Во имя порядка: у истоков Союза

Джаэль почувствовал дрожь, вкупе с приятным чувством, ощущением тепла. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и он встретится с Оливией. Греза уже берёт власть над сознанием и рисует животрепещущие картины, сердечные образы того, как она выйдет из-за угла. Долго он представлял картины этого, мысленно зрел то, как он увидит её на тракте с беженцами, в шумном городе или в доме сирот. Но всё привело его в дворец царя востока… такое и представить было трудно, но это произошло.

– Вопросы? – грозно спросил царь.

– Зачем вы всё это произнесли, господин? – вопросил Джаэль.

– У моих подданных вышел спор. Вашарин[40 - Вашарин – предводитель священников в Дюнном. Он хоть и подчиняется в вопросах каноничности Первосвященнику, но что касается внутреннего устройства, социальной политики и отношений с властями в Дюнном – независим.] церкви Всевышнего и мой визирь не могли сойтись во мнении – один считал, что вы прошли тысячи лиг ради родной крови, другой же склонялся к более меркантильной позиции. И ныне, вашим появлением, вашими словами поставлен конец в этом споре.

Джаэль чуть повернул главу и увидел, что на губах его… возлюбленной расцвела улыбка. Она тоже рада, что всё так завершается, что конец поискам настал. Душу парня захлестнул прилив радости и трепетной чувственности момента.

– Приведите его ребёнка! – громогласно распорядился царь царей и сошёл с трона, гвардия сомкнулась возле него, и он поспешил скрыться в глубинах своего дворца, предпочитая сентиментальным картинам работу.

Её вывели. В платьице расцветки аметиста, в сопровождении двоих «бессмертных», вышла маленькая светловолосая девочка, с плетёными косичками. Её маленькое, ангелоподобное личико с глубокими синими глазами тут же увидел Джаэль и не смог сдержать порыва эмоций, которые захлестнули его сердце.

– Оливия! – сорвался с места парень, на его щеке сверкнула слеза.

– Папа! – крикнула дочь и тоже побежала к нему.

Вот он – кульминационный момент этой истории – отец прижимает дочь и всё осталось позади – кровь и пот, огонь и вода, горе и слёзы, чаяния и надежды – всё исполнилось здесь и сейчас. Он взял её в ласковые объятия, и она прижимается к нему, ибо никакие царские хоромы и ухаживания не способны пересилить любовь к отцу и желание быть с ним.

– Как же я долго тебя искал, – прошептал Джаэль; его сердце заливается глубокой искренней радостью, лицо едва ли не сияет от счастья.

– Дядя Вилдас! – признала Оливия пожилого мужчину, только его завидев.

Даже Элия не смогла сдержать чувств, по её светлой щеке пробежала горячая слеза, а женское сердце растаяло в умилении, созерцая картину семейного воссоединения. Она ведь тоже помогала ему, желала, чтобы он нашёл свою дочь, хотела сделать его счастливым. Она смотрит на результат и не может нарадоваться.

– С тобой всё хорошо? Обращались нормально? Не обижали? – с волнением спрашивает Джаэль, не унимая взгляда от дитя.

– Да. Всё хорошо.

– Вот чудесно. Теперь я тебя никогда не потеряю, Оливи, клянусь. Чтобы не случилось, чтобы не произошло, ты больше не попадёшь в опасность.

Короткая сцена счастья близиться к обрыву, ибо две фигуры приблизились к ним. Визирь и служитель культа желали с ними поговорить, но их появление возбудило в Джаэле лишь вспышку неприязни и гнева.

«Что им от меня ещё нужно?» – пробуждала мысль ярости.

– Я Визирь Дюнного – Мустафа Ашур’Адад, – поклонился мужчина в золотом халате. – Есть разговор касательно вашего появления здесь.

– Он не может подождать? – нервно спросил парень.

– Боюсь, что нет. У вас будет ещё много времени, чтобы провести с дочерью, а царская милость в виде мешка с серебром покроет любые расходы ваши.

– Эли, – повернулся парень и нашёл во взгляде немое согласие, опередившее ответ.

– Папа, ты куда? – забеспокоилась Оливия.

– Я ненадолго, – погладил её по голове отец.

– Конечно, – согласилась девушка и взяв за руку Оливию отвела её в сторону, в то время, как Вилдас пустился в разговоры с вашарином.

Джаэль и Мустафа отошли в сторону, прямо к огромному окну, которое смотрит на град и дальше на пустыню. За ним стелются безграничные просторы пустыни, виднеется городская жизнь и пески, под которыми может скрываться не один десяток тайн и сокровищ.

– Вы же слышали об изменении условий договора? – осторожно, но с властностью в очах, говорит визирь. – Вам предстоит пробраться в одни пирийские руины и добыть крайне интересную вещицу. Все детали у меня.

– К чему это приурочено? – слегка возмущённо произнёс Вилдас. – Я правильно полагаю – изменения в договоре инициированы правительством Союза?

– Да. Тут речь идёт о долге перед Компанией и Банком и о том, что вам выпадает честь… покрыть непомерный долг страны. Боюсь, что Союз задолжал слишком много им.

– За что? За финансирование армии? За новые дома? Неужто у мастеров монеты нет сердца? – усмехнулся Джаэль, всматриваясь пустынную даль.

– Вы видели все эти прекрасы? Видели, насколько быстро восстал Эндерал из пепла? Как думаете на чьи деньги было это устроено? – визирь провёл пальцами по окну. – Ещё пару месяцев назад тут был пустота, песчаные бури, и нищета, а теперь возник рай посреди пустыни и за это придётся заплатить. Нас взяли в финансовые оковы, сначала всё с улыбкой сделали, а потом выставили непомерные счета.

– Как так получилось?

– Всё началось с тайного договора, заключённого между Велисарием и экономическими элитами Эндерала перед войной с Неримом. Он после победы обещал им больше прав в обмен на финансирование его компании. А затем… торговцы и предприниматели, вступив в Союз с банком по попустительству нового правительства наложили руки на торговлю, ресурсы и часть услуг, образов единую корпорацию. Так появился монстр, который именует себя Ост-Эндеральской торговой компанией.

– И о чём договорили стороны? Как понял, в эпопеи долга началась финальная стадия?

– Практически, – визирь сложил руки за спиной. – Союз договорился, что за Тальгаард ему простоят половину долга. Там будет располагаться промышленная зона Компании.

– Если Эндерал расплачивается целыми кусками земли, то какой же долг у него?

– Да… если я назову сумму долга, то боюсь, что вы упадёте в обморок. Во всяком случае, остался только этот древний артефакт, как говорят древние пирийские летописи – это источник огромной энергии.

– Не думаете, что передача столь важного древнего предмета в руки торговцам может… эм, неблагоприятно сказаться на общественно-политической конъектуре, выражаясь языком учёных? – пытается выражаться возвышенно Джаэль, игра слов ему нравилась в высоком обществе.

– Моя миссия, смысл жизни – исполнять великого царя царей, не более того. И он, подчиняясь воле Магастратума, взял на себя обязательство найти его, а правительство уже намекнуло на вас.

– Что ж, прекрасно, – фыркнул Джаэль, отвернувшись от окна и устремив взор на Оливи, с которой весело общается Элия. – Теперь мы снова на передовой? Откапывать руины, лезть в древние склепы и биться с легионами тамошних кошмаров и лезть под древние ловушки… когда я только сейчас её нашёл.

– Не совсем. Достопочтенный машширра вы спешите, опережаете мои слова. Туда уже отправилась экспедиция… она всё раскопала… её нужно перехватить, перехитрить, опередить и забрать искомое. Не более того.

– Что ж, в такое путешествие ещё можно отправиться. Я надеюсь, что это будет последнее приключение и, – Джаэль улыбнулся, когда девушка и девочка посмотрели на него, видимо обсуждая одну из историй, – для меня закончится это бегство по всему Эндералу.

– На всё воля Всевышнего.

В другой стороне в тихом разговоре верховный священник Дюнного и бывший огнепоклонник, у статуи ангела, обсуждают историю, пройденные пути и высшее. Старый человек, перебирая чётки, тихо, но в тоже временно глубоко говорит:

– Вы были там, в Златоброде и видели, как Его сила остановила огненного демона. Вы слышали, как проповедники огня убеждают в чудодейственности своих стихий. Творили исцеления во имя Мальфаса. Вы воистину зрели многое, но вы выбрали идею пустоты за гранью, почему?

– Ибо только она нас ждёт, Арбадразан, – сокрушённо произнёс Вилдас. – Только она… я видел, как божественный огонь был развеян поборником хаоса, а Мальфас и остальные светорождённые… всего лишь могущественные маги, которые ныне покоятся в могилах.

– Не потому что ли ваш дух много общался с тьмой? – мерно и тихо продолжает священник и подняв лик на ангела он невольно дал Вилдасу увидеть необычную светлость своего лица. – Посмотрите лучше на свет и обратите к нему своё сердце. Только смотря на Него и пуская в сердце, можно избавиться от горького привкуса пустоты.

– А что есть свет? На что мне опереться, когда я видел, как хаос пожирает огонь? Что может противостоять глубинной тьме, холодной и голодной?

– Нет холода и тьмы без тепла и света, – противостоит Арбадразан, смотря на ангела. – Вы их можете почувствовать только потому, что есть истинное явление. И только им вы можете свою душу оградить от зла.

– У вас у самого был долгий путь к вашей вере?