Старый дом под черепичной крышей

– А ведь это идея! – Воскликнул Заступник. – Я тогда пытался поднять прибитую крышку, а теперь она прибита, но не так крепко, молодец, Пустолаюшка, надо попробовать ещё раз.

– Молодец с моей подачи, прошу не забывать, – заметил Мурлотик.

– Золотая у тебя голова, Мурлотик. – Проговорил Заступник.

Заступник снова попытался поднять крышку – крышка покачивалась, но вверх не шла, разве только чуть-чуть. Даже неискушенному в этих делах и то было понятно, что Заступнику не хватает роста, чтоб упереться по-настоящему. Срочно требовалась свежая идея – как увеличить рост Заступника?

Глава 17. Компаньоны

Глиня, очутившись в кармане Мухи, сразу сообразил, что рыпаться не стоит, а надо дождаться удобного случая, чтобы сбежать. Так, находясь в кармане, он проследовал с ребятами на Сенной рынок. В торговых рядах на Сенном его удивило скопление большого количества народа, чего он никогда не видел. Он хотел было остаться на прилавке у Червонца, так называл продавца один из мальчишек, но потом ему расхотелось, больно уж придирчивый был к Глине этот торговец. И это – ему не так, и то – не эдак. А потом подошёл этот самый доцент. Вот, что значит знающий человек! «Вы, – говорит,– принесите игрушку, то есть его, Глиню, по адресу и ещё других прихватите. Это какие другие? Это, значит, он просил и Заступника, и Дуню, и Свистопляса – всех, значит прихватить. Вот здорово! – обрадовался Гуделка, – снова будем все вместе! Ура… – чуть было не закричал он от восторга . – Вот какой я молодец, что не стал далеко прятаться! Я просто смышлёная игрушка! Я – гений! Теперь, посмотрим, где живёт доцент? Вперёд, к доценту… Пошевеливайте ногами, Пега и Муха, Гуделка к умным и добрым людям едет, это вам не шухры– мухры. Да посмотрели бы на меня со стороны Пустолай и Заступник, поди, не стали бы говорить, что мы со Свистоплясом ветреные, да ещё без царя в голове. Вот вы там сидите в ящике из -под мыла – и сидите. А я вас скоро приду и выручу, и вы тоже со мной в Дрезден поедете на выставку, а Васёк говорил, что заграница – это здорово…, не дураки, разберёмся…

Гуделка откровенно радовался и даже напевал песенку, которую тут же и сочинил, ему было весело. Его несли доценту, знающему человеку. Он был полон надежд.

Я игрушка не простая!

Я удачливее всех…

Я нигде не оплошаю,

Не поднимут куры смех.

Глиня не обращал внимания на то, что у него и как складывалось главное – ему было весело, а раз весело, значит хорошо.

«Жаль, что нет Васька с гармошкой, он бы подпел. У него здорово выходит» – подумал Гуделка,– сейчас бы мы ударили во все колокольчики.

Но тут он вспомнил о своём друге Свистоплясе, который схоронился за валенками и его мальчишки не увидели. Глаза у Гуделки сразу повлажнели. Расставание с Свистоплясом в его планы не входило. После того, как он вспомнил о Свистоплясе, ему стало горько, что даже путешествие на базар и знакомство с доцентом его перестали радовать. Одно утешало, что ребята решили возвратиться на чердак и поискать там другие игрушки. Конечно, Глиня мальчишкам подскажет, где находятся глиняшки, он им скажет, что они в ящике из – под хозяйственного мыла, что в нём дурно пахнет и что их надо скорее оттуда вызволить. Осталось совсем немного времени и они будут все вместе у учёного человека, это здорово! На них будут смотреть уважаемые люди, искусствоведы, художники… У этого доцента очень интеллигентное лицо, а бородка какая? Гладенькая, ухоженная, не то, что у Никиты, клоками и в разные стороны. А очки какие? Такие очки очень умные люди носят. А телефон у него какой навороченный. «Алло… алло! Слово «Изумруд» не для праздных ушей…», – повторил, он сказанное доцентом, совершенно не предполагая, что об этом же самом и по этому же навороченному телефону доцент снова сейчас ведёт разговор и с тем же самым лицом, кому он и звонил.

....................

Эдуард Аркадьевич не стал выяснять отношения при мальчишках, зато, когда остался один, решил тотчас перезвонить.

– Слушаю вас, Эдуард Аркадьевич, – раздалось в трубке.

– Здравствуйте, Фома Фомич! – сказал доцент.– Вы мне нужны, Фома Фомич.

– Лёгок на помине, Эдуард Аркадьевич. Очень рад, что позвонили. А я вам собирался звонить. Дельце у меня к вам нарисовалось.

– Давайте встретимся… Сам я подъехать не могу, сами понимаете…, встреча, оценка…

По тону разговора было понятно, что Фома Фомич и Эдуард Аркадьевич друг друга хорошо знают и даже находятся в приятельских отношениях.

– Есть что-то интересненькое? – спросил Фома Фомич, – А то у меня сейчас гости, точнее гость с «коварного» запада… – На той стороне раздался самодовольный хохоток.

– Откуда?

– Из Франции, любезный. Я обязательно вас познакомлю, только все сделки через меня.

– Это не телефонный разговор, – сказал доцент. Вы выпили и говорите лишнее.

– Всё,… всё. Эдуард Аркадьевич, не волнуйтесь, мы действительно кое-что употребили…, да-да… Если сегодня не приду в норму, то буду попозже, но обязательно. Думаю, что у вас не горит, а гость для нашего «Изумруда» очень важен.

– Хорошо,… хорошо, Фома Фомич, – нервно проговорил доцент. Только никогда не произносите по телефону этого слова.

– Хорошо,… хорошо, до встречи.

Доценту тон Фомы Фомича явно не нравился. «Боров с помойки» – проговорил он вслух. Тоже, со свиным рылом да в калашный ряд. Возомнил о себе. Но тут в своих размышлениях доцент осёкся. «Зачем ворошить прошлое и сводить счёты, – подумал он, – Фома Фомич – уважаемый человек. Тем более, что он ему, доценту, очень нужный человек, а сейчас особенно. У них общее дело. Нет-нет, он на своём месте и всё идёт по задуманному плану. Фома Фомич делает своё дело и хорошо делает, а то, что он любит молоденьких красоток, типа синеволосой, да деньги – так кто ж их не любит в современном мире. Только всё это может провалить дело. И не только провалить с таким трудом налаженный механизм, но и упрятать его, Эдуарда Аркадьевича, в тюрьму.

Эдуард Аркадьевич зябко поёжился: «Нет, не хватает у людишек терпения довести дело до конца,… слаб человек, – рассуждал он, – чуть деньги в кармане появились, сразу водку подавай, развлечения мыслимые и немыслимые. На этом и горят. Не может человек со своими страстишками справиться… ой не может!.. Сколько умнейших людей подвели под монастырь эти страсти…». Потом Степан Аркадьевич стал думать о том, что без компаньона ему никак нельзя. А ведь умнейший человек этот Фома Фомич, пол-города в кулаке держит, он и ему самому здорово помог в своё время. Правда, образования Фоме Фомичу не достаёт, в оценке культурных ценностей он ноль, однако природный талант и хватка железные. А в общем- то это для Забродина и хорошо. Со своими знаниями он нужный человек и нужный для Фомы Фомича всегда.

И тут Эдуард Аркадьевич поймал себя на мысли, что это он придумал, как делать из мусора деньги; это он уговорил Фому Фомича создать подпольное предприятие. Организация же фирмы, – дело рук Фомы-Фомича. И ведь получилось – «Изумруд работает», надо компаньону отдать должное. Сейчас предприятие встало на ноги, окрепло, стало расширяться, вышло за рубеж. Правда, вместе с расширением слабнет конспирация, вовлекаются новые люди. Вот станет Фома Фомич директором холдинга, а на его место кого? Фома Фомич предлагает какого-то Симу? Отморозок, наверное, какой-нибудь? А ведь его волей-неволей с ущербным умишком придётся допускать к какой-никакой информации. Чепуха какая-то. К чёрту этого Симу! Пусть Фома Фомич поищет кого-нибудь другого. Нельзя же, в конце концов, доверять подпольное предприятие, случайным людям, так и до наручников можно дожить… Но, кого туда поставишь? Из окружения Эдуарда Аркадьевича на это гиблое место с бомжами, алкоголиками, барыгами… – никого. Тут даже заикаться нельзя. Остаётся окружение Фомы Фомича.

Доцент нервно пожевал губами. Он понимал, что во многом зависит от Фомы Фомича. Зря он на него так. Ведь помог Фома Фомич убрать и спрятать Позолотина, помог ему стать председателем комиссии. Правда, Эдуард Аркадьевич тоже время даром не терял. Ведь вывоз антиквариата за рубеж – это уже его заслуга. И тут его мысли переключились на профессора.

Эдуард Аркадьевич всегда, даже теперь, когда Позолотина нет в институте, а в целом и в мире науки, он всё равно завидовал этому мужику, колхознику. Так про себя называл Позолотина Забродин, завидовал его природному, уму. Позолотину всегда не хватало предприимчивости, чего у Эдуарда Аркадьевича было с избытком. Нет, доцент не хотел устранять Позолотина, он даже тогда не раз намекал, что с его известностью в своей стране и за рубежом можно иметь немалую прибыль. Известность надо перековывать в деньги, но профессор его не понял, а потом насторожился. А когда Эдуард Аркадьевич ему прямо намекнул, что возглавляемая им комиссия – это золотое дно, то профессор вовсе отдалился и стал смотреть на Забродина подозрительно, хотя Эдуард Аркадьевич и попытался свести всё к шутке. В общем, тогда-то и родилась мысль – убрать Позолотина подальше, тут помог случай. Без Фомы Фомича этого бы не получилось.

Забродин поморщился. Вспоминать о том давнем эпизоде, когда Позолотина убрали из института и отправили на свалку, не хотелось. Тут он опять вспомнил о лотке с антиквариатом и об игрушке, и ему в голову полезли разные мысли. «Конечно, он зря сам подошёл к лотку, зачем было светиться, да ещё давать визитную карточку неизвестно кому? Он же хотел только инкогнито проверить, как работают пункты по сбору антиквариата и, на тебе – встретил игрушку и не мог удержаться. Вот она и конспирация, сам первый нарушитель, а других браню» – подумал он.

Да, соблазн у Забродина был очень велик. Столько раз слышал Эдуард Аркадьевич от Позолотина о старинной саратовской игрушке и вдруг её увидеть, здесь кто угодно не устоит. «Ладно, не будем себя бранить, что вышло – то вышло, – подумал он, – упускать такой случай было тоже нельзя. Хоть для науки, хоть для бизнеса это золотое яблочко на тарелочке».

Интуиция у Эдуарда Аркадьевича была отменная. Он чувствовал, что не ошибся, только зря, наверное, отпустил пацанов. Игрушка, которую они принесли на Сенной, была явно старинная, саратовская. А вот этот паренёк, что принёс игрушку, ему кажется знаком. Он его раньше где-то видел? – Эдуард Аркадьевич сдавил указательными пальцами виски. – Ах да,… он приносил ему на квартиру старинные вещи. Да,… да, это он. Его Кирьян называл «Пегасом». Как он вырос! Ещё год и он бы его ни за что не узнал. Взгляд умный, пытливый. Вот на кого надо делать ставку, дорогой Фома Фомич, а не на отморозков, вот кого надо приближать, растить и опекать. С Пегасом надо поговорить. Это хорошо, что он дал ему визитку; лучшего момента не будет. Интересно другое – узнал его мальчишка или не узнал? Ладно, пока это неважно. Надо его приблизить, это альтернатива всяким Симам и прочим; из таких можно вырастить нужных для дела людей, – и он потёр руки. – Да – да, именно вырастить. Надо послать Пегаса на свалку и пусть поспрашивает, не находили ли бомжи такие же изделия? – От этой мысли у Забродина аж перехватило дыхание, как он всё просто и надёжно выстроил? И от удовольствия потёр ладони рук. – Правильно, что и игрушку у пацанов сразу не взял, она у них вроде приманки или живца… прибегут, никуда не денутся…». После этих размышлений Эдуард Аркадьевич весело пошагал домой и даже стал напевать любимую песенку.

Глава 18. Непредвиденный ход

Каким образом Батист вышел на Фому Фомича остаётся тайной. Говорят, что такого рода предпрениматели каким-то образом друг друга узнают. Возможно это и враки, но то, что господин Батист находится сейчас в квартире Фомы Фомича и сидит с ним и его Зиной за столом, это самая настоящая правда.

– Кто это тебе звонил? – присаживаясь к Фоме Фомичу на колени, и стряхивая пепел сигареты в фаянсовую пепельницу, спросила Зина притворным голосом, – не завёл ли ты себе даму сердца!?

– Ты угадала, милая…, – также, улыбаясь и в тон ей, проговорил Фома Фомич, при этом он прикрыл глаза и его лицо выражало саму любезность. – Антиквариат – моя вечная любовь Зинуля.

– Я сержусь, – сказала Зина, отбросив с лица синие волосы, – это же однополая любовь, – и она, откинувшись назад, захохотала.

– А ты не сердись и не смейся… Это любовь молодости, которую я несу с собой всю жизнь. Тут только один раз влюбиться.

– Как в женщину?

– С женщины, моя лапочка, достаточно, что она красива. Мужчине совсем необязательно копаться в её достоинствах – ум, порядочность, интеллигентность и так далее. Это для тех, кто женится, а кто просто любит – достаточно красоты.

– Значит, свой антиквариат вы просто любите? – спросила, щурясь и смеясь, Зина.

– Вот именно. Я его просто люблю и всё. Разбираться в тонкостях – удел узких специалистов.

– Это не на Забродина ли ты намекаешь?

– Одна из сильных моих сторон – это обставляться нужными мне людьми. Всего, Зинуля, знать невозможно, да и ненужно. Окружи себя специалистами и дело сделано.

– А как же первая любовь?

– Там мне пришлось обойтись без спецов. Может быть я промахнулся в цене, но выиграл совершенно в другом.