Волк на холме

– Насчет кофе я запомнил… по-сербски они вряд ли делают, ну, а по-итальянски это как двойной черный кофе, (3) да?

– Ты совершенно прав… – улыбнулась она. – Двойной черный кофе, только со сливками. И еще панини. Они здесь очень вкусные.

Малена потянулась к своей сумочке, чтобы достать кошелек. Принц покраснел и остановил ее руку, и, когда она удивленно взглянула на него, пробормотал в странном смущении:

– Нет, я сам… сам заплачу, синьора… Малена. Позвольте… позволь мне.

– Да… конечно… если хочешь. – она тоже как будто смутилась и отвела глаза, не зная, что Луке некстати вспомнилось недавнее собеседование с Катеной. Та деловая встреча вот так же мирно начиналась в кафе, с панини и кофейком, а закончилась – в холодной воде Тибра… откуда он и выловил эту бледную русалку вместе со своей удачей.

– Ну я пошел тогда, добуду нам что-нибудь, пока все не смели.

С площади как раз привалила целая группа продрогших туристов, одновременно возжелавших римской уличной еды, и создала у стойки довольно длинную очередь. Принц не стал распихивать страждущих плечами и лезть вперед, хотя порой и не гнушался подобными методами захвата пространства. Может, потому, что Малена смотрела на него, может, потому, что хотел подумать, он встал в очередь вместе со всеми и потратил несколько минут ожидания на попытку разобраться во внутреннем сумбуре.

Он, Лука Корсо, спас жену старого врага – так уж вышло, ничего не попишешь, у Господа Бога свои расчеты и странное чувство юмора. Старый враг, Бруно Гвиччарди, предложил ему работу. Хорошую работу за очень хорошие деньги, и это, черт побери, с его бурным околофутбольным прошлым и двумя судимостями, и в то время, когда все в Италии в очередной раз со свистом несется к полному звездецу… Впрочем, суть работы была такова, что для нее судимость следовало считать плюсом, вкупе с умением драться и лихо водить любой транспорт.

Принца изрядно мучило, что он сперва отверг предложение, как и подобало гордому романисте, послал лациале туда, где солнце не светит… ну, а после – и суток не прошло после отказа! – сам звонил Центуриону и предлагался, как девка. Да еще радость свою не сумел скрыть, когда тот царственно согласился заключить трудовой контракт. Лука мог сколько угодно повторять себе, что все ради сына, что Чинция дала ему слишком мало времени и это очень хреновый выбор, но факт оставался фактом: он прогнулся, и теперь должен был работать на Гвиччарди. Выполнять поручения его жены, катать дамочку на машине, куда скажет, присматривать за ней, и, блядь, отчитываться боссу.

Отчитываться – вот это было противней всего… потому что означало несвободу, ошейник, цепь.

Принц со школьных лет привык делать то, что хотел и считал нужным, не боялся наказаний, и, если за содеянное прилетало по полной программе, держал ответ, без соплей и просьб о пощаде. Да, три года назад в Милане, после побоища у стадиона, из которого один злосчастный мальчишка не вышел живым, Лука никому не рассказал всей правды – просто не смог… но разве он отказался ответить за содеянное, когда сел в тюрьму?.. Кровавая тень из прошлого все еще тревожила его по ночам, и все-таки он был свободен, ни от кого не зависел. До позавчерашнего дня, когда принял на себя обязательства обеспечивать сына и работать на Бруно Гвиччарди.

Принц готов был отдать Центуриону должное – тот вел себя как настоящий мужик, спокойный, рассудительный и щедрый, ни словом, ни жестом не намекавший, что между ними когда-то была вражда. Да и сама вражда поблекла, стерлась, как старая краска, и все их стычки, мерялки, дележки территории казались детской возней в песочнице. Бруно четко объяснил, что ему нужно, оговорил правила и убедился, что Лука его понял; подтвердил сумму месячного вознаграждения и условия оплаты переработок. Жаловаться было абсолютно не на что, и к работе он приступил даже раньше, чем рассчитывал.

Жена Бруно, синьора Магдалена, которую Принц при первом знакомстве в сердцах обозвал «сумасшедшей дурой», потом – с подачи друзей – насмешливо именовал «русалкой», на поверку оказалась весьма приятной молодой женщиной. Пожалуй, даже красивой на свой манер… с выразительными глазами, пухлыми губами и тонкими руками, и с по-настоящему шикарной шевелюрой цвета печеного каштана. Волосы у Малены не вились, но были гуще, мягче и длиннее, чем у Чинции, и пахли слаще, земляникой и зелеными яблоками. И простая черная одежда, хоть и напоминала о трауре, очень ей шла.

А самое главное, она не вела себя ни как сумасшедшая истеричка, ни избалованная богатая цаца… держалась с ним спокойно и ровно, не помыкала, не ныла и не заигрывала. Ему было приятно рядом с ней, но он не знал, что делать со странным смущением, что охватывало всякий раз, когда Малена до него дотрагивалась, садясь на мотоцикл, и во время пути, или вот только что, за столиком кафе…

Принц как будто гулял с девушкой Центуриона, доверенной его заботам, и эта девушка относилась к нему, как к старшему брату!

Пару недель назад уличная гадалка прицепилась к нему в Трастевере, и, конечно, нагородила всякой чепухи, наобещала с три короба – и красивую женщину, что чуть ли не с неба свалится, и внезапные деньги, которые он сперва потеряет, а потом найдет, и врага, который станет другом, и бог знает еще каких чудес.

Лука не поверил ни единому слову, поднял на смех незадачливую прорицательницу, чем изрядно ее разгневал, а теперь выходило, что цыганка не так уж и наврала… и женщина на него свалилась, правда, не с неба, а с моста, и старый враг объявился, и не то что бы другом стал, но денежный вопрос разрешил в лучшем виде.

– …Одиннадцать пятьсот, – голос баристы, назвавший сумму заказа, поставил точку в раздумьях Принца. Он расплатился, забрал поднос и вернулся к Русалке.

Она разговаривала по мобильному телефону – не трудно догадаться, с кем – и Лука, взяв свою чашку, принялся пить кофе, стараясь не очень прислушиваться к беседе и не пялиться на диковинную игрушку без провода (4), совсем не похожую на простецкий телефонный аппарат.

– Нет, мы сейчас в центре, на Кампо деи Фиори… зашли перекусить… Что? Нет, все в порядке, Лука просто отличный водитель. Да… ну, вот и получился тест-драйв… а я нисколько не сомневалась. Спасибо тебе. Да… да, слушаю.

Малена умолкла, а Бруно, наоборот, начал ей что-то рассказывать, и по тому, как она хмурила брови, покусывала нижнюю губу и возмущенно качала головой, новости были не слишком приятными.

– И что ты решил?.. – черт возьми, она так это спросила, что Принц почувствовал к Центуриону настоящую мужскую зависть – ведь женщина Бруно в самом деле его слушала, а не просто так кивала и поддакивала, думая о своем!.. Чинция – та очень хорошо прикидывалась, что слушает, и кивнуть умела в нужный момент, но Принц не раз и не два ловил ее на притворстве, и точно знал, что подруге ни капельки не интересны мужские дела и разговоры, если они не касались темы денег.

– Мммм… ну что ж, хороший вариант. Ладно. Не расстраивайся, пожалуйста, мой… – тут она добавила какое-то странное слово, не итальянское, для уха Принца оно звучало как «мушкетер» (5), но кто его знает…

«О-о… как бы нежничать не начали… вот еще, про сопли телячьи слушать… не надо мне таких радостей!» – бурчал он про себя, и чем больше сердился на затянувшийся разговор, тем внимательней прислушивался.

– Значит, мы сперва едем на виллу, забираем «мерседес», потом забираем тебя из ресторана, и едем в Браччано?.. Нет, я не боюсь. Нет, я совершенно не против. Я полностью «за». Лука?.. Да, рядом. Подожди, я дам ему трубку.

Принц, не ожидавший, что Малена запросто протянет ему свой игрушечный телефончик, едва успел поставить чашку, но не оплошал и двумя пальцами перехватил эту странную фигню, похожую на полицейскую рацию:

– Слушаю… – ему из озорства захотелось добавить позывной, как в детективном фильме, однако Центурион сам заговорил как в кино, четко и по-деловому, весь такой бизнесмен или политик:

– Корсо, я понимаю, что ты перегружен в первый рабочий день, но условия о переработках в силе. Мне нужно, чтобы ты сегодня отвез нас с женой в Браччано, а завтра утром – меня в аэропорт.

– Ладно.

– Это еще не все.

– Я так и понял, – усмехнулся Принц. – Работы у меня по горло, значит, и монет тоже…

– Дослушай сперва. Я улетаю в США на несколько дней, Малена останется в Браччано. Я хочу, чтобы ты остался с ней до моего возвращения… там, в поместье.

Центурион зашел, что называется, с козырей, и Принц подзадержался с ответом. Нерешительность не была свойственна его натуре, он всегда предпочитал действие долгим раздумьям, но смена декораций за сегодняшний день казалась очень уж быстрой – в глазах рябило… Малена посмотрела на него с беспокойством, и сейчас же голос Бруно в трубке нетерпеливо спросил:

– Ну? Ты согласен? Если у тебя были какие-то планы, отмени их. Все неудобства я компенсирую… за воскресенье – в двойном размере.

– Да хватит со мной торговаться, не на рынке! – огрызнулся Лука и мгновенно вспомнил, почему не хотел иметь никаких дел с этим сынком богатого папаши.

Как и большинство богачей, Центурион был уверен, что все проблемы можно решить деньгами, и все, что хочется – получить тут же, прямо вынь да положь, если заплатить подороже… а еще неприятнее было смотреть по сторонам, где в каждом углу вор сидит на воре и вором погоняет (такая уж страна Италия…), и вспоминать собственные «заслуги», и признавать, что Центурион не так уж неправ. Всему есть своя цена, и у каждого человека есть предел терпения, и что-то, ценимое превыше чести и совести. Для одного – власть, для другого – семья, для третьего – жизнь… своя или чужая… Вот и для Принца цена его гордости оказалась не такой уж высокой.

От злости он почувствовал горечь во рту и едва не заявил чертовому лациале, что не станет на него работать, все, баста… эту ошибку он еще мог исправить.

И тут Малена мягко дотронулась до его плеча и прошептала:

– Пожалуйста.

Она просила его согласиться. Не требовала, не подкупала – просила. Злость Луки остыла, как будто осаженная каплей холодной воды, а с души камень упал:

«Ну что ж я за дурак… Это нужно не для Центуриона, а для нее…»

– Я согласен. Работа есть работа. Мы же вроде все решили с тобой, еще позавчера.

– Мне показалось, что ты не очень уверен в принятом решении.

– Так ты крестись, когда кажется! – рыкнул Принц и от греха отдал телефон обратно Малене – пусть сама дальше решает со своим муженьком, куда и каким маршрутом ее везти, его дело баранку крутить и на педали жать. Не надо влезать в разговоры и слушать бы тоже поменьше… и почаще напоминать себе, что эта странная парочка – работодатели, наниматели, хозяева, как ни назови, суть одна, а вовсе не друзья-приятели.

****

Когда Бруно позавчера разбудил ее и, довольно улыбаясь, сообщил, что наконец-то нашел человека, которому со спокойной душой может доверить жену и машину, он рассказал о Луке Корсо довольно скупо. Малена не проявила любопытства, она плохо просыпалась по утрам, и просто приняла к сведению все, что супруг посчитал нужным сообщить ей. В память запало лишь несколько деталей – что Лука и Бруно познакомились лет десять назад, на почве футбола и околофутбольных мужских развлечений, что отношения между ними были «не очень», поскольку болели они за разные клубы, но потом как-то наладились; что в то время Лука носил красивое прозвище Принц, «но не стоит его так называть сейчас»; что по профессии этот молодой человек – автомеханик, и вообще очень способный, жаль только, что учиться не желал и профанировал данный Богом талант; ну, а кроме того, что Лука отменно разбирается в машинах – во всех смыслах – он еще и боксер, и для любителя у него отличный удар как справа, так и слева… вот и все досье.

Сейчас Малена очень жалела, что не расспросила Бруно подробнее, не вытянула разные мелочи о характере и привычках Луки, поскольку, как говорил доктор Штайнер, именно мелочи, еле уловимые штрихи, незначительные мазки в конечном счете и создают достоверный портрет личности.

Бруно намекнул, что характер у Принца непростой, ершистый, ладить с ним не проще, чем с волком или крупным псом… потому он и хотел, чтобы Малена познакомилась с ним заранее, поговорила и сама приняла окончательное решение, будет ли кататься в его компании на большие расстояния.

Что ж… вместо пятнадцати минут, достаточных для «собеседования», Малена провела с Лукой больше двух часов, и сделала вывод, что будь у него даже клыки, когти, волчья морда и серая шерсть, она все равно сказала бы мужу, что кандидат ее полностью устраивает… На то была одна-единственная, но весомая причина: этот уличный принц из автомастерской, в потертых джинсах и столь же потертой кожанке, в ковбойских сапогах, с серьгой в ухе и совершенно разбойничьей физиономией очень не понравился Белинде.

****