Волк на холме

– Только что? – Бруно терпеть не мог незаконченных фраз и дал понять, что ждет продолжения. – Я не учел какой-то важной детали в нашем соглашении?

«Да уж, Центурион… этой детали ты точно не учел…» – хмыкнул про себя Принц, вслух же сказал иное:

– Твоей синьоре может быстро надоесть этакая слежка… Ладно ты ей все время в спину дышишь – ты муж, но я-то чужой человек, меня она вчера впервые увидела.

– Ааааа… Не волнуйся об этом. Ты ей очень понравился.

– Я… с чего… с чего ты взял?.. – Лука едва не поперхнулся жевательной резинкой, которую сунул в рот, чтобы не поддаться искушению закурить в салоне (это было одним из условий рабочего контракта). Заявление Центуриона вроде бы имело приятный смысл, но по воздействию напоминало удар под дых.

«Я ей понравился… ну надо же… если и так – она что, ему прямо об этом сказала?»

Сквозь шум крови в ушах Принц не сразу расслышал, что еще говорит Бруно насчет Малены, уловил лишь последние слова:

– …иррациональное доверие к твоей персоне. Ты не смутился и не растерялся в присутствии жены моего отца, вот и получил несколько призовых очков в глазах Малены.

Лука выдохнул, перехватил пас и постарался побыстрее увести разговор от скользкой темы:

– Ммммм, ясно. Зато этот ваш бригадир… как его… Марио… уже готов мне красную карточку показать. Всю душу вынул, так уж ему хотелось в мои документы нос сунуть – видно, опытный, чуйка у него точно у полицейской ищейки.

– А он и есть полицейская ищейка, – усмехнулся Бруно. – Бывшая… десять лет оттрубил в карабинерах, в спецподразделении, пока его не отправили в досрочную отставку после скандальной истории с покушением на министра… Тогда его и заметил мой отец и взял к себе на службу – спас, практически. Марио очень ему предан, поэтому и старается, чтобы все в доме было по правилам, и персонал ходил по струнке.

Эта «трогательная история» о приблудном карабинере, из милости подобранном Гвиччарди-старшим, сильно не понравилась Луке. В груди возникло мерзкое ощущение, точно в нее уперлось пистолетное дуло, и он съязвил:

– Ну, если ваш Марио на службе не штаны протирает, а землю носом роет, и не зря свой кусок мяса ест, то уж верно докопается до моих славных дел и двух отсидок подряд… и молчать не будет. Тебя, Центурион, папаша не заругает? У него-то вряд ли ко мне есть ир… ирра…

– Иррациональное доверие.

– Да… вот это самое. Я и говорю: не станет он доверять бывшему автоугонщику.

Бруно поморщился:

– Корсо, у меня от тебя голова болит. О чем ты вообще хлопочешь?..

Слово «автоугонщик» звучало круто и красиво, Лука выучил его еще во время первого следствия и суда, но по сути означало просто-напросто «вор». Центурион не мог этого не понимать, но Принц желал в последний раз дать ему возможность передумать, и упрямо гнул свою линию:

– Ясно – о чем. Ты вот на меня жену оставляешь, не боишься… Ну а если твой папаша первый испугается, да и велит тебе найти кого другого, с чистой анкетой… Что тогда – конец нашему договору?

Бруно слегка побледнел – слова Луки неожиданно больно задели его за живое. Выходило, что нанятый им гладиатор из трущоб ни в грош не ставит гордого патриция, считает папенькиным сынком, переменчивым и жидким на расправу. Слышать такое от давнего знакомого по околофутболу (2), не раз и не два видевшего его в драке – и на кулачной дуэли, и в массовой схватке у стадиона или на ближайшем пустыре -было еще обиднее…

Центурион мог бы «включить босса» и резко осадить зарвавшегося работничка, но он не позволил себе такой роскоши, и проговорил спокойно и сухо:

– Наш договор не имеет никакого отношения к делам отца. Мои решения – это мои решения, мои люди – это мои люди. Что там думает, говорит и делает Марио, тебя не касается. Делай свою работу, Корсо, и поменьше вопросов, не относящихся напрямую к ней, ты понял?

– Понял.

– Вот и все. – подведя черту под разговором, Бруно достал из портфеля мобильный телефон в черном чехле и передал его Луке: – Это твой аппарат, настроенный и подключенный. Ежедневный отчет…

– В одиннадцать вечера, по римскому времени. (3)

– Молодец. По экстренным вопросам?..

– В любое время. Информировать сразу же.

– Отлично. Личные звонки?..

– Только при крайней необходимости и не дольше пяти минут.

– Хорошо, Корсо. У тебя прекрасная память. – Центурион удовлетворенно кивнул и улыбнулся, а у Принца рука зачесалась дать ему по уху…

«Ишь ты, бригадир выискался… разговаривает со мной точно с псом… Сидеть, лежать, голос… Откусить бы тебе нос, пижон – небось по-другому бы запел!» – он покрепче сжал руль и снова выдохнул. Злиться на Бруно было форменной глупостью – да еще так сильно злиться, за то, в чем Центурион, в общем-то, не был виноват – просто вел себя, как обычно, как привык в своем богатом доме, с пеленок общаясь со слугами, а потом с сотрудниками в фирме папаши.

Это все сон, проклятый бесстыдный сон о Малене, сбивал Принца с толку, бередил, мучил… и ехать в машине бок о бок с ее мужем оказалось тем еще испытанием.

Двадцать минут спустя «мерседес» въехал на территорию аэропорта и зарулил на крытый паркинг нужного терминала, где Бруно предстояло зарегистрироваться на прямой трансатлантический рейс и провести время до посадки.

Прежде чем выйти из машины, он набрал чей-то номер и досадливо поджал губы, когда адресат звонка не ответил…

– Интересно, где ее носит, я же просил не опаздывать! – пробормотал Центурион, и Принц, хотя его это совершенно не касалось, не удержался от вопроса:

– Кого?

– Виолу. Мою ассистентку… – рассеянно пояснил Бруно, ни капли не рассердившись на нескромное любопытство, и принялся снова нажимать на кнопки своего игрушечного телефончика. Вторая попытка дозвониться до Виолы успеха не имела.

– Черт знает что такое!.. Ну, я ей устрою, мерзавке, пусть только появится! – вот теперь Центурион от злости пошел красными пятнами. Принц удивился, что, оказывается, помнит про эту его особенность: краснеть не сплошняком, а только отдельными участками кожи, как при скарлатине. Еще больше он удивился, услышав собственный успокаивающий голос и утешительные слова, с какими обычно обращался лишь к старым друзьям:

– Да ладно тебе кипятиться-то! Ты ж вроде женатый человек, а все не привыкнешь, что у баб всегда так: то автобус вовремя не подъехал, то ключи забыла, то каблук сломала.

– Хоть два каблука! Мы с ней не в отпуск летим, это работа! На работу нужно приходить вовремя, минута в минуту, а не когда захочется! – Бруно возмущался так искренне и так бурно, что Луке стало смешно:

– Ну, в Америке может и так, они там все деловые… но мы-то с тобой в Италии живем, здесь народ неторопливый. И расслабленный…

– Вот поэтому мы здесь ТАК и живем!.. Боже, как я устал от этого вечного бардака!..

Тут уж Принц не нашелся с ответом и только руками развел: всем известно, что в Италии бардак и беспредел везде и всюду, мошенник на мошеннике и вор на воре (4), и поделать с этим ничего нельзя… ну, а раз так, какой смысл злиться на непутевую секретаршу?..

Он хотел спросить, собирается ли сам Бруно выходить из машины, чтобы свалить, наконец, в свою Америку, и дать ему возможность быстренько метнуться в Рим, перед тем как возвращаться в Браччано – но не успел. Откуда ни возьмись, рядом с передней дверцей возникла красивая брюнетка, в модном пальто, накинутом поверх делового костюма, и в сапожках на высоком тонком каблуке… как раз на такие ботики недавно пускала слюнки Чинс, стоя перед витриной модного магазина в центре, и мечтала дождаться распродажи…

«Вот получу с Центуриона первые бабки, и куплю ей эти чертовы каблы! (5)» – открывая багажник, где лежали вещи Бруно, думал Лука.

Потом он еще минуты три ждал, пока синьор соизволит заняться чемоданом, и вполглаза наблюдал, как девица униженно извиняется перед боссом. Виола едва ли не приседала, того и гляди, на колени встанет – ссылалась на жуткие пробки на выезде из Рима и случайно отключенный звук на телефоне… а синьор Гвиччарди, принимая извинения, совсем не пылал от гнева. Наоборот, улыбался и милостиво кивал, и дружески похлопывал синьорину Виолу по руке:

– Да, я понимаю… ничего страшного. Главное, что у нас еще есть время до регистрации. Успеем выпить кофе.

«Ишь ты… это у тебя и называется „я ей устрою?“ Что ты устроишь, с такой масляной рожей, хотел бы я знать, гусь ты лапчатый?»

Во флирте босса с хорошенькой ассистенткой не было ничего удивительного – перед таким соблазном мало кто устоит, и десять часов в воздухе, конечно, куда приятнее провести с на все готовой молодой красоткой в модных шмотках, чем с уродливой старой грымзой… но если Центурион изменяет Малене с этой куклой, значит, он просто чертов кретин, и больше никто.

****