– Так нанесём же доходягам неожиданный визит!
– Может, дождёмся утра? – предложил осторожный Якоб Гроот. – у нас всего пара патронов.
– До утра здесь можно не дожить, Якоб! Как говорит профессор, действие лучше долбаного бездействия!
Я не слышал, чтобы Каннингем так говорил, но мы слезли на землю и пошли по направлению к огню.
Оказалось, что костёр жгли индейцы – мы увидели небольшую деревеньку с парой-тройкой соломенных хижин.
– Нам повезло! – сказала Патриция. – Эти голыши вряд ли имеют дело с кокаинусом. Иначе они давно купили бы себе штаны.
У костра сидело пять или семь человек разного пола и возраста – они молчали, жарили и поедали какую-то мелкую дичь.
Но, помню, запах той жареной дичи вызывал у меня рвотный рефлекс. Вероятно, после употребления сырого мозга примата, всё жареное кажется отвратительным и вредным для здоровья.
Маленькие дикари в скромных набедренных повязочках, которые питались чем-то несъедобным, не выглядели опасными – мы с Патрицией тут же осмелели, подошли к костру и сели рядом.
Индейцы испугались нас и разбежались с хриплым визгом – остался сидеть лишь один их них – старенький голый мужичок с хитрыми глазками и смешной причёской.
Маленький и тщедушный житель леса свои глазёнки не поднимал, и на нас не смотрел, а продолжал разглядывать костёр. Правда, жевать он всё же перестал.
Я подумал, что это вождь голозадых красавцев – он не мог позволить себе испугаться и сбежать из-за такого пустяка, как появление вооружённых пришельцев. И я уважаю его позицию!
– Ты вождь? – спросил я мужичка по-испански.
Он промолчал, а я повторил вопрос на всех языках, которые знал, но старикан упорствовал.
Я снова перешёл на испанский.
– Если будешь молчать, мы сожжём ваши холупы, а она отрежет тебе язык, – сказал я индейцу и показал на Патрицию.
Старичок оторвался-таки от огня и поглядел на мою боевую подругу, а Патриция сдвинула брови и повернулась к индейцу.
– Чего пялишься? Хватит валять дурака! Нам нужно к морю! Если проведёшь – получишь вот это! – сказала Патриция и показала индейцу винтовку.
– Может ему деньги предложить?
– Вряд ли он знает им цену.
– Я тебе денег дам! Много денег! Слышишь? – сказал я старичку на всякий случай.
– Отведёшь нас к морю? – спросила Патриция.
Индеец ещё раз посмотрел на винтовку и кивнул.
– Понимает, собака.
– Утром пойдём, – сказал индеец на чистом, но португальском языке.
07
Мы вышли с рассветом и шли весь день.
Индеец всю дорогу молчал, а мы еле за ним поспевали.
К вечеру голенький, но бодрый старичок вывел нас к порту.
Патриция вытащила из винтовки магазин с двумя оставшимися патронами, чтобы дикарь не поранился по дороге домой, и отдала оружие старичку. А я отсчитал купюру из своей пачки денег и вручил нашему доброму проводнику.
Мы уже думали, что провернули удачную сделку, но тут индеец швырнул винтовку мне на ногу, выхватил деньги из моей же руки и пустился бежать.
– Стой, хитрожопая скотина! – крикнула Патриция и подняла винтовку. – Я сейчас подстрелю этого клоуна!
Но, пока она заряжала винтовку, индейца и след простыл – старичок скрылся в лесу, и цену деньгам он, похоже, знал.
Но зачем ему в лесу деньги? Этот вопрос остался без ответа. Но что ни говорите, а даже старенькие и потрёпанные нелёгкой жизнью дикари бегают быстрее лошади. Вероятно, потому что им не мешает одежда и лишний вес, и живут они в диких, но всё же природных условиях, и дышат чистым воздухом.
Я до сих пор удивляюсь с какой наивной простотой хитрая индейская морда оставила нас без средств к существованию.
Но я не унывал – когда рядом Патриция, не унывает даже вялый очковый библиотекарь.
– Что будем делать?
– Винтовку оставим – в город соваться с оружием незачем – граждане не поймут нелепого милитаризма, – сказала Патриция.
– Но мы выглядим как грязные оборванцы. У меня одно очко разбито – одним глазом почти не вижу. Куда пойдём? В консульство?
– В порт, конечно. Нам нельзя светиться у дипломатов. В консульстве у Дона Карлоса и его весёлой компании наверняка есть свои люди. Они везде. Нас сдадут Диего, а он продаст наши головы глупой клуше за миллион.
– Недорого нас оценили. Сраный миллион…
– И не говори. Когда будем докладывать Каннингему, скажем, что десятка.
Патриция бросила винтовку в кусты, и мы пошли в порт.
Город был чистым и приятным для прогулок.
Наша грязная и рваная одежонка вкупе с синяками и моими разбитыми очками привлекали внимание прохожих, но мы не смущались, а любовались местными достопримечательностями и вели себя как нормальные иностранные туристы – вертели головами и восхищались. Эта роль нам, пожалуй, удалась.
Мы пришли-таки в порт – он был небольшим, а у его причалов стояла пара-тройка круизных баркасов.
– Поедем с комфортом, – сказала Патриция.
– Но как мы купим билет? Нам придётся кого-нибудь ограбить.
– Якоб, разве по морям болтаются только те, кто покупает долбаные билеты?
– Станем морячками? Но почему мы не можем ограбить каких-нибудь зажиточных туристов и занять их каюту? Мне нравится комфорт.