– Ты хочешь дождаться, когда потрогает? Будет поздно!
– Дорис, дочь моя, как мне поступить? Убить Писца или продать? За него можно выручить хорошие деньги – грамотный раб втрое дороже обычного. Купим тебе большого медведя на распродаже…
Дорис взяла из вазы самый большой персик.
– Лучше отдай его в гладиаторы. Пускай займётся мужским делом, наконец. Посмотрим, умеет ли он ещё что-нибудь, кроме как пером каракули выводить, да на маму бросаться. А в школе он и отчёты проверять сможет и считать для тебя, как и прежде.
– Вот! Умница, Дорис! Отдам его Базилию! Будет у меня боевой Писец! Посмотрим, на что он способен! Может, и турнир какой выиграет! А? Слышишь, Писец? Быть тебе долбаным гладиатором!
– Триксий!
– Гера! Я так решил!
Гера топнула своей нежной, но кровавой ножкой, и удалилась в господские покои с досадой.
А я порадовался тому, что боги не оставили меня и в этот раз. Да и что мне ещё оставалось делать?
19
Триксий приказал рабам помыть, переодеть и отнести меня в гладиаторскую школу.
Они выполнили приказ, но бросили Марцеллуса в атриуме школы на пол и ушли. Скоты!
Пришёл Базилий и приказал двум слугам отнести меня в казарму и бросить на свободную койку, чтобы мои раны затянулись, а синяки и ушибы рассосались.
– Гера? – спросил догадливый Базилий.
– Она, – ответил я.
– Оклемаешься – приступим к тренировкам! – сказал мудрый командир и ушёл.
Вечером в казарму вернулись гладиаторы. Их было не более двух десятков, но все они выглядели уставшими и воняли потом.
– А это что за мудень? – сказал один из мужчин.
Он был самым деловым – казалось, ему до всего было дело, и он был высоким, но с короткой бородкой.
– Ты кто? – спросил он меня.
– Папа Римский, – попытался я пошутить, но вперёд не подумал.
– Что ты несёшь?
– Похоже, ему отбили его долбаные мозги! – сказал второй потный воин с большой и перевязанной головой.
– А может, этот задрот хочет с нами пошутить?
– Он хочет стать калекой! Хочешь, мы сделаем из тебя долбаного калеку? Вздуем в два счёта!
– Поговори об этом с Триксием, – сказал я.
Марцеллус умолял меня не ссориться с добрыми и потными мужчинами, но меня такой приём разозлил, и я уже не мог остановиться, хотя и лежал.
– Что? Угрожаешь, ссаный шибздик? – сказал верзила.
– Он стукач. Доложит Базилию, что, мол, обижают девочку! Это Базилия растрогает, и он тебя обязательно пожалеет! – сказала перевязанная голова.
Гладиаторы засмеялись, а я пожалел, что не могу стоять на своих ногах – мне до боли захотелось начистить потные гладиаторские рыла.
– Идите накуй! Оба!
– Девочка борзеет! В этом домусе посылать нас может только Бизилий! А давай-ка я сломаю тебе все рёбра!
Длинный воин достал из-под своей койки палку и замахнулся на лежащего Марцеллуса.
Я закрыл глаза и приготовился к новым поломкам несчастного тела, но просить о пощаде не собирался. А Марцеллус перепугался и не мог вымолвить от страха ни слова.
– Отвали от него, Барберикс! – сказал кто-то из тёмного угла комнаты.
Я открыл глаза, потому что не ожидал спасения от деревянной палки и удивился.
– Это кто бзднул? – сказал длинный человек и опустил свою тяжёлую дубину.
– Это сказал я, – ответили ему.
– Уж не Безносий ли отважился подать голос?
Верзила подошёл к койке, которая стояла в тёмном углу, а с неё поднялся невысокий, но рыжий человек с забинтованным носом. Если быть точным, то носа у него не было вовсе, и тряпка лишь прикрывала две дырки на том месте, где когда-то находился нос.
– Безносий осмелел, парни!
К человеку без носа подошёл второй гладиатор с большой головой.
– Ты что, германский хер, захотел прилечь с этим муднем? – сказал он и показал свои кулаки.
– Он, наверно, хочет стать его подружкой! – сказал длинный гладиатор, и они с большеголовым человеком рассмеялись.
Порадовались и остальные гладиаторы, которые обступили беседующих мужчин и с удовольствием наблюдали за их добрым общением. Не смеялись лишь мы с Безносием, потому что нам такие шутки не нравились.
– Ты же видишь – он не может тебе отомстить. А бить раненого дешёвой палкой – занятие недостойное даже для долбаного галльского гладиатора! – сказал человек с дырками вместо носа.
– Не тебе учить меня манерам, германская свинья! – сказал верзила.
– Безносий здесь всего месяц, а уже решает кто тут раненый, а кто нет! – сказал большеголовый человек. – Надо бы указать ему на его долбаное место, Барберикс!
– Его место у параши, Тетрикс!
– Ты прав, друг! Давай-ка вздуем и этого мудня!