Страстная любовь

Кора застонала. "я здесь. Невежливо говорить о человеке так, будто его нет рядом". И я вздыхаю.

Потому что это будет долгая ночь.

"итак, это твоя комната". Я бросаю взгляд на кору, которая деревянно стоит рядом со мной. Это ее первая ночь со мной, и я довольно эффектно барахтаюсь в попытках сделать ее менее неловкой. "я знаю. Ты мне уже показывал". Я уверен, что у меня ничего не получается.

Я тихонько подбадриваю себя, чтобы взять себя в руки. Я взрослый мужчина. Я не должен так нервничать рядом с ней. Я не знаю, что, черт возьми, я делаю, но я должен хотя бы притвориться, что готов к этому.

"я как раз собирался сказать, что на главном этаже есть комната для гостей, если вы не хотите жить на одном этаже со мной. Но в ней нет ванной комнаты, а я просыпаюсь рано, так что это может помешать".

"почему я должен заботиться о том, чтобы жить с тобой на одном этаже?"

Я гримасничаю. "просто хочу убедиться, что тебе удобно". Она не двигается. Ее руки скрещены, но ее взгляд устремлен в мою сторону. Она смотрит на меня боковым зрением. "знаешь, моя мама, может, и не в себе, но она проверила на тебя все возможные криминальные дела".

"справедливо. Я ее не виню".

"лучше бы я не говорил тебе, что у меня не осталось семьи. Угроза, что давно потерянный дядя в мафии, могла бы стать хорошей страховкой".

Я фыркаю. Она смешная. "мы можем притвориться, если хочешь".

Теперь она тоже фыркает, и я чувствую легкий успех от того, что почти рассмешил ее.

Тихие шаги ведут ее в центр комнаты. Я наблюдаю, как она медленно кружит по кругу, рассматривая окружающую обстановку. Это практически ее цветовая палитра – бледно-серые стены и рама кровати из черного кованого железа.

"комната в порядке? Я уже приготовила тебе все необходимое. Но мы можем… Украсить ее или что-то в этом роде? Если хочешь? Художественные работы? Постельное белье? Книги?"

"я очень хочу черные простыни".

Я нахмурила брови, рассматривая простое темно-фиолетовое постельное белье, которое я выбрала. Я думала, что темно-фиолетовый будет достаточно темным.

Очевидно, я думал неправильно.

"хорошо. Я посмотрю, что смогу найти". Я провожу рукой по волосам, внутренне укоряя себя. Я не знаю, как разговаривать с двенадцатилетней. К тому же, на вид ей скорее двенадцать, чем двадцать.

"ты голоден? Тебе нравятся какие-то определенные закуски? Я не знала, что купить, поэтому решила подождать и посмотреть, что ты любишь. Но в доме все есть. Я хочу, чтобы ты… Чувствовала себя как дома". Она кивает, наконец-то оглянувшись в мою сторону.

"я могу принести вам вареное яйцо".

Теперь настала ее очередь наморщить нос. "вареное яйцо?" я никогда не думала, что могу чувствовать себя настолько осуждаемой ребенком. Но вот я здесь. Оправдываю питательные достоинства вареных яиц. "это отличный перекус. В нем много белка. Помогает хорошо спать".

Кора выглядит полной отвращения.

"а еще есть хлопья".

За это я получаю вздернутую бровь. "какого рода?"

"овсянка?"

Ее губы растягиваются в дразнящем выражении, и она качает головой.

"lucky charms?" я пытаюсь снова. Я купила их вопреки здравому смыслу. Содержание сахара в них ужасно, но, судя по тому, что я видел у уэста и его детей, они показались мне чем-то, что понравится ребенку.

За это предложение я получаю два пальца, почти улыбку и "теперь мы говорим".

Мы спускаемся вниз, и я наблюдаю, как кора ест хлопья на кухонном острове, в то время как на меня обрушивается вся тяжесть того, что я согласился сделать. Нервы сдают. Сомнения закрадываются в душу. А позже, когда она пожелала мне спокойной ночи и закрыла дверь, я решаю зайти в интернет и найти несколько черных простыней, чтобы не испортить все дело.

Глава шестая

"что ты здесь делаешь?" вскидывает голову с места, где она сидит в конце причала, явно удивленная моим появлением. "наслаждаюсь видом".

Мне хотелось тишины и покоя, чтобы проветрить голову. Я знаю, что с здесь я не получу ни того, ни другого. Я смотрю на темнеющее озеро. Если бы не рассеянное сияние от солнечных батарей, которыми усеяны столбы, над водой было бы совсем темно. Но я хорошо знаю этот вид, поскольку этот причал находится у границы наших с уэстом домов. И хотя сейчас на горизонте ничего не видно, я могу представить его себе почти идеально.

"что вы здесь делаете?" – спрашивает она.

Я остаюсь стоять, не зная, как вести себя с ней. До сих пор. Даже несмотря на то, что теперь я вполне успешный и независимый тридцатидвухлетний человек. "я приехал, чтобы посидеть на причале и сбежать от новых реалий моей жизни в темноту, к воде, где тихо. Вот только ты здесь, а там, где ты, никогда не бывает тихо, если только ты не замышляешь чью-то смерть".

Она фыркает, но как-то полусерьезно. Затем она снова поворачивается к неподвижному водоему. "во-первых, это не твой причал. Это причал моей семьи. Я бы знала, потому что хожу сюда уже много лет. Во-вторых, я не замышляю чужих смертей".

Я иду к ней и решаю не говорить ей, что, согласно землеустроительной экспертизе, этот док действительно находится на моей территории. "справедливо, вы больше склонны к преступлениям из страсти. Но я много лет считала, что вы планируете трэвис.

Смерть линча подробно описана на страницах этого дневника".

Она смеется, но это не легкий и воздушный смех, как я помню. Сейчас в есть какая-то тяжесть, которая не соответствует моим воспоминаниям о ней. Может, она и младше на три года, но в подростковом возрасте она всегда шла в ногу с нами. Уэст никогда не исключал ее, и она всегда была "той самой" девочкой в роуз-хилл – популярной до такой степени, что ее любили – если это можно назвать таковой.

Мне, как человеку, склонному к одиночеству, она всегда казалась такой. В детстве мне довелось побывать в роуз-хилле только летом. Время от времени мы приезжали на рождество или на выходные, но вся жизнь моей семьи проходила в городе. Мама занималась спортом, папа играл в группе. Он уезжал на гастроли, а мы с уиллой ходили в школу. Но лето было священным. Мои родители специально построили его таким. Мы проводили эти два месяца здесь, в роуз-хилл, и это был лучший побег.

Только став взрослым, я начал проводить здесь больше времени, просто потому что мне этого хотелось. И только когда город стал мне слишком надоедать, я решил переехать сюда на постоянное место жительства.

"да. Я уверен, что написал целый абзац, рассуждая о том, что для него будет унизительнее – отрезать ему пенис или яички".

"темнота. На чем вы остановились?" я приседаю, кладу руку на деревянные доски, чтобы занять место. Нас разделяет несколько футов, но ноги перевешиваются через край, и мы сидим бок о бок, любуясь огнями домов на другом берегу озера.

"я забыл".

"какая жалость. Я видела его в продуктовом магазине на днях".

"да?" она не смотрит в мою сторону, но по изменению в ее голосе я понимаю, что ее это забавляет. "что говорит обо мне то, что я надеюсь, что он плохо состарился?"

"там говорится, что можно вывезти девушку из маленького городка, но нельзя вывезти маленький городок из девушки". При этом она вздыхает.

"и что ты все такой же злой, как и раньше", – добавляю я.

Теперь она смеется. Это начинается с тихого икания и перерастает в нечто большее. Он перерастает в смех более молодой . Той, что занимала каждый дюйм пространства в комнате, просто врываясь в нее и улыбаясь.

"а, форд. Спасибо. Оскорбление с твоей стороны кажется таким правильным. Пожалуйста, не говорите мне, что это говорит обо мне".

Мои губы подрагивают, а ноги качаются в такт с ее ногами, пока я ищу, о чем говорить дальше. "ну, как жизнь в городе? Похоже, ты уехал и не уезжал. Работа. Парень. Кондо. Что привело тебя обратно?"

"да? Вы часто сюда возвращаетесь? Я думал, вы купили бар и основали дико успешное приложение для потоковой передачи музыки. Полагал, что вы и сами в чем-то похожи на городского жителя".