Храни меня на вираже

– Вот то-то же! Но я звоню не за этим. Мне тебя очень нахвалили! Говорят, прёшь семимильными шагами. Вот я и подумал прислать тебе – не навсегда, конечно, на время – аппарат один. Экзоскелет ReWalk, может слышал? Это для тех, у кого ноги сами не ходят. Только он у них в постоянном пользовании, а тебе как временный тренажёр очень даже подойдёт. Ты с него быстрее на костыли встанешь. Он дорогой, зараза, поэтому дам напрокат. Месяца, думаю, вполне хватит. Ну? Что скажешь?

– Я согласен на любые эксперименты, любые приспособления, лишь бы подняться…

– Вот и отлично, говори адрес. Вышлю с курьером до квартиры. Почте не доверю: очень дорогой аппарат.

– Как мне отблагодарить вас?

– Просто вернись в строй. Не многие на это способны.

– Я постараюсь, – без пафоса ответил Тарас и улыбнулся Серафиме.

* * *

– Братцы, он на робокопа похож! – откровенно потешались над Остапенко в экзоскелете друзья.

– Нет, на трансформер! Сейчас в тачку превратится. Потом – в самолёт!

– Тарас! Дай примерить! Не будь жадиной!

– И мне!

Мужиков впечатлила и конструкция, и жужжащий звук механизма. Новицкая улыбалась и только качала головой: «Чисто дети! Не зря говорят, что первые сорок лет детства – самые сложные для мужчины…»

Прослышав про его возвращение, они тут же оккупировали его квартиру, не было только Антона. Серафима не успевала выносить блинчики из кухни – сметались махом.

От экзоскелета Тарас пребывал в полном восторге:

– Ай да Шляхтер! Гений! Золото, а не врач!

Он забывал, что передвигает ноги механизм, а не он сам. Чувство свободы перемещения вызывало у него эйфорию. Наконец он устал, снял механизм и приземлился в кресло.

– Штука отличная, но ноги сильно устают.

Рассказав свои новости, Остапенко поинтересовался:

– Что-то никто мне не рассказывает про Прибалтику… Как выступили?

Мужики сразу замолчали и избегали смотреть друг другу в глаза.

– Чё замолчали? Место какое?

– Восьмое, – хмуро ответил штурман команды Fervor Иван Крайнов. – Даже не в пятёрке!

– Да мы с Антоном отлично машину Стасу подготовили! – насупился второй механик Никита Авдеев. – Бородин с Крайновым тренировались до посинения перед стартом. Квалификацию хорошую показали. А как начался заезд, то ли нервы у Стаса не выдержали, то ли ещё что. Короче, пару глупых ошибок допустил и время потерял.

– Тарас, да ты сам посмотри, видео есть, – завёлся Иван, видно было, как сильно переживает он проигрыш своей команды.

– Посмотрю, конечно, ты чего кипятишься? Не получилось – разбирайте ошибки, и снова в бой!

– Тебе хорошо, – ухмыльнулся Крайнов, – тебе ответ перед Забелиным не держать.

– Да, мне хорошо! – не удержался от иронии Тарас. – Мне вообще лучше всех! Я – в полном шоколаде!

Мужики сложились от хохота, смеялись до слёз. Крайнов хлопал глазами секунд тридцать, потом присоединился к всеобщему веселью. Со смехом уходила неловкость, стыд и досада из-за поражения. Тарас словно освободил их от чувства вины. Они признавали, что он определённо прав – не стоит зацикливаться на прошлом и пилить опилки, когда их ждёт будущее. И ещё они осознали: то, как Тарас справляется со своими проблемами, не шло ни в какое сравнение с тем, как они решают свои. Это был повод задуматься: всё ли они делают для того, чтобы побеждать…

* * *

Лето было на исходе. Остапенко осваивал костыли: чудо-экзоскелет был с благодарностью отправлен доктору Шляхтеру в целости и сохранности. Расхаживался Тарас по квартире – от кухни по коридору до дальней комнаты и обратно. Первые шаги давались с большим трудом: ноги были как чужие, если б не костыли, наверняка бы упал. Серафима стояла рядом, готовая при первом неловком движении кинуться к нему.

– Нельзя сразу нагружать ноги, дай себе привыкнуть, – переживала она. – Держи вес на руках, они пока намного сильнее.

– Да я вроде и так… – упрямился Остапенко.

– Нет, ты торопишься. Ещё меньше нагрузки, я прошу тебя!

– Ладно, слушаюсь, госпожа доктор. Только не бейте меня своей волшебной тряпкой, – шутил он, намекая на кухонное полотенце.

Зная его упрямый характер, Серафима сначала прятала костыли, чтобы Тарас без неё не переусердствовал и не навредил себе. Но он нашёл их. Тогда она стала носить их с собой на работу. Обнаружив это, Тарас не разговаривал с ней полдня. Правда, когда она на ужине обняла его и поцеловала, руки её он не убрал и не отстранился. Посему она сделала вывод: сердится, но не сильно.

Вернувшись в клинику после двух месяцев, Серафима поняла, как соскучилась по коллегам и по своим мохнатикам. Последний приём подходил к концу и она уже выписывала рецепты, как вдруг в дверь постучали.

– Войдите, – громко, чтобы было слышно за дверью, сказала она.

Никто не входил.

– Ну, кто там такой стеснительный?! – усмехнулась она и пошла отрывать дверь.

Серафима толкнула от себя дверь и встала: на пороге, держа огромный букет кремовых роз, сидела собака. Новицкая достала из кармана телефон и, улыбаясь, сфотографировала это чудо.

– Берта! Берточка! Ты почти выздоровела?! – радовалась Сима своей пациентке. – Ты мне цветы принесла?!

Собака положила букет, гавкнула и убежала. Серафима заглянула за угол: там уже никого не было.

«Вот подпольщики!» – улыбнулась она и взяла цветы.

Как же прохожие оглядывались на неё, когда она возвращалась домой с цветами и костылями под мышкой!

У двери её встретил Тарас:

– Привет! Отдавай мои вторые ноги! Не надоело с собой таскать?

– Нет, не надоело.

Тут он заметил шикарный букет.

– Поклонники балуют?

– Балует. Один. Тот, что меня со свадьбы Маши и Антона выдернул, – загадочно ответила она.