила, подняв голову и пристально вглядевшись своими большими зелеными глазами в лицо княжеского сына, девушка. – Но у меня даже нет мысли о возможности нашей любви! Вокруг тебя немало красных девиц! Получше меня! А ты – княжич, наследник славного удела! Тебе нужна не жалкая пленница, пусть и боярского рода, но настоящая княжна, чтобы не омрачить славу твоего княжеского рода случайной любовью!

– Что ты говоришь, любовь моя? – воскликнул княжич. – Разве ты можешь сравниться с другими девицами? Да любая княжна – сущая простушка против тебя! Ты у меня самая красивая и славная! Настоящая лебедушка!

– Да и стара я уже для тебя, княжич, – усмехнулась покрасневшая от слов юноши Улада. – Тебе нужна совсем молодая девица! Неужели на мне одной сошелся для тебя клином белый свет? Подумай, княже…Вот и твой брат Олег зачастил в наш терем! Он все поглядывает на Кветану, мою сестрицу! Даже батюшка Ефим Добрынич это заприметил…И так вот он покачал головой в осуждение!

– Братец Олег? – удивился княжич Михаил. – Неужели он у вас бывает?

– Я же сказала, что частенько, княжич, – вздохнула Улада. – Похоже, что твой брат влюбился в мою сестру! А это, ох, не к добру!

– Да как же можно не влюбиться? – воскликнул в волнении княжеский наследник. – Обе вы такие красивые! Но ты намного милее! Но вот как это Олег…Он мне ничего не говорил!

– Уж не выдавай меня, княжич! – сказала, умоляюще, Улада. – Я не смогла это скрыть от тебя!

– Ладно, душа моя, пусть же мой брат любит Кветану, но и я не могу тебя не любить! – горячо молвил княжич, прижав руку к сердцу. – Вот потому я и не женился, Уладушка, уж больно ты запала в мою душу! Вот сегодня я опять все думал о тебе. Скоро мой батюшка пойдет в дальний поход и возьмет меня с собой…Будет долгое расставание…Но я совсем не могу без тебя: моя душа зовет тебя к совместной жизни. Уж не томи меня, славная девица, да приблизь к себе хоть на чуточку!

– Хорошо, княжич, – смело сказала, не отводя глаз от юноши, Улада. – Сегодня ночью, когда все девицы пойдут на Десну, чтобы бросать в реку цветы и говорить заветные слова, а молодцы начнут жечь костры, приходи к нам: мы почтим славного Бога Купалу. Вот мы с тобой и увидим, подходим ли мы друг другу…А если все у нас получится в эту ночь, Купала примет наш дар – цветочные венки и наши пояса – и они не потонут, то мы с тобой узнаем, есть ли между нами, в самом деле, сердечная любовь, а не ложное наваждение! В день Купалы все легко узнают, кто искренен в своих словах и поступках, а кто лишь балуется…

– А где ты будешь, Уладушка? – спросил весело княжич, выпрямившись и глядя на стройную белокурую красавицу. – Где мне найти тебя в эту ночь?

– Приходи засветло за Петрову гору, прямо к роще, – тихо сказала Улада. – Там, под горой, стоит большой корявый дуб. Я буду ждать тебя там!

– А как же твоя сестра? Она тоже туда придет? А мой брат Олег? И у них там свиданье? – покачал головой старший княжеский сын. – Мы с ними не встретимся?

– Нет, княжич, – улыбнулась девушка. – Кветана еще не доросла до этих серьезных игр. Это не для нее. А вот княжичу Олегу пора побывать на Купаловом веселье. Позови его туда! Пусть погуляет, порадуется. А может, и найдет себе там зазнобу…И получше Кветаны…Да и сам ты, княжич Михаил, посмотришь на наших брянских девиц и узнаешь, какая тебе по сердцу!

– Я уже знаю, – промолвил, снова приходя в волнение, княжич. – Не надо мне равнять кого-то с тобой…Однако мой братец Олег не придет на то веселье, как его не зови…Он больно набожен! Купала для него не Бог, а языческий бес!

– Господи, я слышу сверху шаги, княжич! – засуетилась, испугавшись, девушка. – Увидят нас тут с тобой в горнице и, неровен час, что подумают! Иди, княжич, и приходи к тому дубу, о каком я тебе сказала. Никто нам не судья в Купалову ночь, это не здесь, среди белого дня…Хоть и называют наши попы и твой брат Олег этот великий день бесовским, но это – древний обычай русского народа! Мы тоже чтим его в Литве, и не только русские, но и литовцы!

– О, княжич Михаил! – воскликнула вдруг спустившаяся по лесенке в нижнюю горницу хозяйка Варвара. – Здравствуй, молодец! С чем пожаловал? Ищешь моего супруга? Однако же, – она насмешливо поглядела на согнувшуюся за прялкой Уладу, – я тут вижу, что ты положил свой глаз на нашу красную девицу, Уладушку! Так, княжич?

– Здравствуй, Варвара Деяновна! – в смущении ответствовал княжич. – Я сюда зашел, да все никак…, – он замялся. – В самом деле, ваша девица хороша, как же ее не заметить!

– Ладно, княжич! – рассмеялась Варвара. – Такие твои годы…Давно пора поглядывать на красных девиц! Авось, наконец, женишься и батюшку своего обрадуешь!

После обеденной трапезы княжич Михаил, отозвав в сторону своего брата Олега, похлопал его по плечу и сказал: – Ну, что, брат, а не пойти ли нам сегодня вечером на Десну и не поиграть ли с девицами в ночь на Купалов праздник?

– Что ты, брат, – перекрестился княжич Олег. – Только бесы и ведьмы веселятся в Иванову ночь! Отец Игнатий говорил, что этот день – богопротивный! Как не бьются наши священники, но все никак не могут отучить простой люд от этого вредного обычая! К тому же, наш батюшка не хочет запрещать этот народный обряд! Мне рассказывал отец Серапион, что батюшка только смеялся, когда они просили запретить бесовские игры! – Зачем раздражать народ? – возражал он. – Весело людям, и пусть они любят друг друга так, как им хочется! Все не запретишь!

– Ну, если сам наш батюшка не осуждает этот праздник, то почему бы нам с тобой не сходить ночью на реку и не полюбоваться красотой молодых девиц? – воскликнул княжич Михаил. – А что может быть красивее телесных девичьих прелестей? Разве не так?

– Не так, брат! – покачал головой княжич Олег. – Только один раз можно видеть девичью наготу – на брачной постели у своей невесты, данной Господом! Надо любить только одну, так установлено Христом-богом!

– Видишь, братец, какой ты у нас святоша! – улыбнулся княжич Михаил. – А сердце у тебя все равно не каменное! Зачем же ты ходишь в терем Ефима и разговариваешь с девицей Кветаной?

– Узнал-таки, брат, – опустил голову княжич Олег, – о моей любви к той девице! Ну, и пусть! Я, брат, люблю Кветану, – он поднял голову и пристально вгляделся в глаза княжича Михаила, – но люблю так, как следует любить по законам нашей православной веры! Я жду, когда батюшка с матушкой расслабятся и будут в хорошем расположении духа, а также, когда ты, мой старший брат, женишься…Я тогда упаду на колени перед ними и буду умолять их, чтобы разрешили нам пожениться! День и ночь я молюсь за это и, думаю, размягчу сердца наших любимых родителей. Ведь у них не камни, а горячие сердца! Вот разрешат они мне жениться на Кветанушке, я буду самым счастливым человеком! А на реку в эту Купалову ночь я не пойду! Это грех! И тебе не советую!

Вечером княжич Михаил, одетый в легкую белоснежную рубаху и длинные серые штаны, вправленные в тонкие, козьей кожи, сапожки, обманув своих бдительных слуг-охранников, спустился, обогнув Петровскую церковь, вниз под гору к большому развесистому дубу. Солнце уже садилось, жара сухого июньского дня спадала. Пахло луговой травой и недалекой рекой.

Михаил стоял под величественным деревом и вглядывался в ближайшую березовую рощу, располагавшуюся между горой и деснинским лугом. До него доносились какие-то голоса, из рощи вился дымок от костра, но легкий ветерок относил и шумы, и дым в сторону – к реке.

Неожиданно кто-то подбежал к княжичу сзади и закрыл руками его глаза. Почувствовав тонкий цветочный аромат, княжич поднял руки и схватил нежные девичьи ладони.

– Уладушка, – выдохнул он, – а я тебя жду…

– Я пришла, княжич, – тихо сказала девушка, – как мы условились. Пойдем же к молодцам и девицам да посмотрим их игры. Ох, уж будет весело! А теперь, надень! – Улада согнулась и подняла из травы большой цветочный венок. – Я сплела это из луговых цветов, также как все девицы для своих молодцев. И возьми эту березовую ветку!

– А надо ли, Уладушка? – заколебался княжич. – Я ведь княжеский сын…Разве это не позорно?

– Здесь нет ничего позорного, княжич, – улыбнулась Улада. – Не бывает ни князей ни простолюдинов в Купалову ночь. Здесь есть только волшебные чары и сладкая любовь. Если мы полюбим друг друга в эту ночь, тогда будет радостно и душе, и телу!

Они, взявшись за руки, перешли Большую Княжую дорогу и углубились в рощу, обходя белесые деревья.

Уже совсем стемнело, когда они вышли на большую поляну, окруженную кустарником, в середине которой пылал, устремив языки ярко-красного пламени в небо, огромный костер, вокруг которого сидели, обнявшись, молодцы с девицами и молча глядели на огонь. Они, казалось, не замечали ни княжича, ни его девушку.

– Садись, княжич, – сказала Улада, когда они подошли ближе и указала рукой на свободное у костра место. – Смотри на огонь и думай. Авось, что надумаешь!

Княжич сел рядом с любимой девушкой и последовал ее совету. Однако он ничего не увидел в пламени костра. Да и мысли княжича разбежались. Его охватило непонятное, небывалое волнение.

Тишина на поляне стояла недолго.

Вдруг кто-то крикнул: – А теперь, молодцы и красные девицы, давайте-ка споем песню во славу Купалы, солнечного Бога наших предков!

Княжич посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос, и узнал в свете костра молодого дружинника его брата Олега.

– Да тут все молодцы моего брата! – воскликнул он. – Зря Олег не пошел на этот праздник! Здесь же собрались одни свои! И совсем нет простолюдинов!

– Это так, княже, – кивнула головой Улада. – С нами только молодцы из дружинников и немного купеческих детей. Девицы, правда, есть из простонародья. Но для девиц в эту ночь нужна не знатность, а красота. Вот и выбирай, какая из них красивей!

– А где же собираются молодцы-простолюдины? – пробормотал княжич. – Разве чернь не чтит этот праздник Купалы, или он только для наших молодцев?

– Простой люд собирается подальше, – Улада показала рукой в сторону Соловьиной Рощи. – Они там, в версте от нас…

В это время все сидевшие за костром дружно встали и, взявшись за руки, пошли хороводом вокруг пламени.

Славься, славься ты, Красно Солнышко!
Бог Купала, в ночь, разбуди же кровь,
Чтобы засветло, Красно Солнышко,
Мы проведали, что ты есть, любовь!