ну, почему…» – он говорил, мигая глазом
еще живой.
Кудрявый, гладкий, осознающий, кто с косой
к нему подходит раз за разом
«Теперь останься. Будь со мной.
Поговори. Налей мне стопку
на посошок
потом бери
я ведь всю ночь хлебал зубровку
привык.
Убился. Пусть… Руби».
В проулках мечутся кортежи
министров, зомби, теледив
мамаши ссутся. Добрый миф
о них идет по всем каналам
лис оператор гонит мух
снимает гладь, твердя оравам
свиных сограждан: «Нужен дух.
Чтобы суметь. Поймав, заправить
свой манифест в ее нору.
Они достойны нами править.
Нагну я дамочку, возьму».
Угаснет лошадь. Вымрут сфинксы
скульптура, камень выйдут в пыль.
Ступай к окну
держись, бобыль
ты ежедневно рвал тельняшку
крича: «Я город! Я стою!»
но выпив жизни нервной фляжку
просел душой.
«Страдать… люблю…».
Минорный транс, остатки блюза
шерсть одуванчика во рту
по мостовой плывет медуза
моя.
Элен.
«Идешь?».
«Иду».
«Ко мне идешь?».
«Нет, просто мимо.
Напиться водки, если что.
Сломать качели в ночь разлива
зеленых луж над телом Скво».
«Жены вождя?».
«Он был мужчиной.
Красивым, сильным, верным ей…
А ты молчи. Сиди тут миной.
Взрывай других. Живи. Зверей».
Померкнул я. Задернул пламя
змеей ползущее из глаз