Сборник рассказов «Клан „Старый жёлудь“»

– Не нужно пугаться. К самосбору мы не имеем никакого отношения. Видите – ваш наручный коммуникатор зелёненький. Самосбор – это неведомый Бог или дьявол. Никто его не видел, но все знают, что смерть может нагрянуть в любой момент. Мы же обычные люди, которым хочется жить по-людски. Извините за каламбур.

Я не перебивал. Даже изобразил заинтересованность.

– Нам нужны люди вроде вас.

– Это какие?

– Мужественные, опытные, сильные.

– Для чего?

– Для того чтобы покончить с коммунистической тиранией. Чтобы дать людям то, что они заслуживают – свободу!

Мне стало скучно. Опять революционер. Борец за правду. Сколько я таких повидал. Мощные лозунги, а на деле пшик и очередное разводилово.

– И кого вы представляете?

Он постучал левой рукой по папке, на которой было выгравировано нечто похожее на орех. Я вспомнил, что это и есть жёлудь. Доисторический плод, который видел в старой детской книжке.

– Мы, социалисты-монархисты, единственные, кто может прекратить бесчеловечное правление горстки разжиревших упырей. Лишить их кровавой кормушки и позволить простым людям самим строить светлое будущее…

– Постойте. Вы сказали, монархисты? Разве монархия – это не единоличное правление?

– Конечно. Но наши люди всегда верили в доброго царя. Мы дадим им такого. Честного и справедливого. Вы сами жертва бесчеловечной системы. Работали в корпусе ликвидаторов, получили увечье. И как они отблагодарили вас? Выбросили на свалку как хлам. Вы получили хоть какую-то компенсацию за инвалидность?

Я отрицательно покачал головой.

– Воот! – обрадовался дрищ. – А при нашем правлении всё будет по-другому! Никто не забыт – ничто не забыто! Мы вербуем единомышленников для будущей революции! Вы, как опытный офицер – возглавите один из отрядов! Вы сами будете творцом нового порядка!

– И много у вас единомышленников?

– Конечно! Только в нашем блоке – более трёх сотен подписей! Это только начало! Скажу по секрету, в двух соседних блоках тоже много наших сторонников! Когда наступит час «Х» – тысячи борцов устремятся…

Он так распалился, что отвёл пистолет в сторону, и я не преминул этим воспользоваться. Прижал ствол к столу левой рукой, а правой ткнул в кадык.

Дрищ упал с табуретки, задрав вверх худые ноги. А я с удивлением взглянул на свой кулак. Средний палец рассечён до крови. Что за шея у мужика, и человек ли это?

Сторонник монархии зашевелился, поднялся и сел. Лицо бледное, но глаза горят яростью. В районе адамова яблока из-под порванной кожи – тускло поблёскивал металл…

Что за хрень он вшил себе в глотку?

– Зря вы так, Сергей Юрьевич… Глупо.

Я навёл дуло пистолета ему в лоб:

– А теперь поговорим. Расскажи мне подробнее о вашем Старом жёлуде. Сколько вас? Кто руководит? Где командный центр?

– Боюсь, разговор не получится. Мне непонятно только одно: почему? Почему нищий бесправный работяга защищает власть кучки эксплуататоров?

– Потому что я присягу на партбилете давал.

– Значит, я ошибся в тебе, Серёжа. Ты тупой исполнитель чужой прихоти. Не советую меня убивать. Потому что в этом случае смерть твоя будет страшной…

– И как же ты убьёшь меня? Заругаешь до смерти?

– Не хотел раскрывать карты раньше срока, но ты меня вынудил.

Дрищ вдруг издал такой громкий свист, что у меня заломило зубы. Так вот для чего ему имплант на кадыке! Это что-то вроде преобразователя звука.

А гермодверь-то не заперта! Я – кретин! Ничему меня служба в отделе ликвидации не научила. Думал, быстро бумаги подпишу и сэкономлю на гермозатворе, батарейки ведь недёшевы.

Я бросился исправлять ошибку, но не успел. В проёме возник жуткий монстр. Двухметровое чудовище двигалось на меня, вытянув в мою сторону все четыре уродливые лапищи. Конечно, я сразу узнал пришельца – кожевник!

Этих тварей так называли не зря. Была у них одна страсть – сдирать живьём с людей кожу и хранить как трофеи. Помню, на облаве логово их накрыли. А там человеческая кожа повсюду сушится. С мужчин, женщин, детей. Девчонка из нашего взвода, новенькая, аж проблевалась. Да и меня самого мутило. На стенах кровь, гниющие человеческие внутренности и эта кожа… с руками, ногами, даже пальцами. У этих мутантов и конечности словно для снятия шкуры устроены: одна будто клешня, наподобие ножниц, другая острой костяной иглой заканчивается, на третьей скребок, а четвёртая широкая, словно лопата с зазубренным краем.

В рукопашной с этой четырёхрукой гориллой не справиться. В отделе было оружие против них. Учёные наши разработали. Кнопка номер три на панели кваркового дезинтегратора. Только когда меня из армии попёрли – оружие отобрали, ибо нефиг оно гражданским. Может, оно и верно. Вдруг с горя захочется в революцию поиграть.

Вот она твоя смерть, Серёженька. Не видать тебе отныне девочки Лизы. Она будет с зоотехником любиться, а ты будешь висеть бледной кожей в пещере чудовища.

Дрищ, видимо, прочёл на моём лице невесёлые мысли, рассмеялся:

– Передумали умирать, Сергей Юрьевич?

Я медленно пятился от монстра, пока не упёрся спиной в стену.

– Или желаете подарить моему слуге свою шкурку? Смотрите, как у него глазки горят. На вашем плече татушка ликвидатора. У него точно такой в коллекции нет.

– Вы меня убедили, – проникновенно сказал я. – Если бы сразу сказали, что вам кожевники служат – я бы не раздумывал.

Монархист издал короткий свист, и мутант, разочарованно хрюкнув, остановился. Сопел и дырявил меня красными глазками.

Дрищ побарабанил пальцами по кожаной папке. Теперь-то я знал, что это за кожа.

– Подписывайте, счастливчик!

Я проковылял к столу и взял предложенную мне шариковую ручку.

– Только пистолет сначала мне отдайте.

Я неохотно протянул Макаров, и дрищ спрятал его за ремень. Раскрыл папку, вытащил отпечатанный на машинке лист бумаги. Протянул мне.

К длинному списку жильцов нашего блока я добавил свои Ф. И. О. и поставил размашистую подпись.

Агитатор захлопнул папку и с сожалением посмотрел на меня:

– А знаете, Сергей Юрьевич, вы не такой умный, как думаете. Такие кретины и фанатики не бывают преданными революционерами. У вас всё на лице написано. Я уйду, а вы побежите стучать в комитет.

– Подпись же поставил, – угрюмо выдавил я.