прикрыл их накрепко. Надолго.
Дымя, я, Лена, отступаю
имея смелость не спешить
с омертвением чувства бессмертия
с охлаждением к Дао
с отказом от культа безумия —
в атмосфере жужжали жуки
майские
жуков поедали тишайшие птицы
райские
крапива сжигает сквозь кожу
ее набросали охапками
мне это кажется
стук молотков, гнилые гробы
ноги в носках расцветок тюрьмы
пойдем по дороге, наполним бокалы
голову в руки, водку в стаканы
будь самолетом
иди, как летишь
локон принцессы, гребенка и мышь
память о месте. Своем. На земле.
Путник зашился в нелегкой борьбе
за идеалы. Больше не пьет.
Любит закат, ненавидит восход.
Песни о тундре, цифры столиц
целая кипа кустарных ресниц
она их носила, я возражал
женские слезы
девичий оскал
комната в центре. Встречались и в ней
Сретенка, где ты? Здесь я. Отлей.
Не на меня, из окна ты не смей
люди тут ходят, толпы людей.
Да я бы на них.
Перестань, не рискуй
сейчас же назад убери длинный…
Дуй.
Ветер дуй.
Ну… Он подул. Дальше что? Что с того?
Тебе не скажу. Доведешь до метро?
Прямо по мне ступай, не робей
кстати, Марина…
Нашла поумней.
Собака в тени присела на хвост
широко раззявила пасть
ей интересно
думать о смысле палящего солнца
гонять голубей пронзительным взглядом
медлить с развязкой
голодной, бездомной