– Да. Придётся их мочить! Рыжий, похоже, – секутор.
– А чёрный – ретиарий, как и ты? В таком случае, беру на себя загорелого!
Наша встреча на арене была неизбежной, потому что мы чудесным образом оказались в одной связке «ретиарий-секутор», и, по правилам, не могли драться в другими типами гладиаторов. Везение – штука непредсказуемая, скажу я вам.
– А это что за безносая обезьяна там с тобой, Писец? – кричал Теребиний.
– Это, наверное, его новая подружка! – отвечал Фаллакус.
Мордовороты заржали как кони.
– Эй, морды! – сказал Безносий, но продолжать свою речь почему-то не стал.
23
Через три или четыре дня начались римские народные гуляния.
Праздновать начали с Великого Парада Победы, который провели на форуме – в своём подвали мы слышали звуки труб и больших барабанов, под которые легионы с военной уверенностью чеканили свои шаги.
Гладиаторы волновались. Даже мордатые Фаллакус с Теребинием молчали и слушали как гудит древний город. А город тем временем готовился любоваться нашими смертельными номерами.
Когда парад закончился, к нам пришёл счастливый Базилий!
– Хорошо прошли! Я аж прослезился! Всё-таки равных Риму нет! С такой армией мы любых персов одолеем! Вы готовы? Скоро ваш выход!
Мы покивали своими головами.
– Где Дорис? – спросил я Базилия.
– Пошла переодеваться. Сейчас всех гладиаторов выпустят на арену, чтобы они поприветствовали народ. Она тоже выйдет.
После того, как театр забился до самого отказа, нас вывели-таки из всех гладиаторских подвалов на арену.
А нас было более двух сотен – разного роста, цвета и комплекции, но гладиаторы, по какой-то причине, не выказывали своего бурного восторга и предельного восхищения театром и зрителями. Вероятно, они, как настоящие бойцы, умели-таки держать свои чувства при себе.
Солнце слепило и мешало разглядеть трибуны, но по тому нестройному хору, который резал наш слух, можно было понять, что нам-таки рады.
– Победа или смерть! Победа или смерть! – кричали люди на трибунах.
Потом они заткнулись, и ведущий нашего представления, который стоял на специальном высоком подиуме в праздничной чёрной тунике, показал на нашу толпу рукой.
– Эти воины прибыли к нам со всех концов нашей республики! – сказал он в большую трубу. – Это лучшие из лучших гладиаторов, которыми так богат Рим! И они приветствуют вас! Идущие на смерть приветствуют римский Сенат и народ Рима!
Зрители завопили с новой силой. Мы помахали им своими руками, а нам в ответ стали кидать цветы! По-моему, это были розы. Но, может, и гладиолусы – я уже не помню.
Я нашёл в гладиаторской толпе Дорис – она была всё в той же маске, и единственная, с неподдельной радостью, махала рукой и одаривала публику воздушными поцелуями.
– Дорис! Где Триксий? Он не пришёл? – крикнул я.
– Вон он! – ответила Дорис и показала мне на нижний ряд.
Триксий сидел в компании каких-то знатных римлян, держал кубок с вином и смотрел на нас.
Я помахал ему правой рукой, а он показал мне свой кулак.
Потом нас снова разогнали по подвалам, чтобы вызывать на бои по-отдельности.
Базилий сидел с нами и тоже волновался.
– Если сейчас вызовут – не кексуйте – мочите, несмотря ни на что! Первый день – самый сложный! Потом привыкните!
Вызвали пару парней, а мы все молчали и слушали крики толпы и музыку, которые доносились с арены, пока шёл бой. Надо сказать, под музыку драться веселее – если попробуете, то не пожалеете!
Ведущий объявлял имена бойцов и с редкой частотой комментировал сам бой, а публика то вздыхала, то подначивала, то свистела, то ругалась. По этим звукам мы могли составить представление о том, что происходило наверху.
Базилий не выдержал нервного напряжения.
– Пойду гляну! – сказал он и убежал.
Потом привели одного из тех парней, которых позвали помериться своими силами – он был ранен и ругался. Все гладиаторы прильнули к решёткам, чтобы посмотреть на счастливчика.
– Долбаное солнце! – сказал он и сел у стены.
Руки его дрожали, а на глазах были видны слёзы. Видимо, он был как никогда близок к смерти, но боги смилостивились и разрешили ему ещё какое-то время потоптать землю своими дешёвыми сандалиями.
Вернулся Базилий – он выглядел озадаченным, но решительным.
– Сильные бойцы! Будет непросто, парни! Но ничего! Просто сделайте это – и всё! И всё!
А потом вызвали Безносия. Я обнял его, и мы пожали друг другу руки.
– Свобода или смерть! – сказал он и улыбнулся.
Я, конечно, улыбнулся ему в ответ, но, надо признать, Марцеллус распереживался не на шутку.
Базилий открыл дверь, и Безносий шагнул в торжественную неизвестность.
– И к солнцу – спиной! Только спиной! – напутствовал моего друга наш добрый учитель.
– Не боишься потерять безносую подружку? – спросил меня Теребиний, когда Базилий с Безносием ушли.
– Его подружку боги оставят для меня! – сказал Фаллакус.
Бой был долгим, но Фаллакус не ошибся – Безносий вернулся счастливым, но без пальца на руке.
– Дай перевяжу! – сказал Базилий.
– Безносая подружка стала ещё и беспалой! – сказал Теребиний и добрые мордовороты засмеялись.