Гость из Дамаска

– Послушай, дорогая, – завёл разговор иностранец, когда они оказались одни на парковой аллее, – мне придётся тебя кое о чём попросить, разумеется, в рамках нашего договора.

– Договор есть договор, – намеренно подчеркнула насторожившаяся Анфаль, давая понять, что готова выполнить любую просьбу своего временного господина, не нарушающую взятых ею на себя обязательств.

– Прекрасно! Иного ответа я и не ожидал. Мне нужно, – Заккэль на секунду остановился и, повернувшись к Анфаль, подчеркнул, – для работы, – и его глаза блеснули, а уголки рта приподнялись, изобразив коварную улыбку, – мне нужно, чтобы ты в следующий раз опять сопроводила меня в музей.

Замершая в ожидании чего-то непристойного Анфаль чуть не расхохоталась от нервного срыва. «Это что? Издёвка? Нет, он явно что-то задумал и хочет получить больше, чем говорит. Зачем я ему вообще понадобилась? Сопровождаю его, как немая собачка, кормит, поит, платит и ничего не требует взамен. Целыми днями пропадает где-то. Да ещё эти чёртовы охранники всё время шастают в доме по пятам – вот уж точно шайтаново отродье. К русским вот зачем-то привёл, душу растравил, а говорить по-русски запрещает», – с бешеной скоростью пронеслось в её голове.

– И вообще, в следующий раз можешь сказать нашим новым друзьям, что ты русская. Чего таить? – словно прочитав её мысли, добавил Заккэль и продолжил прогулку. – Например, Гальваде с Ифом или Алексу. Кстати, как он тебе?

Анфаль при упоминании имени Алексея вся напряглась и, в душе удивившись этому, постаралась как можно спокойнее ответить:

– Хороший парень, мне он показался немного наивным.

– И всё?

– Не понимаю, какого ответа ты от меня ждёшь? Я и так уже положительно отозвалась о нём.

– То есть его общество тебе не неприятно?

– Мне вся их компания более чем симпатична – и Гальвада, и Иф, и Валген, и Рафибр, и все-все-все.

– Ну хорошо, не буду тебя больше мучить. Только ещё один вопрос – а я? Я тебе симпатичен?

– Да, – не задумываясь ответила Анфаль. – Но ты другой, и моя симпатия к тебе подкрепляется твоим пока что безукоризненным отношением ко мне и соблюдением нашего договора, а эти русские мне нравятся просто так.

– Деньги…– многозначительно произнёс Заккэль. – Вижу, очень нужны. Зачем тебе столько? – и, не дождавшись ответа, продолжил: – Ну что ж, это не моё дело, ты получишь всё, когда я закончу, – и после, помолчав, добавил: – Хорошая это штука – деньги… Можно заполучить даже то, что никогда бы не стало твоим по собственной воле.

– Тебе видней, они у тебя есть, – подытожила Анфаль, не желая продолжать разговор на эту тему.

– Ну хорошо. В общем, мне нужна определённая свобода действий в музее в следующий раз, так что отвлеки Алекса и Ифа на время, чтобы я мог спокойно, без соглядатаев, провести кое-какие исследования. Поняла?

– Да, но это же…

– Не бойся, я ничего не собираюсь красть, подменять или портить. Даю слово. Просто не хочу выдавать своих профессиональных секретов. В конце-концов, именно они обеспечивают мне определённый уровень жизни и положение. И твою долю в том числе! – убедительно аргументировал Заккэль.

– Иншаллах, – покорно ответила Анфаль.

– Ну, вот и порешили…

И снова привет от Грейкина

На следующее утро – не слишком рано, чтобы ненароком не разбудить, но и не слишком поздно, чтобы ещё застать дома и поговорить в неформальной обстановке – доктор Заккари позвонил Ифу на домашний номер. Вопреки ожиданиям, трубку взяла Галина Вадимовна и сообщила, что Иван Фёдорович вместе с профессором Муфтаевым ещё вчера вечером уехал из города по делам, и что она, конечно же, сразу по голосу узнала учёного, и что ему не о чем волноваться. На его вопрос, к кому ему теперь обращаться, если он захочет поработать с «артефактом», Гальвада предложила согласовывать время с ней, а она, в свою очередь, позаботится о том, чтобы «товарища Заккари» сопровождал Алексей. Заккэль тут же запросил разрешение на осмотр экспоната во второй половине дня и, получив подтверждение, принялся обдумывать дальнейший план действий.

Всё складывалось как нельзя лучше. Иностранца не покидало чувство, что после длительного периода бестолкового ожидания и отсутствия каких-либо результатов наконец наступил переломный момент, а сам он оказался в полосе удач, и потому было бы неразумно и губительно не воспользоваться выпавшим ему шансом. Это было настоящее Провидение – впервые за столько лет обнаружился след хераса. Доктор Заккари, по иронии судьбы и с лёгкой руки новых друзей «окрещённый» Заккэлем, а на самом деле являвшийся гирей-кхином Зеккелем, уже давно не чаял найти кого-либо из своих. Занимаясь древними языками и археологией, он искал следы и сведения о соплеменниках, но по большей части безрезультатно. Те, кого он после неудачного десанта спрятал на севере в горных расщелинах, отчасти пропали –пещеры одних оказались пусты, другие были раздавлены горными породами. О судьбе Нанайи он догадывался по косвенным сведениям из Урха, покуда те изредка доходили до него из К‘ингира. Но и они скоро канули в Лету. За всё это время он сумел наладить связь только с небольшой горсткой прибывших когда-то на Землю херасов-пионеров, оказавшихся разбросанными по всему миру. Окружив себя эбрами, они выполняли его поручения и ждали сигнала к возвращению. Однако и их ряды постепенно редели. Всякий раз, когда в назначенный срок Зеккель не получал ответа от кого-нибудь их них, его посещало одно и то же видение: подпирающий небеса гигантский монолитный столб белого испепеляющего луча и анигиллирующие под ним челноки и тела херасов. В этот момент он, словно волк, ориентировал своё тело в направлении Луны и подсознательно ощущал где-то рядом присутствие лалов. «Это лишь вопрос времени, когда я останусь по-настоящему один, а затем… Нет. Возвращение. Только возвращение на корабль – в этом наш шанс на спасение. Наконец-то эти черноголовые, краснокожие и рыжебородые твердолобые существа доковыляли от своих глинобиток до небесных ворот. Сколько раз приходилось буквально тянуть их за уши, чтобы хоть как-то ускорить развитие. Сколько раз их воистину скорпионья иррациональность отбрасывала нас назад. Нет, этот шанс упустить нельзя!» – Зеккель вспомнил, какие усилия он приложил тридцать лет назад, чтобы внедриться в Пенемюнде, и как все его надежды посыпались в один миг, словно песок между пальцами, когда накануне наступления Красной Армии сначала гадливые американцы, а уж затем и сами русские стали наперегонки растаскивать немецких учёных и их наработки по своим углам. И вот теперь – удача! Перед Зеккелем открылась перспектива прямого контакта с советской научной элитой, которая сама принесла ему на блюдечке «артефакт».

Сначала он не поверил своим глазам – столь нереальным казалось появление такого объекта в руках учёных страны за железным занавесом. Однако факт оставался фактом. Ему продемонстрировали не какую-то там фотографию и не специально изготовленный «аутентичный» дубликат, а самый что ни на есть настоящий оригинал из самого что ни на есть настоящего неземного материала, который Зеккель сразу же опознал. А уж когда он услышал фамилию бывшего владельца и в шумерском тексте нашёл прямое указание на соплеменников Нанайю и Эйрру, у него развеялись последние сомнения. Зеккель был уверен – чтобы пойти на такой шаг и в открытую представить на всеобщее обозрение предмет неземного происхождения, этот «героический» гирей-кхин имел самые веские основания: возможно, это был акт отчаяния, а возможно, у него появился какой-то козырь, поэтому он решил сыграть ва-банк и таким вот образом оповестить остальных херасов. И, надо сказать, своего добился! Чтобы понять его мотивы и выяснить, не упустил ли он ещё что-то важное, Зеккель должен был во что бы то ни стало оказаться там, где в последнее время пребывал Грейкин. Да и версия гибели хераса от какого-то там пожара казалась Зеккелю не очень убедительной. Разобраться в этом, он надеялся, ему помогут сведения, закодированные в свитке.

«Итак, нужна Анфаль», – констатировал он и, вызвав её к себе, ещё раз напомнил об уговоре и проинструктировал, что она должна сделать.

Около двух пополудни Гальвада по телефону сообщила, что за доктором выехала машина. Будучи уже наготове, «супруги» Заккари вышли из виллы навстречу Алексу. Когда же он подкатил к воротам, то не смог скрыть своего недовольства:

– Извините, доктор Заккари! Боюсь, что Анфаль придётся остаться дома. Никаких… – Алексей замялся, не желая произносить такое неподходящее здесь слово – «посторонние», и в конце концов перефразировал: – …поблажек, иначе меня Иф в порошок сотрёт.

Алекс с сожалением посмотрел в сторону Анфаль, и ему показалась, что и её глаза выражали не меньшее сожаление.

– Да, я понимаю, Алекс! Ну, в порядке исключения, как в прошлый раз? У нас сегодня ещё одна встреча в пять часов недалеко от университета. Один старый знакомый профессор пригласил. Мне тогда не надо будет сломя голову мчаться опять на виллу и обратно. Да и я тебе уже говорил, мы здесь временно проживаем, персонал мне не очень внушает доверие. Сам иногда в сторону шарахаюсь от их жутких физиономий. Ну пожалуйста!..

Парочка и в самом деле была разодета, как на приём. Доктор Заккари даже как-то потучнел в новом костюме, кроме того, в руках он держал увесистый кожаный портфель.

– А это что? – спросил Алекс подозрительно.

– Ну, так это справочные пособия. Можешь сейчас проверить или по приезде. Всех деталей в голове же не удержишь, а мне надо провести сравнительный анализ и так далее. Прошу, в порядке исключения, а? Ну что я буду потом с этим «сундуком» туда-сюда ездить.

– Вы понимаете… – попытался ещё раз объяснить свою позицию Алексей.

– «Понимаешь»! – поправил иностранец. – Мы же друзья! Говори со мной на «ты».

Алекс, поборов свою привычку, последовал предложению Заккэля:

– Понимаешь, по инструкции в кабинете разрешается находиться только нам с тобой.

– Ну так мы её и не пустим в кабинет – подождёт в коридоре, как вчера, и всё. Захочешь проверить – выглянешь коротко. Что я такого сделаю вашему артефакту? Вы от него еле-еле пару атомов отделили для радиоуглеродного анализа, а что сделаю я? – зубами на лоскуты порву? Или подменю? На что? На заплатку от штанов?

Пока Заккэль уговаривал Алексея, Анфаль грустно опустила глаза и рукой теребила край накидки. Было понятно, что она покорно ждёт, какое решение примут мужчины, но в то же время своим видом давала понять, что готова сидеть хоть на острых камнях, лишь бы не оставаться на вилле одной.

Алексей колебался.

– Только это останется между нами! Хорошо?

– Машаллах! Естес-с-ственно! Не переживай.

– Ну ладно, поехали! – Алекс, помогая обоим забраться в газик, вновь незаметно глянул на Анфаль, глаза которой теперь лучилось радостью.

К трём часам троица вновь оказалась у дверей уже знакомого музейного кабинета. Прежде чем войти, Алекс проверил содержимое портфеля иностранца. Обыскивать его он не стал, это было бы уж слишком. Не обнаружив ничего запретного, Алексей пропустил Заккэля вперёд и захлопнул за собой дверь. Анфаль осталась сидеть на скамейке в коридоре.

Пока Алексей открывал ящик, «дамасский» эксперт разложил на столе книги и собственные тетради с записями, огромную лупу, кальку, карандаши и принялся перелистывать страницу за страницей какого-то массивного справочника и что-то бубнить себе под нос. Через пару минут, хлопнув книжкой, он произнёс, обращаясь к какому-то невидимому собеседнику:

– Ну, вот, пожалуй, так и поступим.

– Это Вы… ты мне? – переспросил устроившийся на стуле у двери Алекс, но, не получив ответа, прислонился к стене и продолжил наблюдать за манипуляциями Заккэля.

Меж тем лингвист аккуратно разложил перед собой артефакт, предварительно надев специальные перчатки, накрыл его калькой и мягким карандашом, почти без нажима, перерисовал какие-то фрагменты с неизвестными знаками. Удалив кальку с поверхности, Заккэль принялся изучать получившееся изображение, изредка прикладывая линейку и лупу и что-то выписывая в столбик в одну из принесённых с собой тетрадей. – Ага, значит, ты так, ну что ж, хорошо, – сообщил Заккэль вновь непонятно кому, так что смущённый Алексей не удержался и в очередной раз переспросил:

– Что-то не так?

– Не мешай, ты уже второй раз сбиваешь меня, здесь важна каждая закорючка, а ты лезешь со своими дурацкими вопросами! Да, и не сопи так громко! Всё идёт по плану, – неожиданно грубо отреагировал Заккэль, чего Алексей от него никак не ожидал.

Молодой человек почувствовал, что его несправедливо обидели, и уж было решил напомнить, кто в доме хозяин, но вовремя спохватился и, чтобы выпустить пар, вышел за дверь. «Вот говнюк! Строит тут из себя…» – только и вертелось у него на языке. Но, увидев Анфаль, он тут же позабыл обиду. Алексей не стал закрывать дверь, чтобы хотя бы иметь возможность слышать, что происходит в кабинете, и, приложив палец к губам, приблизился к девушке.