Лишь дальний звон часов уснувших,
Лишь ветер, бьющий по ветвям,
Лишь ночь, безмолвная и грустная,
Решает их судьбу сейчас.
Но князь молчал. В глазах его
Вдруг вспыхнул лед, и ночь вдруг сжалась.
– Не ты решаешь, чьё лицо
Ты будешь видеть в день венчанья.
– Мы уезжаем. Здесь и ныне.
А ты, щенок, запомни слово:
Ты – прах, ты – грязь, и в этом мире
Княжна тебе не станет кровом.
И в этот миг, как будто в плен
Сквозь цепь из рук слуг крепких, страшных,
Княжну ведут, и крик небес
Гремит в груди её отважной.
– Андрей! – лишь выдох, лишь мольба,
Лишь дрожь руки, что рвётся к свету.
Но ночь уже смыкает мглу.
Судьба сломала силу лет.
А он стоял. Один. Немой.
Лишь в сердце гул, лишь в жилах пламя.
Но он поклялся: "Я вернусь.
Любовь не гаснет. Не отстанет."
Андрей стоял, сжимая кулаки,
Сквозь темноту, сквозь ночь безбрежную.
В груди металась боль и гнев реки,
Как буря, бешеная, нежная.
Княжну увозят… Шаги гремят.
Летят колёса. Дверь закрыта.
Как в клетке птица, чей полёт распят,
Чья песнь в ночи уже забыта.
Но нет! Он ринулся вперёд,
Взметнулся ветер за плечами,
Как будто вечность его ждёт,
Как будто рок горит свечами.
Он мчался вскачь – сквозь тьму, сквозь даль,
Сквозь улиц сонные узоры,
Как будто воля, как печаль,
Как будто сердце – само шпоры.
Но вот, вдали – подъездный двор,
В окне горят дрожащие свечи,
И тени тают, звук затёрт,
И ночь стоит, как час пред вечностью.
Он знал – она там, в тишине,
В холодных стенах гордой клетки.
Он знал – без света, без огней
Она глядит в ночные ветки.
Как ей теперь? Как боль сдержать?
Как запереться в этом доме,