Дракон и Феникс

– А ты? – спросил юноша.

– А я проверю сарай. Может, что и найду.

– Сомневаюсь, – хрипло заметила Мей. – Чжу Ди слишком осторожен. Там, скорее всего, уже пусто. Если, конечно, он не хотел, чтобы вы туда пришли.

Ничего не ответив, Фанг махнул рукой солдатам, веля им следовать за собой, и двинулся туда, откуда пришла Мей.

***

Помню, как в тринадцать лет я заблудилась в чужом городе. Мы с мамой приехали на какой-то семинар, где одна должна была выступать. Заселились в гостиницу, заказали обед, немного отдохнули, а потом мама пошла на семинар, а меня ставила в номере, строго настрого наказав не выходить.

В подростковом возрасте у меня была бунтарская натура. Я делала все наперекор, и в этот раз, разумеется, не осталась в стороне. Я гуляла по городу почти три часа, изучая новые улицы, здания и скверы. Когда же подумала, что пора вернуться, то вдруг осознала, что не знаю, где находится моя гостиница. Телефона в то время у меня еще не было, да и мамин номер я наизусть не знала. Бродила до темноты, плакала и шугалась каждого подозрительного прохожего.

В итоге я додумалась зайти в полицейский участок и рассказать все дежурным. Буквально через полчаса за мной приехала мама. Ее испуганного лица я никогда не забуду. Казалось, что у нее отобрали часть ее самой, ее жизнь, ее плоть. Она кинулась ко мне, сдавила в объятиях и заплакала – так она испугалась, что больше никогда меня не увидит. Позже, конечно, она меня отчитала и посадила на недельный домашний арест без сладкого и телевизора, но я не разозлилась на нее, потому что перед глазами у меня навсегда застыл образ ее испуганного лица.

Впоследствии я больше ни у кого из близких не видела такого выражения, хоть и частенько доводила до того, что пропадала с радаров на несколько дней. Особенно в дни моих путешествий в прошлое. Однако для мамы я была уже взрослой, папа был в курсе всех моих путешествий, друзья зачастую просто забывали обо мне, а мои мужчины, видимо, не видели смысла в том, чтобы поднимать панику, если их девушка сутки не отвечает на звонки и нигде не появляется.

Когда Лунсин привел меня к Юну, лицо императора было таким же, как и у моей мамы, когда она нашла меня в полицейском участке. Он мгновенно оказался рядом, схватил меня за ледяные руки и крепко прижал к своему теплому телу.

– Слава Небесам, ты вернулась, – прошептал он мне на ухо, щекоча кожу. – Если бы ты знала, как я переживал, что больше тебя не увижу.

Стоящий рядом Лунсин деликатно кашлянул, но Юньвэнь не обратил на него внимания.

– Майя… – дрожащим, наполненным нежностью и теплом голосом прошептал Юн, едва касаясь губами моего виска.

Внутри меня что-то сжалось. По всему телу пробежали мурашки. Стало вдруг тепло, захотелось закрыть глаза и уснуть. Руки поднялись сами по себе и обвили талию императора. Прижавшись к нему теснее, я положила голову на его плечо и прикрыла глаза. Не знаю, сколько мы стояли вот так, в полной тишине. Лунсин давно ушел – никто больше не кашлял, не шуршал и не шаркал ногами. Полная тишина, покой и тепло.

– Ты цела? – нарушил идиллию Юньвэнь.

Он слегка отстранился от меня, и я протестующее заворчала – не хотелось, чтобы тепло уходило.

Оглядев меня с головы до ног, император удостоверился, что со мной все в порядке и, кивнув самому себе, вдруг коснулся тыльной стороной ладони моего носа, который, к слову сказать, еще не отогрелся.

– Ты такая холодная! – спохватился Юн. – Тебе нужна горячая ванна!

Я помотала головой, но он этого уже не заметил. Отпустив меня, Юн начал бегать по покоям, доставая из сундуков всякие тряпки.

– Пан! – громко заорал он. – Пан!!!

Евнух молнией влетел в покои и склонился перед нами.

– Чего изволите, Ваше Величество?

– Ванну! Горячую! Немедленно! – отдал приказ Юньвэнь.

Надо ли говорить, что никакие отговорки на Юна не подействовали. Он был твердо намерен отправить меня в свою шикарную императорскую купальню, а мне было так неловко, что я даже предприняла попытку сбежать, но была сразу же поймана. Прижав меня к себе, Юн коварно улыбнулся и, взяв меня на руки, направился в купальню.

От того, что он нес меня на руках, я засмущалась еще больше. Не зная, куда спрятать взгляд, я нервно сжала плечи императора и старалась не смотреть на его лицо.

– Тебе не тяжело? – спросила я, опасаясь, что он может меня уронить.

– Нет, ты легкая, – помотал головой Юн. – А я не такой хилый, как многие думают.

Моя рука невольно соскользнула с его плеча и спустилась вниз, по напряженным мышцам левой руки. В голове мелькнула шальная мысль: «Какое расточительство прятать под этими длинными и широкими халатами такое сексуальное тело».

Что? Сексуальное? Когда это я начала считать Юна сексуальным?!

– Не ерзай, я скоро тебя отпущу, – сказал император, неверно расценив мои действия. – Мы почти пришли.

Я закусила губу и замерла. Юньвэнь поднялся по ступенькам и, толкнув плечом дверь, вошел в купальню, которая целиком и полностью состояла из великолепного мрамора песочного цвета.

Пара служанок, возившихся у воды, повернулись к нам и поклонились. Юн опустил меня на пол и приказал девушкам покинуть помещение.

– Зачем ты их прогнал? – спросила я, глядя в след уходящим служанкам.

– Подумал, что тебе будет неуютно с посторонними, – пожал плечами Юн.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я и тут же пожалела о своих словах.

Император действительно не хотел смущать меня слугами, зато остался сам, наивно полагая, что его присутствие меня совершенно не смутит.

– А ты сам уходить не собираешься? – поинтересовалась я.

Юньвэнь помотал головой и, опустившись на пол возле ванны, сказал:

– Я буду тебя охранять. Не волнуйся, подглядывать не стану.

– Еще бы ты стал. Сразу бы получил в лоб.

Устало усмехнувшись, император откинул голову назад и прикрыл глаза.

– Голова болит? – спросила я, сунув руку за пазуху и нащупав там завернутую в тряпочку таблетку.

Император кивнул.

Достав сверток, я подошла к Юну и вложила таблетку в его расслабленную на коленях ладонь. Открыв глаза, император уставился на таблетку.

– Воды нет, но ты можешь ее разгрызть и проглотить.

– Спасибо. Так и сделаю, – кивнул он. – Забирайся в ванну, а то вода остынет. Я не смотрю, не волнуйся.

Я и не волновалась. Знала, что он не посмотрит, даже если очень захочет.

Дождавшись, пока он с закрытыми глазами разгрызет таблетку, даже не поморщившись, я быстро разделась, аккуратно сложила вещи и зашла в горячую воду, на поверхности которой плавали засушенные лепестки роз.

– Как же хорошо, – блаженно произнесла я, расслабляясь в ароматной воде. – Всю жизнь бы принимала императорскую ванну.

– Ну, так в чем же дело? – спросил Юн.