Мы, кто катит этот мир

К тому времени толстяк окончательно потерял всяческий интерес к своей пленнице. Похоже, он выговорился, его фантазия выдохлась, ее творения померкли. Он подошел к стене, открыл скрипучий металлический ящичек, потянул вниз массивный рычаг рубильника. Раздался отчетливый щелчок, одна за другой начала вспыхивать лампы. Яркий свет вырвал из темноты продолговатую комнату, в двух противоположных стенах которой виднелись двери. Они, как и стены казались тонкими, хлипкими, будто фанерными. Потолка же и вовсе не было. Чернела непроглядная высь, в ней же отражениями света ламп блестели металлические детали лестницы, какие-то крюки, тросы. Вообще создавалось впечатление, будто это и не комната, а участок коридора без потолка, отделенный на скорую руку фанеркой.

Будто по команде обе двери открылись. Стройными колоннами в помещение вошли люди. Много людей, человек тридцать, не меньше. Все мужчины одного роста, с одинаковыми фигурами, в одинаковой одежде. На каждом из них длинные плащи исключительно «шпионского» покроя, на бритых головах – мятые серые шляпы, под ними темные очки.

Мрачные личности выстроились вдоль стен. Ни один из них не взглянул на привязанную к креслу сидящую в центре комнаты девушку. Она их попросту не интересовала. Все молчали. Молчал и толстяк. Он неторопливо прошелся вдоль одной шеренги, авторитетно кивнул головой. Пошел обратно, но на этот раз останавливался возле каждого «агента», тыкал тому в грудь пальцем, при этом изображал какую-то замысловатую фигуру в воздухе. Повторил свои действия, прогуливаясь вдоль другой шеренги. Повернулся к девушке, подмигнул ей, широко развел руки, слегка склонил голову, будто поклонился, решительно направился к одной из дверей, толкнул, вышел. Тут-таки за ним последовали безликие личности в плащах и шляпах. Все ушли, оставив девушку сидеть в одиночестве и гадать, что все это было и главное, что в голове у того, как все это выдумал?

Топот множества ног просочился через тонкие перегородки. Сомнений не было, мрачные типы дружно поднимаются по лестнице. Значит, скоро начнется…

Шаги стихли, все стихло. Время шло, для нее же ничего не менялось. Ярко светили лампы, озаряя продолговатое помещение, где-то за стеной, то ли реальная, то ли воображаемая, капала вода.

Откуда-то сверху донесся звук. Удар. Глухой удар, за ним треск. Протяжный скрип. Она заметно оживилась, все-таки хоть какое-то разнообразие, хоть что-то отвлечет ее от изрядно надоевших капель.

Одна из дверей распахнулась. Судя по звуку, от сильного удара ногой. На пороге показался толстяк. Он скорчил страшную гримасу, изображая персонажа третьесортного фильма ужасов. Выставил вперед обе руки, грузно переступая с ноги на ногу, направился к ней. Тот же час вспомнился «худой», выбирающийся из-под простынки, его безумный взгляд. Похоже, но нет, это другое, глаза толстяка не были отрешенно-стеклянными, они светились, пылали бесконечной злобой, сквозь которую проглядывала растерянность. Уж не надышался ли «химик» своей продукции?

Липкие пальцы коснулись ее шеи. Ощупали, сомкнулись, начали давить. Девушка мысленно сжалась. Ей было больно, но куда сильнее боли было отвращение.

С горящими глазами, перекошенными чертами, лицо толстяка приблизилось к ее лицу. Она чувствовала его гнилое дыхание. Так хотелось увернуться, вырваться из державших ее пут, но веревки лишь сильнее впивались в конечности. Она не смогла удержаться и громко, пронзительно закричала.

Мерзкий шепот дополнил и без того отвратительную картину. Озверевший толстяк-директор принялся что-то бормотать. Пальцы-сардельки все сильнее сдавливали шею, ей не хватало воздуха. Она чувствовала, как силы покидают ее, но ничего не могла предпринять, не могла уже даже кричать, лишь глухо хрипела.

В один момент все переменилось. Оттуда-то сверху из темноты упал большой пистолет с огромной рукоятью, благо без глушителя. Огнестрельное оружие, ставшее метательным, угодило точно в голову толстяку. Отскочил пистолет от макушки и, весело звякнув, упал на бетонный пол. Ошалевший директор замер на мгновение, пламя ярости в его глазах погасло, на передний план вышла растерянность, сменившаяся ледяным безразличием. Упитанное тело покачнулось, нависло над ней. Казалось, придавит он своей массой девушку, но нет, он лишь странно подмигнул, разжал пальцы, после плавно опустился на пол и буквально растекся по грязному бетону.

Она не заметила, но почувствовала, как из рук неторопливо опускающегося на пол недавнего ее работодателя выпал маленький ключик и скользнул под блузку. Ей было не до того, ей надо было отдышаться и надышаться. Удивительное чувство! Затхлая атмосфера подвала казалась сладостным воздухом свободы, она почти поверила в то, что все уже позади, что все закончилось, но нет…

Не успела она восстановить дыхание, как ситуация вновь изменилась. Послышался противный смешок за спиной и вот оно изменение – ее тащили вместе с креслом. Кто-то подкрался сзади, наклонил плетеную конструкцию и волоком поволок ее к выходу из фанерной комнаты. Она пыталась обернуться, пусть не помешать, но хоть понять, увидеть, кто там, что происходит, но этого ей так и не удалось.

Глава 9

Скрип. Хруст. Хлопок. Удар. Звон. Где-то внизу в бездне шахты что-то металлическое загромыхало, падая, перекатываясь со ступеньки на ступеньку. Еще удар, на этот раз металлом по металлу. На редкость неприятный звук – так гудят колокола в руках звонарей-дилетантов. Громко, надрывно, визгливо с тоскою – отвратительная комбинация, сразу и не разберешь, что это, то ли набат, то ли погребальный звон.

Он поежился. Вернулось чувство, о существовании которого он практически забыл за долгие годы бездействия. Чувство опасности, чувство существования на грани. Нахлынуло оно на него волною, захлестнуло, чуть не сбило с ног. Сердце громко забилось, казалось, выпрыгнет из грудной клетки. Серией мощных толчков разогнало оно кровь насыщенную адреналином, повысило тонус организма и тут-таки замерло. Конечно, это просто видимость, так только казалось…

Несколько глубоких вдохов и пульс вернулся в норму. Все вернулось в норму, только сам он изменился – снова стал тем, кем и был на самом деле. Не осталось в нем ни напускной вальяжности, ни лени, отвратительного чувства, порожденного переводом на тихую работу. Он снова стал тем, кем был всегда…

Совладав с переполняющими его эмоциями, он замер. Прислушался. Впустил в себя каждый звук, проанализировал каждый шорох. Удивительно быстро составил картину происходящего, почти полную и, кажется, достоверную.

Прежде всего, шаги. Те самые, мягкие, будто человек топчется на месте. Они реальные, не плод воображения. Там, у дальней стены, скорее всего, за шахтой лифта кто-то был. Так и есть, уже не только размеренный топот, но и множество других менее отчетливых звуков свидетельствовали об этом. Целая какофония: шуршащая ткань, не иначе как дешевый плащ, скрипучие ботинки, хриплое дыхание, размеренный шелест (что он там деньги в темноте считает?). Тот, незримый, изо всех сил старался не шевелиться, не дышать, но получалось только хуже.

«Плохо же вас учили! Прописная истина – чрезмерная сосредоточенность на тишине первая тебя и выдаст, – пробормотал он, продолжая прислушиваться. – Шпиону необходимо спокойствие, оно и только оно».

Глубокие вдохи невидимого в темноте злоумышленника действительно насмешили его. Страшно захотелось подкрасться, расхохотаться дилетанту в лицо, а вот после…

Еще комбинация звуков. На этот раз источник где-то ниже. Но шум точно такой же. Тяжелое прерывистое дыхание, шелест ткани. «Даже немного обидно, выставили против меня каких-то клоунов. А с легкими у них что? Неужели все как один астматики?» – промелькнула не лишенная прозаичной логики мысль.

Чуточку разнообразия. Ни хрипов, ни шелеста, только голоса. Несколько голосов, преломлялись они, отражаясь от бетонных стен. Заглушая все, сильный пронзительный послышался крик. Его сердце дернулось и замерло, костлявая рука ужаса сдавила горло, перекрывая доступ кислороду…

– Она! – прохрипел он, моментально растеряв все самообладание.

Рывок туда, где как он уже понял, начиналась лестница. Неудачно. Под ногами кто-то копошился. Это не тот, незримый, что прятался за шахтой, это другой. Подножка, сильный толчок, вот это уже тот, из-за лифта. Большущий кулак скользнул по его голове чуть выше уха. Почти удалось увернуться от очередного удара, но первый, который неизвестно откуда взялся, тот, который ползал на четвереньках, достиг своей цели, схватил его за ногу, рывком потянул на себя.

Устоять не получилось – он упал. Где-то рядом свалился, глухо звякнув, дробовик. Рука похлопала по плитке примерно в том месте, где должно лежать оружие. Вместо приклада удалось нащупать ботинок незнакомца, катающегося по полу, тот запутался в плаще (точно дилетант!) и изображал червя, ползая по кафелю. Мгновение и неведомое пресмыкающееся обездвижено. Все складывалось хорошо, но вот второй, тот, который стоял, оказался расторопнее, навалился сверху, придавил к земле, заставив хрипеть и своего напарника, на которого давили сразу два тела. Болевой прием и из ослабевшей руки вывалился пистолет, оружие того, который сверху…

Удар в темноту. Кулак столкнулся с чьей-то челюстью. Его кулак. Второй, который давил на него сверху, громко ухнул, противно захрипел и вдруг обмяк. Нижний все еще копошился, но серия ударов, большая часть из которых достигли цели, не оставила тому шансов. Ему же оставалось только выбраться из-под придавившего тела и браться за дело, конечно, не лишним было бы для начала отыскать свой дробовик.

Оружие быстро нашлось. Гладкий приятный на ощупь приклад моментально успокоил, вернул сосредоточенность. Он встал на ноги, мотнул головой, прогоняя остатки тумана, забравшегося внутрь черепной коробки, того самого изрядно опостылевшего весеннего тумана. Шагнул вперед. Споткнулся обо что-то небольшое и металлическое, воображение заботливо изобразило пистолет, тот, который вывалился у одного из «астматиков». Так это было или нет, узнать не удалось. Весело скользнув по кафелю, то, что казалось оружием, свалилось вниз. Несколько бесконечных секунд звенела тишина, но вот внизу что-то звякнуло, приглушенно и печально, кажется, кто-то вскрикнул, но если и так, то слишком тихо, как-то очень уж растерянно и точно не испуганно.

Шорохи на площадке что пролетом ниже звучали отчетливее. К уже изрядно приевшемуся тяжелому дыханию и шелесту длинных плащей прибавился шепот. Занимательный шепот, хриплый, липкий, отвратительный, кроме всего прочего в голосах неизвестных сквозило нечто, что более всего напоминало испуг. Вот это отличный знак!

Звуки становились громче, их источник приближался. К ним прибавился свет, но тоже нечеткий, неяркий, еле различимый. Кто-то поднимался по лестнице, не придумав ничего умнее, чем светить себе под ноги слабеньким фонариком. Вот где их таких берут!

Не давая себе возможность подумать, он выстрелил. Сопровождаемая почти неразличимым в общей сумятице звуком, пуля покинула ствол оружия. Гулко охнув, человек с фонарем упал. Луч света описал дугу, вырвав из окружающей темноты несколько силуэтов, одинаковых, похожих, будто братья. Три свинцовых плевка – три тела на ступенях. Но это был далеко не конец. Что бы он ни думал о защитниках шахты-крепости, сдаваться они точно не собирались. Просто рядом с ним, разъяренный синец влетел в бетон, вторая пуля срикошетила от стойки перил, третья, судя по звуку, пролетела у самого уха. Осыпавшаяся штукатурка подтвердила, что были еще несколько их подруг, только те прошли гораздо выше. Надо было действовать, иначе загонят в угол!

Он вскочил на ноги. Прижался к стене. Прислушался. Подобное уже было. Звуки. Совсем рядом. Хрип. Наверняка раненный. Но это ладно, этот не опасен, другое дело те, которые этажом ниже.

Все произошло быстро, от того момента, когда он переступил порог бетонного кубика до момента, когда расправился с тремя на лестнице прошло не более двух минут. Тем не менее, даже за этот мизерный промежуток времени многое изменилось. Он действительно стал видеть. Глаза успели привыкнуть к практически абсолютной тьме, давая возможность более или менее ориентироваться в тесном пространстве.

Рука нащупала новую обойму. Чисто рефлекторное движение и пистолет заряжен. Вторая рука извлекла другой пистолет: «Похоже, сегодня придется неплохо потрудиться…»

Шаг на лестницу. Вот они! Один прямо перед ним, несколькими ступенями ниже. В паре шагов еще одна фигура. Пистолеты сами нашли для себя мишени. Он лишь немного подождал, чувствуя, как кровь бурлит, от нахлынувших ощущений, давненько такого не было!

Одновременно оба тела опустились на ступени. Почти беззвучно только пистолеты со звоном упали на бетон, зато тоже одновременно, практически синхронно.

Снова голоса, но это уже не шепот, это крики. Истошные крики, вопли отчаянья. Наверняка у тех, кто защищает лабораторию не осталось сомнений в том, что они проиграли. Страх поселился в их душах, а это значит – оборона прорвана, пусть они все еще предпринимают жалкие попытки сопротивления.

Этажом ниже что-то происходило. Возня. Человек пять, никак не меньше. Ругаются? Выбирают того смельчака, который рискнет ступить на лестницу? Точно! Нет желающих? Почему это неудивительно?!

Световая граната, звякнув о перила, вспыхнула сверхновой звездой. Несмотря на то, что он не просто закрыл глаза, но и зажал их ладонями, его буквально ослепило. Что чувствовали те, которые внизу, думать не хотелось, да у него были другие заботы.

Снова шаг на лестницу. Теперь в ход пошел винчестер, буквально несколько минут и кажущийся огромным боекомплект иссяк. Вниз сброшен и сам дробовик. Судя по громкому крику – он также нашел свою цель.

Еще несколько пролетов отвоевано. Еще несколько человек уровнем ниже. Они практически втиснулись в стены, вжались в углы. Решили устроить засаду? Похвально, но нет, не в этот раз! Рой пуль, разъяренных свинцовых пчел, устремился вниз. Кажется, были крики, кажется, разрывал тишину частый топот бегущих ног, но он того не слышал.

Лестничный пролет, очередной «этаж». Пистолеты убраны. Он злобно ухмыльнулся, его ладонь легла на рукоять ножа. Шутки кончились, теперь все будет по-взрослому! Он приготовился. Отступил на несколько шагов, схватился за перила. Глубоко вдохнул.

Сильный рывок и тело переброшено через ограждение лестницы. Мгновение падения и нож настиг свою цель. Точный удар – один на полу. За ним маячил второй. Слишком медлительный. Пока тот понял, что происходит, широкое лезвие глубоко вошло в плечо. Еще один, видно даже в темноте, растерянно огляделся.

– Плохо же вас готовили, – прошептал он, рассчитывая на то, что его услышат.

Так и случилось. Тот, последний, резко метнулся на голос, но там уже никого не было. Споткнулся о лежащее тело своего же напарника, потерял равновесие и кубарем скатился по ступеням. Остановился на площадке, несколько раз судорожно дернулся и затих, похоже, навеки.

Тишина взорвалась выстрелами. Автоматные очереди, их дополнял свист пуль, звон труб и металлических стоек, в которые они влетали, от которых рикошетили.

Он упал на пол. Понимая, что это вряд ли спасет, ползком подкрался к самому краю площадки, достал вторую гранату, занес руку, закрыл глаза. В тот же миг, не было возможности даже выдохнуть, этажом ниже раздался взрыв. Волна сжатого воздуха больно ударила по ушам, оглушая, от слепящей вспышки не спасали ни тонкие веки, ни широкие его ладони.

Разом все смолкло. Исчезли звуки, растаяли людские голоса, остался только писк, тихий, противный с медленно нарастающей громкостью. Отвратительный звук давил на перепонки, подавлял волю, от него хотелось спрятаться, забиться в дальний угол, и какая разница, что причина тому его собственная, а не чья-то граната.

Звук взрыва медленно растаял в заунывном перезвоне, но свеченье осталось. Яркий, слишком яркий блеск множества люминесцентных ламп бил в глаза, в их стерильном свете все казалось нереальным, ненастоящим, фальшивым, как собственно и все происходящее.

Опять очередь пистолетов, благо защитники подземелья непроизвольно помогли ему – поделились боезапасом.