Гость из Дамаска

– Будем очень признательны. Я пошлю за тобой Алекса. Говори адрес.

Заккэль понял, что рядиться с Ифом не имеет смысла – хватка у того была хоть и нежная, да железная. Сообщив адрес, иностранец привёл себя в порядок, заправил в карманный «Минокс»

плёнку и, позвонив в колокольчик, уселся на терассе в тени виноградника в ожидании Алексея.

«Оперативно отреагировал этот Иф, – анализировал он происходящее. – Сотрудник министерства культуры. Ха-ха, как же… Хотя, по-моему, он особо и не шифруется. А это значит, что вещь действительно занятная, раз уж и его ведомство решило поучаствовать. Стоит, ой, стоит на неё взглянуть. С йельской рукописью

потрудились на славу, но результата – ноль. Надеюсь, манускрипт не фальшивка. Всё-таки вон из какой тьмутаракани привезли, а там народ всё на свой лад переделать норовит. Может, и тут какой-нибудь шутник решил побаловаться да придумал свои «русские» иероглифы. Вот сегодня это и проверим!» Заккэль потёр руки в предвкушении интересной работы, и тут из распахнутой двери появилась Анфаль.

– Доброе утро, дорогая! – слегка наигранно поприветствовал её супруг, а затем почти в приказном порядке добавил: – Сейчас за мной заедет Алекс. Собирайся – поедешь с нами и будешь меня ждать. Постарайся занять его чем-то.

Женщина, не произнеся ни слова, кивнула и удалилась на свою половину. Через четверть часа ко двору подкатил газик с Алексом за рулём. Молодой человек вышел из машины и направился к воротам, чтобы доложить о своём прибытии. Дежуривший у ворот охранник, не моргнув глазом, закрыл смотровое окошечко и, задвинув засов, удалился вглубь двора. На вилле постоянно находились два-три работника, одновременно выполнявшие роль охранника, повара и прислуги. Так же, как и Анфаль, они покорно и безучастно исполняли поручения хозяина, выполняли повседневную работу и больше походили на часть интерьера, чем на живых людей. Даже залётные воробьи привлекали больше внимания, чем их ежедневная, монотонная возня. Проживший на Ближнем Востоке уже пару лет Алексей часто сталкивался с таким поведением, и всякий раз оно не переставало его удивлять, поскольку он доподлинно знал, что практически за каждым неприметным, сереньким человечком скрывается пусть небольшой, но хищник, зорко следящий за происходящим и в любой момент готовый к радикальным действиям.

Алексей вернулся к машине и стал ждать. Через минуту из открывшихся ворот на мощёную улицу вышли доктор Заккари и Анфаль. Широко распахнув руки, иностранец расплылся в улыбке и первым направился навстречу водителю.

– А вот и наш друг переводчик! – заговорил он с Алексом по-арабски. – Салям, Алекс! Очень, очень тронут. Видать, твой начальник Иф действительно большой начальник? – попытался пошутить он.

– В каком смысле? – переспросил Алекс, изображая недоумение. Он, конечно же, понял намёк Заккэля на то, как быстро Иф смог всё организовать, словно по мановению волшебной палочки.

– Ну как же! Едва закончились выходные, а он уже всё согласовал. У нас такое возможно либо за бакшиш

, либо с помощью джинна, или если тот, кто делает запрос, сам же и даёт разрешение. Ха-ха-ха! – рассмеялся иностранец.

– Вы забыли про чрезвычайные ситуации! Открытие выставки на носу. Все экспонаты должны быть размещены в залах и уже не будут изыматься до самого конца. Это вопрос сохранности. Так что торопитесь, – просто и убедительно парировал Алексей, то и дело переводя взгляд на Анфаль.

– Надеюсь, Анфаль нам не помешает? – заметив это, поинтересовался Заккэль. – Не хотелось бы оставлять её одну с этими головорезами, и он, вновь улыбнувшись, указал на стоявшего у ворот усатого охранника.

– На этот счёт у меня не было никаких указаний. Но можете не волноваться, мы в любом случае за ней присмотрим.

– Прекрасно! А если ты лично займёшься этим, то буду тебе премного благодарен! Ну что, поедем?

Усадив Заккэля и Анфаль, Алекс дал газу и довольно быстро домчал гостей до музея. Компания высадилась у служебного входа и быстрым шагом направилась в административную часть комплекса. Там в одном из просторных кабинетов доктора Заккари уже ждали Иф и ещё несколько сотрудников советского министерства и института востоковедения, а также работники иракского музея. Профессор Муфтаев и Мальва представляли институт археологии. Собственно, благодаря рекомендации первого доктор Заккари вообще стал рассматриваться как специалист, ко мнению которого следовало бы прислушаться. К работе над экспонатами изначально планировалось привлекать собственные силы и учёных из Ирака, участвовавших в совместных проектах.

Алекса и Анфаль попросили подождать за дверьми, и после короткого приветствия и знакомства участники встречи расселись вокруг большого стола, на одном конце которого покоился небольшой деревянный ящик. Профессор взял на себя функцию председательствующего:

– Ну что ж. Не будем терять времени. Полагаю, небольшая справка об экспонате уважаемому доктору Заккари не помешает? Мария Львовна, просветите, пожалуйста, коллегу. – Муфтаев, задавая официальный тон происходящему, перешел на «вы».

Пухленькая, до этого момента всё время улыбавшаяся Мальва преобразилась: поднявшись, она обеими руками упёрлась в край стола, сдвинула бровки и по-деловому, хорошо поставленной речью, отчеканила, изредка заглядывая в заранее заготовленную «шпаргалку»:

– Артефакт зарегистрирован у нас в каталоге института под номером 4586Г-1974. Поступил в результате акта дарения. Протокол от 18 февраля 1974 года, подписали гражданин Грейкин (ныне покойный), сотрудник государственной библиотеки и заместитель директора института товарищ Гафуров. Экспонат ранее нигде не упоминался, не выставлялся и, согласно сведениям дарителя и одновременно последнего владельца, являлся фамильной собственностью, в течение многих поколений передававшейся по наследству. Проверить это утверждение не представлялось возможным, поскольку даритель погиб в результате несчастного случая, поиски в архиве ЗАГСа и домашнем архиве покойного результатов не дали. Мы исходим из легенды, специально придуманной дарителем.

Забегая вперёд, скажу, что, несмотря на столь туманное происхождение данного предмета, его древность, с нашей точки зрения, очевидна и более не подвергается сомнению. Собственно, единственным веским аргументом в пользу того, что это искусная подделка, является его непонятное происхождение. Все остальные признаки говорят о том, что мы имеем дело с неизвестными науке материалом, из которого изготовлен артефакт, и языком, на котором написан содержащийся там текст. Данный экспонат мы для удобства называем рукописью, хотя и способ записи текста нам тоже неизвестен.

В развёрнутом виде размеры свитка примерно соответствуют размерам половины журнального листа 15 на 20 сантиметров, а его толщина составляет не более миллиметра. Края неровные. Проведённый нами химический анализ подтвердил органическое происхождение материала. Радиоуглеродный метод датировки не внёс ясности, поскольку указал на фантастический возраст артефакта в несколько десятков тысяч лет, что, конечно же, маловерятно. Мы связываем это с тем, что объект, находясь в руках владельцев, постоянно подвергался внешнему воздействию, возможно, пожарам.

Справедливости ради добавлю, что рукопись содержит два вида текста, один из которых написан на языке Шумера и уже расшифрован. Именно эта запись даёт нам право утверждать, что артефакт исключительно древний. У меня всё, – Мальва, не дожидаясь разрешения, опустилась на стул.

– Спасибо, Мария Львовна! – поблагодарил её Муфтаев.

– Как, вы сказали, звали того, кому принадлежал манускрипт? – уточнил доктор Заккари.

– Грейкин! Вам это о чём-то говорит? – с удивлением переспросила Мальва.

– Ги-рей-кин, Гирейкин, – на восточный лад разделяя гласными все согласные звуки, несколько раз задумчиво повторил Заккэль. – Хм. Нет-нет, ничего, показалось. Жаль, такая судьба – погиб. У нас бы такой получил какие-нибудь почести от властей в качестве благодарности.

– Не волнуйтесь за него. Насколько мне известно, у нас его тоже не обделили. – успокоила иностранца Мальва. – Николай Яковлевич! Вы помните, чем его наградили тогда? – обратилась она к седовласому академику Марбергу, всё это время протиравшему застиранным платочком толстые стёкла очков.

– Машину заграничную дали, милая, – медресес, по-моему, называется! – с улыбкой прошамкал старик.

– Николай Яковлевич! Ну, вы в своём амплуа. Даже тут умудрились восточный колорит увидеть! – профессор Муфтаев пожурил старшего коллегу. – Не путайте мерседес с медресе!

– Да и к тому же не «мердесес» это вовсе был, а «Опель-Кафтан»

! – продолжил подтрунивать Иван Фёдорович.

Милая перебранка развеселила всех и немного разрядила деловую атмосферу, но Муфтаев тут же всё пресёк и деловито продолжил:

– Может, коллеги из министерства хотят что-то добавить? – обратился он к присутствующим.

С места поднялся долговязый мужчина с пышными усами и орлиным носом. По жёлтым пальцам и лёгкому покашливанию в кулак в нём легко угадывался заядлый курильщик.

– Разрешите мне?

– Конечно-конечно, Яков Михайлович! Прошу! – Рафибр жестом пригласил его присоединиться к обсуждению.

– Уважаемые коллеги, уважаемый доктор Заккари! Вы лучше меня понимаете, как важна для престижа советской науки данная выставка. Это первая ласточка, так сказать, и своего рода подведение итогов многолетней кропотливой работы наших археологов и востоковедов, в том числе работающих здесь, в нашей первой иракской экспедиции в Двуречье. Данный экспонат не является главным событием этой выставки и даже тематически не вписывается в неё. Мы просто воспользовались удачным стечением обстоятельств: если бы не было выставки, он, наверное, пролежал бы ещё несколько лет в хранилище. Но так как на сегодня наши собственные попытки понять, с чем мы имеем дело, не принесли ощутимых результатов, было принято решение привезти рукопись сюда, чтобы привлечь широкий круг учёных для её изучения. Надеемся, что ваше заключение, уважаемый доктор Заккари, поможет нам развеять сомнения в исторической ценности данного экспоната или, наоборот, убедит нас отказаться от его демонстрации. Иными словами, с вашей помощью мы хотели бы минимизировать репутационные риски.

– Благодарю за доверие. Полагаю, что и вы согласитесь с тем, что я не меньше вашего рискую своей репутацией, берясь за столь деликатное дело. Поэтому с самого начала хочу расставить точки над «i». Если у меня не будет достаточной уверенности в подлинности или лингвистической ценности рукописи, то никакого заключения вы от меня не получите. И да, для этого мне потребуется, возможно, больше времени. Вряд ли я смогу за один раз прийти к какому-то однозначному ответу.

В разговор вмешался Иван Фёдорович:

– До начала выставки вы можете приезжать сюда хоть каждый день и работать с экспонатом под нашим наблюдением. Изготовить личную фотокопию мы вам уже разрешили. Если понадобится помощь с нашей стороны или со стороны музея, просто дайте знать.

– Хорошо, тогда давайте уже наконец посмотрим на предмет нашей встречи! – нетерпеливо подвеёл черту Заккэль. Все присутствующие оживились, с разных сторон послышалось одобрительное: «Действительно, ближе к делу!»

– Мария Львовна! Будьте добры!.. – профессор Муфтаев вновь обратился к Мальве, на сей раз с просьбой извлечь артефакт.

Мальва достала связку ключей и, подобрав подходящий, вскрыла замок и сорвала пломбу с проушин. Затем она разложила на столе кусок белой мягкой материи и надела хлопковые перчатки. Все затаили дыхание. Иф при этом глаз не отрывал от доктора Заккари. Осторожно вынув артефакт из ящика, она сдула с него остатки защитной стружки и положила на ткань.

– Вот, доктор Заккари, убедитесь сами! Совершенно ни на что не похоже! – Мальва обеими руками указала на экспонат и сделала шаг в сторону, как бы приглашая иностранца занять её место.

Заинтригованный увиденным, Заккэль, как хороший карточный игрок, не стал скрывать своих эмоций, но выразил их ровно столько, сколько было необходимо для продолжения игры. Без лишней суеты отодвинув стул, он уверенно вышел из-за стола и направился к Мальве. Встав рядом, он сначала сложил руки на груди и задумчиво осмотрел манускрипт с разных сторон.

– Разрешите? – прищурив глаз и пошамкав губами, обратился к ней Заккэль.

– Да-да, конечно! – Мальва быстро сняла перчатки и передала их иностранцу.

– Так-так… – натянув их, Заккэль указательным пальцем прижал конец скрученного в трубочку свитка к столу и расправил его свободной рукой. – Интересно… Да, это не ткань и не целлюлоза. Но это вы и без меня знаете. Кстати, больше похоже на кожу, – Заккэль продолжил рассматривать лоскут из неизвестного материала, вертя его в руках.