Антиваксеры. Книга 1. Грустный праздник

Олег сразу помрачнел.

– Врать не буду, – сказал он, – я до сих пор еще не отошел от тех событий, руки сразу начинают трястись, когда вспоминаю.

– А ты молодец! – сказал Иван Иванович вполне серьезно, – Штык мне доложил, как все прошло.

Кузнецов попытался что-то ответить и не смог, вместо слов лишь разведя руками.

– Нелегко ведь убить человека? – спросил участливо секретарь.

Киллер только закивал головой, слова ему сейчас не давались.

– Бабушкин узнал тебя? – спросил Иван Иванович.

– Нет, мы же надели маски, – с трудом ответил Олег, – а приговор я шепотом читал. Но зато я редактора хорошо узнал. Жалко его…

Тут безжалостный убийца подозрительно захлюпал носом.

– Конечно, – согласился Иван Иванович, – а мне, думаешь не жалко?

Услышав эти слова Кузнецов, изумленно вытаращил глаза на собеседника, а тот невозмутимо продолжал.

– Андрей Николаевич хороший человек. Ты, наверное, считаешь, что враги – это все поголовно негодяи и сволочи? Нет конечно, они ведь точно такие же люди, как и мы. Черных или белых вообще не бывает, Олежек. Любой из нас черно-белый. Где-то хороший, а в чем-то плохой. Так же и Бабушкин. Он не был подонком, но стал для партии серьезной проблемой. Его Заря коммунизма вносила смуту в умы людей, заставляла их верить в сказки про чудодейственные вакцины, лишала воли и способности мыслить. А про меня и Троцкого какие гадости он писал в своей газетенке? Поэтому, хоть Андрей Николаевич и был хорошим человеком, ему пришлось умереть. А смерть его послужит наглядным уроком для других врагов!

И взгляд секретаря стал суровым и безжалостным.

– Но ты доказал свою преданность партии, Олег Спиридонович, и показал, что способен на большее! – торжественно произнес он, и снова атаковал, – а ты потом не видел Штыка, после того как вы расстались вчера?

– Нет, – сказал почти успокоившийся киллер, – а с ним что-то случилось?

Иван Иванович вперился пронзительным взглядом в глаза Кузнецова, но те были абсолютно ясными, честными и искренними.

– Да просто спросил, – сказал секретарь, – куда-то запропастился Штык сегодня.

Он продолжал сверлить собеседника взглядом. Однако тот лишь пожал плечами и промолчал.

– А он не звонил тебе? – настойчиво спросил секретарь, – вчера вечером, или сегодня?

– Не звонил, – равнодушно сказал Олег, – да что Вы за него переживаете, подумаешь, запропастился, не маленький, появится еще.

– Конечно, – тут Иван Иванович не выдержал напряжения дуэли и сорвался, – он должен бы появиться, да не сможет! Его же убили вчера ночью возле твоего дома!

Секретарь немного слукавил. Он не знал точного места убийства Штыка, ему известно было только, что преступление произошло где-то между домами Олега и Андрея Николаевича. Но Кузнецов аж подпрыгнул на стуле.

– Как убили? – возбужденно заговорил он, – Штык же от Бабушкина пошел к Вам, с докладом, он мне сам об этом сказал. Зачем ему бродить ночью возле моего дома?

Олег удивился весьма искренне и неподдельно.

– Так это я его отправил к тебе после доклада, – сказал Иван Иванович, – чтобы он поддержал тебя, приободрил, помог справиться с волнением! Так Вы разве с ним больше вчера не виделись?

Кузнецов скептически отнесся к словам собеседника, ведь на роль утешителя его вчерашний напарник подходил меньше всего. Больше ему к лицу был образ неумолимого убийцы, пришедшего навеки утешить коллегу по партии, если тот вдруг сдуру побежит ночью сдаваться в полицию. Но мысли свои Олег оставил при себе.

– Ко мне Штык не приходил, и не звонил, – сказал он. – но что-же случилось, кто мог его убить то? Хотя… – и тут Олег замолчал, о чем-то задумавшись.

– Что «хотя»? – нетерпеливо закричал Иван Иванович, вновь утратив свою невозмутимость, но с трудом принимая спокойный вид под удивленным взглядом собеседника.

– По дороге домой ко мне привязались местные гопники, – пояснил Кузнецов, – хорошо, что я их с детства знаю, и они тоже узнали меня и отпустили. А незнакомому человеку ночью по нашим улицам лучше не ходить.

– Думаешь, Штык не справился бы с гопниками? – с сомнением в голосе спросил секретарь.

– С одним или двумя легко. А представьте, если тебя вдруг окружают человек пять? Кто-то зубы заговаривает, другие стоят вокруг, а кто-нибудь неожиданно бьет тебя сзади по голове. И понять ничего не успеешь, как окажешься без сознания. А если не рассчитают удара – ты труп. Я-то знаю, я там вырос, – Олег в этот момент говорил совершенно искренне.

Картина, нарисованная им, так точно подходила под обстоятельства смерти Штыка, рассказанные Серегой, что Иван Иванович даже на мгновение утратил свою обычную бдительность и поверил в эту картину. Но очень быстро спохватился.

– Да зачем вообще Штыку вступать с гопниками в разговоры? – спросил он, – если можно обойти их стороной!

– Я точно так-же шел домой и внезапно нарвался на банду, – возразил Олег, – а обходить было уже поздно.

Иван Иванович напряженно пытался разглядеть фальшь в глазах и голосе Кузнецова, но при всем своем огромном опыте ничего не заметил. Его собеседник или говорил правду, или очень хорошо притворялся. Но секретарь партии не мог себе представить Олега в роли искусного шпиона. Ну не укладывалось у него это в голове. Да и все поведение Кузнецова подтверждало одно – перед Иваном Ивановичем сидел обычный маленький человек, случайно попавший в такой водоворот событий, который он себе никогда и представить не мог. Будь этот человек хоть чуточку умнее, то давно бы сообразил, чем грозит ему убийство Бабушкина. И сейчас он не сидел бы в подвале спокойно, а бежал, сверкая пятками, куда-нибудь в Кампучию. Но Олег непринужденно отвечал на расспросы секретаря и похоже совершенно не понимал, какая буря его закружила.

И тогда Иван Иванович окончательно решился. Ведь ситуация не терпела отлагательств, а ему срочно нужна была новая звезда, которая ненадолго воспарит над черным горизонтом, озарит ярким пламенем синеющий небосвод и тут-же сгорит в холодной бездушной атмосфере. И звездой этой станет Олег, а если он что-то и скрывает, то через несколько дней его секреты уже никому не будут интересны. Особенно когда новоявленная звезда безупречно выступит со своей главной и последней ролью, а он, Иван Иванович, поможет ей в этом.

Разговор продолжался еще минут десять, потом Кузнецов отправился домой, а Иван Иванович развалился в любимом кресле с бутылочкой минералки, мечтательно потянулся и подумал, как удачно у него складываются все планы. Ведь секретарь антиваксеров ничего не знал о том, что ушедший гость два часа назад сдал его с потрохами, что полиции прекрасно известно, кто является заказчиком убийства Бабушкина, и что версия смерти редактора, рассказанная Олегом в полиции, совершенно не стыкуется с версией Штыка, да и с реальной картиной преступления тоже… Ничего этого Иван Иванович не знал, иначе он сам, со всей возможной скоростью, уже бежал бы куда-нибудь в Кампучию, сверкая пятками и визжа от страха. Но ему не у кого было это узнать, а сам Кузнецов о своем сегодняшнем визите в полицию в беседе с секретарем скромно умолчал.

Глава 18. Памятник Первым вакцинаторам

(четверг, 10:00, двое суток до Дня вакцинации)

В полумраке вахтовки, на которой привезли все необходимое для сварки, было тихо. Олег сосредоточенно рылся среди проводов и ящиков, выискивая в куче оборудования электроды. Несмотря на то, что он просил для работы газовую горелку, ему привезли электрический сварочный аппарат, а через час обещали пригнать автовышку. И теперь монтажные скобы предстояло убирать не резаком, а электродами, хотя это глупо и затратно, как по времени, так и по материалам. Но Кузнецов особо не напрягался. Что дали, тем он и будет работать. Солдат спит – служба идет. За окошком вахтовки осужденные устанавливали импровизированную сцену, а подруга по несчастью снова терла шваброй постамент. Вчера Наташка почему-то посматривала на Олега хмуро и весь день молчала, но сегодня вновь была оживленной и разговорчивой.

Тихий провинциальный городок Шахтинск, в котором родился, вырос и всю жизнь прожил Олег Кузнецов, никогда не отличался чем-то особенным или примечательным. Поэтому даже небольшие и незаметные по столичным меркам события, происходящие здесь, носили в глазах жителей чуть ли не культовый статус. Одним из таких событий стало неожиданное вознесение городского футбольного клуба «Заря». Основанный много лет назад при местном ДОСААФ, и названный в честь газеты «Заря коммунизма», клуб долгое время влачил незаметное существование и особых успехов на футбольном поприще не добивался. Но все резко изменилось в начале девяностых годов прошлого века, когда Зарю возглавил новый молодой и амбициозный тренер – Сергей Николаевич Васильев. Он активно взялся за дело, заручился поддержкой местных бизнесменов, и сумел не только сохранить клуб, несмотря на развал страны и наступившие непростые времена, но и добился с командой невиданных ранее побед. Заря под руководством Васильева неожиданно для всех ворвалась сначала во вторую, а потом и в первую лигу по футболу и успешно выступала там несколько лет, хотя для неизвестной команды из провинциального города это было чем-то немыслимым. А уж среди земляков популярность Зари в эти годы зашкаливала за все мыслимые пределы.

Но долго такая ситуация продолжаться конечно же не могла. Богатые спонсоры более известных футбольных клубов быстро сориентировались в происходящем, оперативно перекупили пятерку самых талантливых игроков Зари, и через год команда ушла в небытие, так же резко, как и выбралась оттуда. А Васильеву предложили работать тренером в другом футбольном клубе, и он согласился, понимая, что второй раз такого удивительного успеха больше уже никогда не добьется.

Заря угасла, но на волне ее необычайной популярности, администрация города решила установить монумент своим именитым землякам. Однако денег в то время хватило только на проект памятника, который создал один известный скульптор из Петербурга, причем очень недорого, учитывая свой звездный статус. Ведь будучи ребенком, скульптор прожил в Шахтинске во время эвакуации два года, и на всю жизнь сохранил в душе теплые воспоминания о маленьком провинциальном городке. Почти двадцать лет проект монумента лежал без движения, но тут неожиданно город попал в одну из федеральных программ по сносу аварийного и ветхого жилья. На пустой болотистой окраине Шахтинска заложили новый микрорайон с большим спортивным дворцом и огромной площадью торжеств. Соловьев, который в то время работал в администрации начальником управления по капитальному строительству, был ярым фанатом Зари. И он решил реанимировать забытый проект, тем более что новой площади требовалась какая-то архитектурная доминанта, а двенадцатиметровый памятник на роль доминанты прекрасно подходил. Кроме того, будущий Глава вышел с предложением назвать новый спортивный дворец в честь тренера Васильева, а внутри создать экспозицию, посвященную славной, хотя и недолгой истории футбольной Зари.

Идеи Соловьева неожиданно легко поддержали наверху, нашлись деньги (в основном, конечно, за счет спонсоров), и восемь лет назад на новой городской площади торжеств перед спортивным дворцом появился величественный монумент, установленный на внушительном постаменте. В центре его стоял футбольный тренер, срисованный с Васильева. Одна рука его была поднята вверх, показывая пальцами латинскую букву «V» и символизируя победу, вторая лежала на плече стоящего рядом игрока команды, который в свою очередь держал завоеванный в упорном бою хрустальный кубок. Ногой игрок попирал футбольный мяч, покорившийся его таланту. С другой стороны от тренера стоял размахивающий флагом болельщик, символизирующий жителей Шахтинска, без поддержки и веры которых клуб не добился бы таких высот. Монумент назвали просто и со вкусом – «Первым футболистам».

Ко времени открытия памятника очень многие горожане уже и не знали про успехи родного футбольного клуба. И если в памяти старшего поколения события двадцатилетней давности еще навевали приятные воспоминания, то молодежь совершенно не понимала, в честь кого поставлен монумент, какие победы он символизирует, и зачем вообще группой в двадцать человек бегать по полю за одним мячом, а толпой в несколько тысяч зрителей за этой беготней наблюдать. Но тем не менее, монумент понравился всем – и старшему поколению и молодежи, так как задуман и исполнен был весьма добротно и внушительно. Селфи на его фоне вообще получались классно. Со временем наименование памятника сократили и стали называть его просто «Первым». А местным жителям и без уточнений был понятен смысл фразы – «пошли к первым, потусуемся».

Доподлинно неизвестно, кому во время Пандемии пришло в голову, что фигура тренера характерным жестом пальцев символизирует не футбольный выигрыш, а победу Спутника V над коронавирусом. Тем более, что и сам жалкий вирус, похожий на мяч, лежал тут-же, под ногой игрока. Версия эта с полгода назад молнией распространилась по городу, а после того, как неутомимый Бабушкин в одной из передовиц Зари коммунизма творчески развил ее, она и вовсе полностью завладела умами горожан. В своей статье Андрей Николаевич красочно описывал образ Героев, которые первыми из земляков привились Спутником, презрев сомнения и страх (роль пробирки с вакциной играл кубок в руках одного из смельчаков), победили проклятую заразу и теперь с флагом в руках призывают всех колеблющихся сделать то же самое. Спустя пару месяцев жители были уже искренне убеждены, что памятник изначально поставлен не каким-то там забытым спортсменам-неудачникам, а именно привитым горожанам. По распоряжению Главы старую надпись на постаменте затерли, а сверху написали золотыми буквами: «Первым вакцинаторам». Несчастному мячу приварили со всех сторон какие-то мерзкие металлические рожки, и он стал похож не то на ежика, не то на ощетинившегося одичавшего колобка.

Как это не удивительно, но обновленная версия памятника понравилась всем – и вакцинаторам, и антиваксерам. Первые дружно устраивали возле него торжественные мероприятия, а вторые не менее сплоченно проводили несанкционированные митинги. Однако людей равнодушных, или недовольных сменой парадигмы монумента, не было совершенно. Автор же первоначального проекта, старый скульптор, давно умер и не мог сказать ничего ни за, ни против нового прочтения своего детища. А кодовая фраза «пошли к первым, потусуемся», означала теперь ровно то же самое, что и прежде, и это окончательно покорило сердца горожан.

От воспоминаний Олега отвлек раздавшийся поблизости протяжный сигнал автомобиля. Кузнецов выглянул в окошко будки и увидел долгожданную автовышку, которая уже подъехала и остановилась рядом с памятником. Из кабины вышки вылез сначала водитель, а потом и еще один человек в серой спецовке. Олег, приглядевшись, узнал второго человека и обомлел – это был следователь Антонов.

Глава 19. Странное поведение полковника Котова

(четверг, 13:00, двое суток до Дня вакцинации)