Уже леса ветрам покорны, про стать и красоту забыв,
они обнажены по корни и беззашитны, как рабы.
Не слышно славок и удода – волной сомкнулась тишина.
Как будто в эти дни природа в глубокий сон погружена.
Она как будто приморилась, как устаем порою мы.
Как будто тихо примирилась
с неотвратимостью зимы.
* * *
Ещё в календарь все мы веруем слепо,
арбузы от зноя трещат на бахчах,
но, как ни крути, а кончается лето —
последний левкой безнадежно зачах.
Куда тут деваться? В багрянец оделась
осина, и ветер другое поёт…
Когда наступает высокая зрелость,
душа принимает не сразу её.
Ты мне нужна не для меня
* * *
Ревут аэродромные поля.
Торопимся. Куда-то улетаем
вслед птичьим стаям. Как они, растаем,
над белой беспредельностью паря.
Нам мало этих городов в дыму —
найти бы угол там, где смертный не был.
Не так ли роща тянет руки к небу,
сама не понимая, почему?
* * *
Не надо грустить и сердиться не надо:
всё это покажется глупым и лишним,
когда наступает пора листопада,
стартуя бесшумно, как опытный лыжник.
И ночь-кобылица по травам белёсым,
по стынущим росам промчит, вороная.
И вздрогнет, как будто очнувшись, береза,
янтарные слезы на землю роняя.
Все ветви её обозначились резче
и тянутся к небу, как чуткие руки.
Так женщина плачет от радости встречи,
не зная, что это – начало разлуки.
Но так ли уж важно, что кончилось лето,
и листья несутся у водораздела.
Лишь только бы радость мгновенная эта
хотя бы однажды душой овладела.
* * *
Ты небу близкая родня.
Оно совсем неподалёку.
И ты нужна не для меня —
я научу тебя полёту.
Я словно сказочный Левша.
Я для того живу на свете,