Следующий день

– Как не посмотри, а во мне течет иудейская кровь, и этого не изменить, – при этом Авелия даже топнула ножкой.

– Сама решай, чего менять, а чего нет – с кривой ухмылкой ответил Буру, – Только Луций не будет долго терпеть твое родство с этими животными. Ему и так сходит с рук любовь с рабыней. Точнее, пока сходит, а дальше видно будет. Поэтому хорошенько подумай над своим поведением, происхождением и нынешними знакомцами. Знай, если так будет продолжаться, то уверяю тебя, ваш роман закончится, не успев начаться. Так что думай Авелия, думай..

– Что значит, сходит с рук? – зардев, вспыхнула Авелия.

– А как бы ты смотрела, будучи матроной, что твой сын стал бы планировать счастье с рабыней? – прищурившись, ответил главный растравитель.

– Я бы … Я бы … Я не знаю, как бы я поступила, но если бы это была любовь, то не мешала бы.

Буру ничего не ответил, лишь покачал головой и поплелся восвояси, что-то бурча себе под нос. Авелия, еще какое-то время постояв, собралась на поиски Луция, но от ужаса замерла на месте. Ей навстречу выкатилась та самая золотистая повозка, владельцем которой, как мы уже знаем, являлся Лост. Он сидел внутри, вылизывая косматую лапу после сегодняшнего обеда. Авелия застыла словно вкопанная, не в силах пошевелится. Повозка медленно проезжала мимо неё. Поравнявшись, телега остановилась на секунду, видимо на что-то наехав, и взгляд девушки встретились со взглядом льва. Таких страшных глаз она не видывала никогда. Они оказались мутно – желтого цвета, с выражением такого холодного равнодушия, что Авелия непроизвольно отвела взор от хищника. Смотреть в глаза столь искусному убийце она боялась, ибо в них, словно в озере заледеневших душ, отражались тысячи жертв, пожранных им на арене. Но вот секунда прошла, телега тронулась, и зрительный контакт потерялся. На душе девушки отлегло. Взгляд Лоста, за какое-то мгновение, истерзал ее измучил. Вскоре об его присутствии напоминали, разве что, следы на дороге. Оглядевшись по сторонам, она обнаружила, что осталась одна. Где же Луций? Как его найти на этой стройке?? Да уж, задача получалась не из самых легких. Однако, постойте!! Сначала еле различимый, а потом нарастающий словно надвигающийся дождь, она услышала его голос. Это без сомнения он приближался. Веселый, крепкий мальчишеский голос командовал где-то неподалеку, где-то совсем рядом. Внутри стало намного теплее от него, но и вместе с тем, и как-то пусто. Снова перед глазами промелькнул растерзанный Назар. Снова пролетела словно птица, ее вина за произошедшее. И уже в последний раз, мучавший вопрос, мог ли ее избранник поступить по-другому?? Как бы глупый Назар не был бы виновен, Авелию все равно тяготил поступок Луция. Хотя, конечно. Мог ли юный патриций поступить по другому, после того что ему прокричал презренный раб. Наверное, нет. Даже точно нет!! Кто ему Назар?? А какое оскорбление нанес!! Несомненно Буру прав, надо и самой меняться. Луций прав, по крайней мере по законам сегодняшней жизни. Он никого не оскорблял, не унижал. Назар провоцировал. Эти мысли дали еле заметное облегчение. Более того, Авелия не чувствовала себя одинокой в Риме, её избранник являлся уже родным человеком.

Вскоре на пригорке, вылезая из-за клеток, появился Луций. Лицо его, вместе с тогой, покрывал толстый слой пыли. Видимо дороги на задворках еще только доделывали. Смотрелся, он прямо сказать, измученно. Увидев Авелию, он вроде бы направился к ней, но передумал и пошел в другом направлении, однако потом передумал заново, и все-таки устремился в ее сторону. Он приближался стремительно, словно коршун, и когда черты его лица можно было разобрать, Авелия заметила злое негодование на нем. Чем ближе он подступал, тем стремительней увеличивал скорость своего шага. В конце пути, и вовсе, ходьба сменилась почти бегом. Это проворство напугала девушку. Ей начало казаться, что сейчас, он ударит ее со всего размаху. Но постойте!! Неужели она этого заслужила?? Слова Буру, огненной стрелой, пролетели в сознании девушки. В те доли секунды, что Луций приближался к ней, Авелия сумела увидеть себя со стороны, и пережить еще раз момент расставания с Назаром. Перед глазами ясно пронеслась картина того, как она, захлебываясь в пыли и слезах, не стесняясь рабских взоров, созерцающих это действо, умоляет своего избранника не казнить раба. Причем не просто раба, а раба, поносящего Луция и Рим. И это та, которую он объявил своей госпожой. Дура!! Какая же дура!! Получается, заслужила!!! Она попыталась приготовиться к печальному исходу и встретить его достойно, но ничего не вышло. Вместо удали, страх подкосил ей ноги, правое плечо вышло немного вперед, на встречу Луцию, пряча за ним лицо, от возможной оплеухи. В таком испуганном виде, она встретила возлюбленного. Но брани слышно не следовало. Насилия тоже не наступало, и только тишина, застывшая в воздухе, тихонько пробуждала в Авелии любопытство. Точнее сказать, страх никуда не ушел, просто бездействие юноши вызвало у нее тот инстинктивный интерес, заложенный в нас господом богом и природой. Медленно, трясясь, будто лист во время урагана, она начала выглядывать из-за плеча, словно черепашка, вылезающая из своего панциря. Луций стоял прямо против нее. По его лицу гуляла умиленная улыбка, а в глазах не читалось злости или ненависти. Сейчас, позабыв обиды, которые были, и простив те, которые, возможно, будут в будущем, он любовался ей. Юноша справедливо разобрал, что Авелия осознала вину. Девичья готовность подчиниться его власти, ее страх перед ним, боязливое выглядывание из хрупкого плечика, все это показалось ему очень милым. Теперь хотелось защищать её, а не наказывать. Но от кого? От самого себя? Глупо. Авелия стояла перед ним, виноватая и испуганная, с опущенными ресницами и со скрещенными в замок руками. Подбородок был слега поднят к верху, а губы, словно пережёвывая что-то, силились не заплакать. Девушка стало жалко, так что не говоря не слова, он притянул к себе свою иудейку и крепко обнял. Авелия, как нашкодившая кошка, спрятала лицо на его груди, и если бы умела мурлыкать, как это делают коты, то несомненно замурлыкала бы.

Прошло несколько дней, после произошедшего недоразумения на стройке. Обширные дебаты, вызванные случившимся, стали потихонечку сходить на нет. Да, признаться честно, ничего такого страшного и не произошло. Ну взбеленился раб, ну что тут такого? Случаев подобных этому уйма. Даже разговаривать особо не о чем. Лакмусовой бумажкой конечно же служил поступок Авелии, с ее валяниями и стенаниями. Многие промеж себя завели шарманку, что раб навсегда остается рабом, говно не отмоешь, и так далее. Но видя, что молодой патриций не обратил на это никакого внимания, судачить о том стало не интересно. Скукота!!! Время шло, история, казалось, совсем пропала из виду. И так, наверное, и закончилось бы, если бы не Флавиан, вызвавший в один из дней, сына к себе на аудиенцию.

– А давно мы с тобой не разговаривали!! Вот так, чтобы вдвоем, чтобы как отец с сыном, – весело начал Флавиан, прямо с порога своего кабинета.

– Да я всё понимаю, пап, – как-то робко ответил Луций. – Сейчас надо готовиться к генеральному прогону. Мне понятна нехватка времени.

– Кстати!! Достроили загон для зебр??

– Да, всё хорошо.

– Привезли корма?

– Да.

– А что с этим, как его!!! Ну с этим !! Ну с тем, из-за которого корма припоздали??

– Он осознал свою вину, и в качестве извинений предоставит нам корма, в два раза больше чем обещал до этого. Ну, разумеется, бесплатно!! – при этом Луций щегольски улыбнулся.

Флавиан оторвался от бумаг, которыми попутно занимался. Перевел веселый взгляд на сына и улыбнулся. Его абсолютно не интересовало сколько корма стоили, и сколько они таким образом сэкономили. Его радовало то, что сын сам разобрался в этой ситуации. Без напоминаний, подталкиваний или понуканий.

– Молодец, – одобрительно похвалил он. – Однако, не только для этого я тебя пригласил.

Луций сосредоточился, словно гепард перед прыжком. Он не хотел подводить отца, выполняя его поручения не просто в точности, а десять раз перепроверяя после выполнения. Что могло пойти не так?? Где он допустил ошибку?? Этого юноша не мог угадать. Лоб наморщился, глаза таращились в поисках объяснений. И Флавиан не заставил себя ждать.

– Разговор пойдет не про твою работу, которой я доволен, – словно прочитав мысли сына, проговорил отец. – Речь пройдет про твою пассию, ту, что закатывает сцены, ту, которой ты это позволяешь.

Луций ожидал чего угодно, но только не этого. Из проверенных источников, то есть от матери, он знал, что отец никак не смотрит на его увлечение Авелией. А тут, на тебе!! На ровном месте!! Юноша заелозил на стуле, не зная, куда себя деть. Он совершенно оказался не готовым, к этому разговору.

– Ну рассказывай, рассказывай, – подбадривал его отец.

– А что рассказывать то?? Думаю, ты и так всё знаешь.

– Правильно думаешь! Знаю! Однако, давай на чистоту!! Как ты хочешь вести себя со своей девчонкой, мне без разницы. Хочешь на руках её носи, хочешь завтра скорми крокодилам. Меня интересует другое. Почему хам, оскорбивший тебя, а, следовательно, и весь Рим в твоем лице, до сих пор не наказан??

Луций замялся. Он очень и очень надеялся, что этот момент ускользнет от внимания отца. И причина тому была, самая что ни на есть, ненормальная. А если точнее, то он сам не понимал, почему передумал и сказал Буру, не трогать наглеца. Что-то в его голове тогда щелкнуло. Он сделал это как бы автоматически. И если причины, побуждающие его отдать такой приказ, он не мог угадать, то в правильности этого решения не сомневался ни капли. Однако, уже после, когда прошло порядочно времени, Луций спросил сам себя: «А зачем я так сделал??» Ответа найти не получилось. Тем не менее, правильность принятого решения сомнений не вызывала и сейчас.

– Что?? Уговорила?? – с веселой улыбкой вымолвил отец.

– Нет, – потерянно ответил сын. – Авелия поняла, что вела себя неправильно. Она больше ни слова не проронила про этого раба. Если честно, то она даже не знает, что он до сих пор жив.

– Вот это новость!! – весело прокричал Флавиан, – А я-то был уверен, что это с ее легкой руки ты обмяк и растекся, словно свечка.

Луций лишь отмахнулся в ответ.

– Ну, раз так. Раз твоя фея не причем, тогда я бы желал узнать истинную причину.

Однако Луций не торопился отвечать. С потерянным видом смотрел он куда-то сквозь стены, как будто бы не находясь здесь, по крайней мере, головою то точно.

– Луций, – окликнул того отец. – Как себя чувствуешь??

– Всё в порядке пап. Вот только я не знаю, что ответить. Совсем не знаю. Единственное, в чем я уверен точно, так это в том, что поступил правильно.

Повисла тишина. В этом молчании стало слышно шарканье рабов за дверьми, или шелест кузнечика, стрекочущего где-то на шкафу. Ответ явно не устраивал Флавиана. Луция он тоже не устраивал. Однако юноша сказал, так как есть, так как чувствовал. Не отнять, ни прибавить.

– Ты может, попробуешь объяснить? – прервал тишину Флавиан.

– Я не знаю, как это сделать?!

– А ты попробуй!! Я ж у тебя дураком, вроде, не слыл. Попробую понять.

Но Луций действительно не знал, что говорить. Точнее, будучи человеком ученным, он предвидел дальнейшее развитие событий. Он знал, что ответит отец на все его признания, знал, как он разобьет любые его доводы. И причем аргументировано разобьёт. По делу!! А дураком казаться совсем не хотелось. Однако, как не крути, а отвечать придется. А будь, что будет!!

– Я знаю, ты скажешь, что так неправильно. Однако, скажу тебе как есть. Без прикрас и выдумок, и начну с того, что разделяю твой взгляд на вопросы рабства и рабов. Но не в этот раз. Сегодня всё по-другому. Совсем по-другому. Тот парень, ну тот, что осмелился хамить. Как бы это сказать?? Я понимаю его. Понимаю, быть может, как никто другой. Он, до того, как стать нашим имуществом, жил соседом с Авелией. Разумеется, был влюблен в неё, в их город, в их жизнь. Он, как и положено гражданину той страны, любил свою страну, чтил ее предков и был предан заветам, заложенным в него отцом еще в младенчестве. Он верил в того, в кого научила мать, и планировал будущее так, чтобы не посрамить прошлого семьи, а быть может еще и приукрасить. Пап, ведь он совсем не отличается от меня!!! Вся разница в том, что я римлянин, а он нет. В тот момент, когда его следовало предать наказанию, я это увидел. Всем нутром это понял. Как бы это объяснить?!!! Вот если бы завтра кто-то забрал у меня Авелию, убил бы вас, а сестру прилюдно опозорил, то чтобы я чувствовал??

– И чтобы ты почувствовал?? – с усталой ухмылкой проговорил отец.

– Нестерпимую боль, злость, ненависть. Я даже представлять не хочу, чтобы я чувствовал. Но знаю точно, что этого так не оставил бы. Как только представился бы момент, я бы отомстил. В ту же секунду отомстил бы.

– Ну вот видишь!! Есть выходит разница, между римлянином и нет. Ты бы дрался, а он сдался. Ты бы отомстил, а он простил.

– Я знал, что ты это скажешь. Знал!! И понимаю, что ты как будто прав, но и не прав одновременно. Или такая правда не для меня. Не знаю я как это сказать??!!! Ну вот ты сильнее чем я!! Но это же не повод меня убивать, потому что я слабее?? А тут получается, мы к ним пришли. К слабым пришли!!! Сломили, а в конце еще и обвинили в том, что они не убились.

– А как по-другому?? – уже заинтересовано продолжал беседу Флавиан. Его всегда интересовали философские беседы, и сегодняшняя оказалась не исключением.

– Или хорошо, давай по-твоему. Пожалуйста. Как ты считаешь, сразу ли напали наши войска на них или сначала вели беседы, переговоры. Причем не просто переговоры, а даже уговоры, в которых наши славные полководцы уговаривали иудеев не лить крови. И что ответили твои несчастные, те, которым шанса, по твоему мнению, не предоставили?? Они вывели армию и начали войну – закончил отец и уставился на сына.

Луций насупился и молчал. Он знал, чем закончит отец. И этого не пришлось долго ждать. Однако Флавиан не закончил. Он лишь подготовил почву, чтобы сеять нравоучения. Поэтому возвысив голос, полководец продолжал:

– Если ты принимаешь бой и начинаешь убивать римлян, то о каких правах, о каком нормальном отношении может идти речь?? – Флавиан, для убедительности треснул рукой по столу.

– Или у тебя есть другое решение?? Как поступать с теми, кто убивает наших солдат?? Я слушаю тебя, расскажи. – Вот теперь старый патриций закончил.

Луций молчал. Что здесь скажешь?? Отец всегда прав. Так останется на веки вечные. И ведь не накажет если возразить, но возразить-то нечего. Он прав. Всё по науке. Но как-то не по-человечьи это. Или действительно это бабья философия, жалельная политика, заставляющая в любом случае сочувствовать проигравшему.

– Пап, скажи мне честно. Ты бы принял мир, который предлагали римляне иудеям?