Мы, кто катит этот мир

Как-то совершенно неожиданно возникло желание что-нибудь приготовить. Что-нибудь этакое, удивительное, вкусное и полезное. Что-то от чего дух захватит, голова закружится, причем не у него одного. Корректируя направление лишенной какой-либо конкретики мысли, его взгляд наткнулся на большую миску с водой. В ней, чуть не касаясь головой хвоста, кругами плавала рыбина, разбрасывая отблески блестящей чешуей – подарок неимоверно щедрого хозяина острова, того самого, маленького и пушистого.

В одно мгновение кухня преобразилась. В ней закипела работа… сама. Рыба выпрыгнула из воды и плюхнулась на стол. От магнитного фиксатора оторвался нож и метнулся к разделочной доске, фонтаном искр взлетела чешуя. Сразу же послышался треск раскаленной сковороды, запахло горячим маслом, идиллия!

– Стоп! – воскликнул он. – Хватит, сам все сделаю! И вообще, я хочу съесть что-то настоящее, а уж точно не нафантазированное.

Рыбина обиженно плюхнулась обратно в миску и затихла. Он же довольно кивнул, подошел к столу, выбрал самый большой нож и усмехнулся улыбкой, которая ничего хорошего не сулила ни в чем не повинному обитателю мирового океана…

После роскошного обеда, получив благодарность в виде жаркого поцелуя, он проводил взглядом ее, фальшиво вздохнул и взялся наводить порядок. Зачерпнул ковшиком воды, с тоской подумал о том, что водопровода на краю цивилизации нет, а в ближайшее время и не предвидится, не говоря уже о чем-то большем.

Справившись с нехитрыми домашними хлопотами, он дотошно осмотрел помещение. Пожал плечами, вздохнул, осознавая, что делать больше нечего, во всяком случае, ему.

Заглянул в лабораторию – никого. В кабинет. Там за столом сидела она и увлеченно разглядывала какую-то бесконечную таблицу на экране компьютера. Постоянно отвлекалась, перебирала стопку карт, доставала одну, другую.

– Вот что значит увлеченность! – прошептал он и бесшумно удалился. – А чем бы увлечься мне?

Прошел в спальню, остановился у огромного сундука, стоявшего под окном. Удобная во всех отношениях вещь. На ровной хоть и жесткой крышке можно было лежать, любуясь зимними пейзажами, внутреннее же пространство предполагалось использовать для хранения чего-нибудь полезного и не очень. Возник вполне себе логичный вопрос, а что в нем?

Конечно же, внутри оказалось много всего интересного. На самом верху лежали короткие и широкие лыжи – лучшее, что придумало человечество для передвижения по рыхлому снегу. Под ними валенки. Огромное количество. Уложены носок к голенищу, просто детская головоломка в собранном виде – ни щели тебе, ни свободного места. Разные они. Мрачные черные, аристократические снежно-белые, попадались даже яркие цветные с орнаментом. Удобная обувь, так сказать, по сезону, в наличии все размеры, расцветки и все возможные степени изношенности.

После извлечения нескольких слоев валенок, он обнаружил еще одну головоломку, там лежали обломки чего-то древнего и деревянного. Множество дощечек, на каждой из них вырезы, пазы, шипы. «Как-то все это неправильно. Нет, все понятно, я подсознательно пытаюсь себя занять, а идеи в голову лезут одна глупее другой, – пробормотал он, вытягивая дощечку за дощечкой. – Страшно подумать, что будет дальше, ведь до конца зимовки еще ой как далеко!»

Апатия, что разрасталась в нем, померкла и забылась. В один момент вернулось хорошее настроение, тому способствовала очередная находка – ружье. Упакованное в брезентовый с кожаными накладками чехол, оно манило, умоляло взять себя в руки, испытать приятную тяжесть настоящего оружия.

Сопротивляться было попросту невозможно. Несколько выверенных движений и в глубине зеркала отражался почти настоящий охотник. Общую картину выгодно дополнил патронташ с разноцветными (словно набор фломастеров) патронами, на ремне повис огромный охотничий нож в кожаных ножнах с тиснением…

– Скажу как есть – впечатляет! – глядя на него, она еле сдерживала смех. – На охоту собрался?

Бесшумно ступая, она прошлась по комнате.

– Ладно тебе! Нет, я человеку в… лицо заехать могу, это запросто. Но чтоб зверушку обидеть… – он снял ружье, огляделся и повесил на стену рядом с камином. – Нашел просто, вот и играюсь. А что, вдруг пригодится, разные случаи в жизни бывают…

– Ничуть не возражаю, – продолжая снисходительно улыбаться (мол, чем бы дитя не тешилось!), она пожала плечами. – Пусть себе висит, оно общую картину завершает, симметрия, с одной стороны часы, с другой…

Так и не закончив фразу, она широко развела руками и вернулась к работе, он же опять остался один.

Что бы ни говорили, а скучать и бездельничать это тяжкий труд! Нет, он попытался чем-то себя занять. Старался изо всех сил. Пробовал отгородиться от всепоглощающего чувства ненужности первой же попавшейся книжкой, но что-то не пошло. Буквы буквально разбегались перед глазами, смысл прочитанного мерк и расплывался, мысли блуждали по округе, вылетали за пределы домика, терялись там, парили над островком, уплывали вдаль, покачиваясь на холодных волнах ледяного океана.

Фокус рассеянного его внимания предсказуемо переключился на телевизор. Несколько минут он с остервенением переключал каналы, мысленно и вслух возмущался, недовольный тем, что даже на краю света, вдали от цивилизации нашлось место этому отвратительному изобретению человечества.

Вдавливать кнопки, наблюдая за тем, как меняются картинки, скоро надоело. Ну, нечего смотреть и все тут! Мрачно кивнул, понимая, что не в том дело. Это хандра, отвратительное чувство, ее с пульта не отключишь, даже если очень хочется.

Померк экран. В черном глянцевом прямоугольнике отразилась комната, в дальнем углу кровать, на ней, если присмотреться, можно было увидеть и его отвратительно-угрюмую физиономию. «Мрачно, как полярная ночь, скучно как современное кино», – пробормотал он, зевая.

Замолчавший телевизор приглушил тоску затерянной в океане метеостанции. Стихли пришлые неестественные звуки, осталась только природа, настоящая и лишь чуточку сдобренная отголосками цивилизации. Домик укутала тишина. Нежила беззвучная атмосфера, звала действовать, предлагала что-то поменять, кардинально, сейчас, не откладывая.

Он вышел в коридор. Подошел к открытой двери кабинета. Остановился на пороге. Деликатно покашлял. Виновато пожал плечами, глядя в ее улыбающиеся глаза. Честно признался:

– Знаешь, мне скучно. Завидую я тебе, все у тебя хорошо, есть чем заняться!

– Если хочешь, можешь мне помочь. Работы непочатый край! – в ее голосе колокольчиками звенела насмешка, знала, что предлагает! – Слушай, правда, мне надо систематизировать наблюдения за пару последних десятилетий. Несколько сотен таблиц, но ты не расстраивайся, это жутко занимательно и интересно. Кроме того что ты будешь занят, есть во всем этом и исключительно научная составляющая. Точно не скажу, но, похоже, во вспышках природного гнева прослеживается некоторая закономерность. Что скажешь, записывать тебя в ученики?

Пальцами ног она оттолкнулась от пола и закружилась вместе с вращающимся креслом, остановилась, поднялась, подошла к нему, обняла, прижалась всем телом, глазами обиженного котенка посмотрела ему в глаза. В ее взгляде сплелась почти подлинная мольба о помощи, с самой настоящей насмешкой – гремучая смесь.

– Нет, я серьезно, это просто-таки отличная идея, и мне помощь, да и тебе новый опыт. Значит, ты согласен?

Предчувствуя приближающийся взрыв издевательского смеха, он крепко обнял ее. Хохот остановить не удалось, тем не менее…

– Нет, не хочу! – покачал головой он. – Я себе другое занятие нашел. Пойду, прогуляюсь. Островок осмотрю. Надеюсь, меня не заметет. Что там говорит твоя закономерность?

– Пока не знаю, но почти уверена, что все будет хорошо, да что там почти, так и будет! – она высвободилась из объятий. – Ладно, ты прав, иди куда-нибудь, проветрись, не мешай мне работать. Только слушай, ты это… – заметив, что он снимает ружье со стены, – ты друга моего пушистого не подстрели случайно…

Она проводила его веселым смехом. Закрыла дверь и сразу же снова стала серьезной. Вернулась к таблицам, села на стул и задумчиво посмотрела в темный монитор. Как бы ни хотелось в этом сознаваться, но у нее все не получалось создать полноценный сюжет, были лишь идеи, хорошие, но разрозненные, они же упорно не желали собираться в единое целое. Кроме идеи была вера, непонятная ей самой вера в то, что именно в обилии цифр, что окружали ее, можно найти решение проблемы.

А за стенами домика природа жила своей жизнью. Обрадованные тем, что зима окончательно вступила в свои права, над островком весело кружили снежинки. Водили хоровод невесомые кристаллики замерзшей воды, создавая атмосферу непрекращающегося праздника. Их эффектно подсвечивало низко висевшее над туманным горизонтом холодное солнце. Застыло оно, посылая самым преданным своим поклонникам блеклые прощальные лучи. Переливалось огненными оттенками красного и желтого цветов, подмигивало, предупреждая о том, что дни его сочтены. Скоро погрузится раскаленный диск в пучину и не покажется более. Невеселая перспектива, но ведь и это не навсегда…

Погода в тот день выдалась отличная. Об этом кричало безветрие. Это твердило ровно наполовину затянутое просыпающей снег облачностью небо, ему поддакивал легкий морозец, сохраняющий красоту белоснежного покрова. Это же подтверждал и настоящий хозяин островка и окрестных территорий – медвежонок. Заметно освоившись, он решил не покидать странных, но таких беззащитных людей, устроил себе берлогу в ближайшей от домика метеорологов снежной горке. Удобно расположился и теперь его черный нос и такие же черные глаза эффектно разнообразили общую белизну монотонного пейзажа.

В тот день пушистый сосед не стал зарываться в снег, не то было настроение. Орудуя длинными когтями как багром, он выловил несколько рыбин из собственного пруда, вдоволь наелся, сел на порог людского жилища, оперся спиной о скрипучий пластик, которым отделали стены, принялся внимательно, просто умудренный опытом человек, следить за движением далекого и холодного солнца.

На скрип входной двери медвежонок не отреагировал. Оглядываются те, кого природа обделила нюхом, а это точно не тот случай. Лишь в глубине коридора послышался шум приближающихся шагов, как тот уже все знал. Черная пуговка чуткого носа моментально унюхала человека и идентифицировала его. Явление незнакомца, что в самом буквальном смысле свалился с неба, не сулило ничего сколько-нибудь интересного, хотя…

– Составишь мне компанию? – он не смог сдержать улыбку, глядя на задумчивое животное. – А я тебе вкуснятину принес, будешь?

Незнакомый запах заставил медвежонка отвлечься и повернуть голову. Черные глазки увидели то, что и ожидали увидеть – человека. Вот только стоял тот в подозрительной позе – выставил руку вперед, будто что-то забрать собирался или все-таки отдать?

– Держи! – подсознательно опасаясь дикого зверя, он протянул руку, чуть вздрагивающие пальцы держали кусок сахара. – Поверь мне на слово, это вкусно.

Оценивая обстановку, медвежонок несколько раз мигнул глазами и втянул ноздрями воздух. Коснулся носом руки человека. Понюхал пальцы, переключился на неизвестную белую субстанцию, что отдаленно напоминала снежок, но с совершенно другим запахом, аппетитным. Решение пришло мгновенно. Длинный шершавый язык слизал лакомство. Зверек замер, смакуя подаренный человеком сладкий кубик. Несколько раз мигнул глазами, подскочил на месте, завертелся юлой, плюхнулся в сугроб, выбрался оттуда, принялся бегать кругами, всем своим видом выказывая радость, что граничит с самым настоящим звериным счастьем.

– Надеюсь, мы уже подружились, – довольный реакцией, рассмеялся он. Присел, застегнул крепления лыж, стал в снег, осторожно выпрямился.

Вид прямоходящего млекопитающего, которое размахивает руками, стараясь, то ли взлететь, то ли просто устоять на месте, неимоверно развеселил зверька. Пушистая физиономия буквально светилась от смеха, а лапы забавно дергались, не иначе как хозяин острова пустился в пляс.

Пока же тот дурачился, ему удалось-таки совладать с неимоверно скользкими деревяшками, ну, почти удалось…

– Идем?

Идея явно понравилась медвежонку. Пусть короткие лапки не очень подходили для передвижения по рыхлому снегу, но ведь это самое настоящее приключение! К тому же, как оказалось, человек также неприспособлен к прогулкам подобного рода.

Падали они поочередно. То его лыжи разъедутся в разные стороны, то на пути животного окажется присыпанная снегом яма. Каждый раз смеялись вместе, веселились, чувствуя, как растет и ширится взаимная симпатия.

Скоро равнина осталась позади, сменившись пологим каменистым склоном. Больше всего перемена порадовала медвежонка. Лапки перестали проваливаться, что тут-таки добавило игривости настроению. Заметно воспрянув духом, тот прибавил скорости. Оглянулся, с насмешкой во взгляде посмотрел на человека, которому подъем давался гораздо труднее и быстро вскарабкался на гладкую округлую отполированную частыми ветрами вершину. Растянулся на камне, продолжая улыбаться невероятной своей улыбкой. Цветущий вид животного свидетельствовал о том, что он доволен прогулкой, хоть и изрядно устал, а лукавый огонек в глубине черных глаз намекал на то, что было бы неплохо подкрепиться.

Еще один кусочек сахара окончательно укрепил дружбу человека и животного, они стали друзьями настолько, что во время привала медвежонок доверительно положил голову ему на колени, чем не проявление дружбы? Правда, тяжелое это проявление…

Снег же все продолжал кружить. Красиво и неторопливо. Снежинки, раскачиваясь, опускались на укрытую зимним покрывалом землю. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка, который мог бы ускорить их плавное падение, было одно лишь спокойствие, а с ним тишина.

Солнце – украшение короткого дня, источник бледного света и условного тепла, скоро распрощалось с немногочисленными жителями островка и плавно погрузилось в толщу вод. Попрощалось оно и, судя по всему, теперь уже надолго. С его уходом на остров и его окрестности опустились сумерки, светлые, чистые, подсвеченные рассеянным светом, усиленные белыми снежинками.