Школа. Никому не говори. Том 5

– Не будет!!! – психанула она, выжимая из глаз слёзы. – Когда он узнал, что я с Пашей целовалась, чуть по асфальту не размазал прямо… Не важно, где! Столько всего наговорил! Обозвал выгодной! Сказал, что я друзей его использую в своих целях! Злой был, знаешь, какой?!.. Думала, убьёт голыми руками! И слушать не стал! Прямым текстом пообещал, что если я с кем-то из компании за его спиной ещё раз шашни заведу, мало не покажется!

– И ты поверила ему на слово? – по-доброму рассмеялся отличник. – Ну даёшь, ах-ха! Почти год с ним общаешься, солнышко! Не заметила, как братан любит вертеть фактами да приукрашивать, где надо? От него правду услышать – семь потов сойдёт! Про Пашу я тоже был в курсе. Думаю, Сэро просто решил устроить всё так, как ему удобнее. И устроил. Только ко мне это не относится.

Девушка, шмыгнув мокрым носом, уставилась на него.

– Потому что я не Паша. А его родной брат. И разговор мой с ним будет короткий. Сэро тебя не тронет, не переживай. Даже звука от него не услышишь! Успокойся, Люба, это не стоит твоих слёз.

Имир стал поглаживать расстроенную тихоню по щекам, уверенный, что вопрос закрыл. Девочка же смотрела во все глаза на парня, убеждённого в своих силах, и понимала, что как только Сэро услышит от брата об их посиделках, то навсегда отвернётся от неё. Не общаться ей больше с весёлым, азартным, скорым на шалости красавцем, потому что для него Люба будет неприкосновенной девушкой спокойного правильного умника-брата.

– Ничего ты не понял! – Поспелова слезливо скривилась. – Я не ожидала, что в пятницу так всё повернётся! Ты у меня был первым! И мне стыдно! Чувствую себя… Имир, ведь мы толком не общались, а тут резко – бах! – и… Может, Сэро тебе ничего и не предъявит, но я в его глазах буду выглядеть потасканной!

– Что за слова, Люба?! – перебил её парень, неприятно изумлённый услышанным. – Да, получилось спонтанно, но ни ты, ни я ничего преступного не совершили! Или дело не в этом? Не нравлюсь тебе, так? Говори честно!

– Нравишься, конечно, – трусливо пролепетала она, подняв заплаканные глаза на нахмурившегося ровесника.

Ибрагимов ничего не ответил, продолжая пристально изучать её лицо. Девушка изо всех сил старалась не выдать своё малодушие.

– Не хочешь со мной встречаться? – нарушил гнетущее молчание отличник, желая услышать большее. – Говори честно, Люба, повторяю! Я не обижусь. Мне не нужны жертвы и одолжения. До сих пор ждёшь взаимности от Сэро, поэтому боишься, что он узнает? Нравится мой брат? Если так – не бойся, я тебя не выдам.

– Нет-нет, что ты?! – поспешила разубедить его тихоня, сообразив, что разговор принял неблагоприятный оборот и может закончиться не так, как было нужно ей, поэтому опять вступила на скользкую дорожку вранья с широко распахнутыми честными глазами. – Мне нравился всегда ты! И я хочу встречаться, но… Блин, Имир! Плакала я не столько из-за Сэро, а потому что… Блин!!! Не могу тебе рассказать!

– Почему же? – сочувственно молвил юноша, наклонившись вперёд, ближе к собеседнице.

– Потому… Потому… Потому что…

Люба опять отчаянно разрыдалась, закрыв лицо руками. Она давила максимум эмоций, понимая, что только здесь и сейчас у неё есть единственный шанс выйти из пятничного опуса сухой из воды и отсрочить казнь до более лучших, благоприятных времён. Второго такого же шанса уже не будет. Или она заморочит умного, рассудительного, проницательного отличника в кулуарах заброшенного школьного подвала, или ей придётся хлебать дерьмо и помои по полной. Здесь и сейчас. И ни минутой позже.

– Я на выходных, – сбивчиво заговорила, захлёбываясь плачем, старшеклассница, – припомнила, что раньше тоже видела тебя на станции… Ты действительно попадался мне на глаза и здоровался, но помню я это смутно, потому что… Потому что всегда опасалась чужих! Черноволосых, как ты! Поэтому отворачивалась, притворялась слепой и не здоровалась… Смотреть боялась! Так страшно было!!! Какой там рот открыть! Потому что если бы нас поймала моя мама, то… Имир, понимаешь, мама не переваривает на дух чужих, другие там всякие народы… Не знаю причины такой ненависти, но она повторяла всегда, что если я с мужиком до свадьбы спутаюсь, то на одну ногу встанет, другую оторвёт! Что позора не стерпит! Что проще убить, чем перед соседями за опустившуюся дочь краснеть… А я её подвела! Привела тебя в пустой дом, да ещё и… Оправдала все мамины страхи и опасения! Она ничего не знает сейчас… Не в курсе, что дружу с тобой и Сэро… Но если узнает…

Школьница замолчала, чтобы восстановить дыхание, сбивавшееся из-за слёз и соплей. Имир вытащил из кармана брюк носовой платок и молча подал. Девочка громко высморкалась, аккуратно покосилась на брюнета, проверяя, насколько он ей поверил, и продолжила разыгрывать драму.

– Если ей донесут, она меня на клочки порвёт…

– Люба, Александра Григорьевна – родной и самый близкий тебе человек, – мягко перебил её старшеклассник, участливо взяв за руку. – Она умеет быть доброй и отзывчивой! Да, сначала позлится, но потом простит…

Поспелова выдернула руку и гневно уставилась на него.

– Простит?!!!.. Ты перепутал своих родаков с моими! Это Руслане можно щеголять в мини да кататься в иномарках с парнями, а ты и Сэро ходите в «Торнадо», когда захочется, и ни перед кем не отчитываетесь! В моей семье всё по-другому! Мама судит молодёжь по дремучим законам Средневековья и меня по ним воспитывает! Бабок местных с открытым ртом слушает, их бреду поддакивает, а я от мракобесия чертовски устала! С меня в школе ржут, понимаешь?!.. С моего прикида, что в хате затворницей сижу, никому нахрен не сдалась! Даже Илья и Сэро целкой-патриоткой не раз обзывали!.. А пригласила тебя на чай я в пятницу, потому что решилась хоть что-то изменить в своей никчёмной жизни, но после, утром, когда ты ушёл, на меня свалилась вся тяжесть последствий, и… И я не готова! Понимаешь, не готова!!! Мать много раз била меня без капли жалости из-за ерунды, а что будет, если ей в уши напоют про мои гульки с тобой?!.. Таких новостей она страшится больше кары небесной! Ей мнение окружающих важнее всего на Земле! Меня в клочки растерзают соседям на смех!!!

– Тс-с, Люба, тише! Не кричи! Нас могут услышать, – заволновался отличник. Он надеялся успокоить подругу, но та запаниковала пуще прежнего.

– Не хочу, чтобы мама обзывалась и гонялась за мной с топором по улицам! Не хочу!!!.. Понимаешь, Имир?!.. Ты скажешь Сэро, что мы встречаемся, он разболтает другим – и пошло-поехало! До родаков донесут на блюдечке… Что со мной будет, подумал?!.. Или тебе плевать?!

Сбитый с толку, отличник, глядя на голосившую в истерике Поспелову, наконец собрался с мыслями, чтобы образумить, успокоить плачущую навзрыд девушку.

– Попрошу брата, чтобы держал язык за зубами.

– Это не поможет!

– Поможет, Люба…

– Не поможет!!! – рявкнула на него Поспелова, покрывшись пунцовыми пятнами. – Никому из вас не верю! Всё равно предадите, проболтаетесь! А мне не жить…

– Люба, хватит накручивать! Не плачь, пожалуйста! – Ибрагимов в порыве чувств обнял её, прижав крепко к себе. – Если настолько боишься…

– Боюсь! – пискнула из-за его плеча она.

– Я ничего брату не скажу. Так тебе легче?

Десятиклассница немного высвободилась из объятий и кротко кивнула.

– Чуть-чуть. Мы же можем встречаться втайне, чтобы никто не знал?

– Можем, – принял правила игры Имир. – На всякий случай уточню: ты действительно согласна на отношения со мной?

– Конечно, согласна! – солгала Люба, глядя в умные чёрные глаза. – Только дай мне время собраться с силами, Имир. Пожалуйста, умоляю, никому ничего о нас с тобой не говори! Обещаешь?

Отличник мягко улыбнулся, вытер рукавом тёмно-синей рубашки хорошенькое заплаканное личико и нежно поцеловал её.

– Обещаю. Всё будет хорошо! Буду молчать, сколько надо.

Он опять потянулся за поцелуем. Люба, довольная исходом разговора, послушно ответила, немного не веря в своё везение, ведь – о диво! – принципиальный брат Сэро так легко пошёл у неё на поводу. Враньё прокатило, и смышлёный юноша ничегошеньки не заметил! Тихоня ещё не осознала, что только что получила от жизни важный урок взаимоотношений между мужчиной и женщиной: влюблённый человек всегда лоялен к объекту своих страстей и желаний.

Прозвенел звонок. Здание зашумело вырвавшимися на свободу учениками. По потолку заброшенного тамбура раздался топот полчища нетерпеливых ног.

Ребята, спрятавшиеся в подвале, и не подумали прерывать долгий, затянувшийся поцелуй. Имир дотронулся до Любиных ног.

– Ты без капронок? Не холодно?

– Нет. Порвались, и я сняла. Лучше ходить без них, чем позориться, сверкая дырками. Слушай, на истории рюкзак оставила я и ветровку…

– Заберёшь позже. Никто их не стащит, не переживай. Какие у блузки пуговицы мелкие и неудобные!

– Оставь, сама с ними разберусь.

Имир усмехнулся, глядя, как Любины пальчики шустро освободили от пуговиц все петельки, затем изящно подхватил её и посадил на одну из стоявших поблизости парт. Люба, закрыв глаза, покорно откинулась назад, чувствуя себя обязанной сдаться.

Парта угрожающе заскрипела, зашаталась, обещая рухнуть, но старшеклассникам было на её жалобы совершенно наплевать.

Глава 5.

Сэро, как и обещал, оставил Камиллу в покое. Ровно на следующий день после душещипательной беседы Имира и Любы в закромах унылого подвала.

Случилось это событие рядом с вестибюлем первого этажа, прямо на проходной зоне, возле тамбура с умывальниками и зеркалами, где перед Новым Годом разругались вдрабадан Близнюк и Илютина.

Закончился четвёртый урок. Большая двадцатиминутная перемена – школота, опьянённая весенней эйфорией, радостно текла вдоль проходов густыми плотными потоками, жужжа праздной болтовнёй. Возле зеркал – не протолкнуться: красотки-модницы вертятся на цыпочках, любуясь своими отражениями, причёсывают космы, мажут помадами губы, приседают от умиления, встречая приятельниц в этом женском месте силы, закадычных подруг, просто знакомых – и сплетничают, сплетничают!

Виноградова выглядела сногсшибательно: светло-серые брюки, зауженные к низу, обтягивали нижнюю часть тела, шифоновая блуза, бледно-розовая, в мелкий чёрный горошек, с короткими рукавами-фонариками, подчёркивала узкие плечи и осиную талию, роскошная густая грива блестящих каштановых волос каскадом опускалась до пояса. Остроносые туфельки на шпильках завершали образ, привлекавший внимание парней, охочих до вызывающей, яркой красоты, да девушек, еле сдерживавших завистливые гримасы. Рядом неотлучно позировала хорошенькая Рашель, что не отказывалась беспечно пощебетать с каждым встречным-поперечным.