– Нашла! Эта долбаная Ангелия прятала их между своих ног! Дура! Думала, что меня так просто можно взять и обвести вокруг пальцев! Дура! Налей мне вина, Писец!
Я налил Помпее вина, а она выпила половину своего кубка за пару-тройку глотков.
– Хорошо! – сказала она.
– Что ни говори, а ноги у Ангелии красивые, – сказал Кайсар. – Таких стройных и длинных ног у патрицианок не бывает! Не растут! У них либо длинные, но кривые; либо стройные, но короткие. Я не понимаю в чём дело.
– В таком случае, я позабочусь о том, чтобы у Ангелии ног больше не было!
– Помпея, ты как всегда…
Семейный спор прервал подошедший, наконец, судья. Он выглядел сонным, но весёлым.
– Дорогой Кайсар, рад тебя видеть!
– Приветствую тебя, Дредус! Как дома? Жена не болеет?
– Она умерла месяц назад.
– Я не знал, Дредус. Соболезную.
– Я говорила тебе, Гай, – сказала Помпея.
Кайсар махнул на неё рукой и дал судье свой кубок с вином.
– Отчего она умерла?
– Про такие болезни не говорят вслух, Кайсар, – сказал Дредус, засмущался и выпил вина.
Помпея ухмыльнулась и посмотрела на Марцеллуса.
– Да что ты! Изменяла?
– Да. Долбаная сука! Это выяснилось только когда лекарь нашептал мне по секрету о её… Ну, ты понимаешь!
– А ты-то как? Здоров?
– Я к ней с того дня больше не прикасался.
– Повезло.
– И не говори. Но что у тебя за дело?
– Да вот, раб сдох.
– Я вижу. Это бывает, Кайсар. Но зачем тебе я? Это же раб! Зарой его за городом – и дело с концом. Оформи как смерть от переедания – смотри, какой жирный! Ух!
– Ты с ума сошёл! Да меня засмеют – мол, рабы у Кайсара дохнут от переедания! Я любые выборы проиграю!
– Ну тогда…
– Лекарь уже дал заключение, что причиной смерти стал некачественный гарум. Я хочу, чтобы ты вынес судебное решение в мою пользу. Хочу требовать компенсацию у производителя говённого соуса.
– Кайсар, ты мне друг, но побойся богов! Если бы от соуса помер какой-нибудь патриций, или, скажем, богатый плебей, или даже какой-нибудь задрот, но с римским гражданством, тогда – без вопросов. Но тут раб! Кайсар, я…
– Да какая разница? Это моё имущество! Я потерял своё имущество, Дредус!
– Но будет прецедент!
– Плевать! Зачем сейчас думать о том, что, может быть, когда-нибудь будет?!
– Кайсар, я не знаю…
– Зато я знаю, Дредус! И я поделюсь с тобой своим знанием, – сказал Кайсар и сунул в судейскую руку серебряные монеты.
– Как-то… не удобно… мне…, – сказал судья и покраснел.
– А так? – спросил Кайсар и сунул ещё монеты.
– Хорошо. Зайди ко мне завтра в магистрат – я подготовлю бумаги. Давай заключение лекаря.
Кайсар отдал судье лекарский папирус.
– А заодно запишешь на меня этого раба. Это мой Писец. Приобрёл его у Красса.
– Зачем тебе Писец, Кайсар?
– За тем, что я собираюсь поступить на ответственную должность.
– Наконец-то! Понял-таки, что на крыльях состояние себе не сделаешь.
– Как знать, Дредус! Как знать!
– А тут и знать нечего! Твой Красс не стал бы долбаным магнатом, если бы не занимал ответственных должностей! На одних только проскрипциях три виллы и шесть ферм нажил!
– Красс скоро вернётся в Рим, так что ты язык-то прикуси! А то у него четвёртая вилла с лёгкостью нарисуется!
– Ты прав, Кайсар. Что-то я разболтался. Приболел, наверное. Пойду полежу! До завтра!
Дредус кивнул Корнелии и ушёл.
– Ну вот, Корнелия! Я затребую такую компенсацию, что этот гарумный мудень разорится! А Кретиний войдёт в историю как «золотой раб». Зато теперь будут знать, суки, как делать дерьмовый гарум!
13
Меня подселили в комнату к Фаллакусу с Теребинием.
Домус Кайсара, как я уже писал, был небольшим, поэтому рабы жили в стеснённых условиях, если вы понимаете о чём я. Да и хозяева, честно сказать, не могли похвастать размерами своих спален.