Гость из Дамаска

– Говорите – не томите!

– В прочитанном тексте знаки именно древнешумерские. Я сравнил их с моей таблицей. Повторюсь: похоже, это храмовый язык эме-саль. Логика подсказывает, что посвящение на шумерском написано позже, чем основной текст, а значит последний – ещё более древний. Кроме того, мне кажется, что это особая форма травления.

– Татуировка? – уточнил Иван Фёдорович.

– Да, что-то в этом роде. Материал очень похож на кожу. Знаки словно вплетены в структуру носителя.

– Иными словами «а воз и ныне там»! – разочарованно махнул рукой Гафуров. – Всё это мы и без вас знали или предполагагли.

Заккэль в ответ на колкое замечание министерского работника мгновенно «поставил» того на место:

– Разве это плохо, что я подтвердил все ваши предположения?

– Дорогой Яков Михайлович! Прошу вас, ну! Доктор Заккари! – поворачиваясь то к одному, то к другому, попытался примирить их Муфтаев.

– Извините, вспылил! – признался Гафуров.

– Ничего, бывает! – принял извинения Заккэль. – В общем, как я уже говорил, мне нужно больше времени. Разрешите?

И Заккэль вынул из кармана пиджака фотоаппарат, чтобы сделать фотокопию рукописи.

– Да-да, конечно! – вмешался Иф. – Только сначала подпишем соглашение! – И он положил перед Заккэлем на стол два листа с текстом: – Здесь соглашение о неразглашении. Никаких публикаций и передачи третьим лицам сведений, копий, предметов и тому подобного в связи с нашим делом. Извини, формальность, но без неё никак, – понизив голос, Иф перешёл на «ты», подчёркивая дружелюбность намерений.

– Ну что ты! Всё в порядке! Я понимаю, – и Заккэль, не вчитываясь в текст, подписал оба экземпляра…

Между тем оставшийся присматривать за Анфаль Алексей с молчаливого согласия девушки провел её по нескольким небольшим залам музея, но заметив, что она не проявляет никакого интереса к экспонатам, вернулся и усадил её на стоявшую рядом с кабинетом деревянную скамейку, а сам, отступив на шаг, решил попытать счастья и завёл разговор:

– Надеюсь, моё неловкое поведение на вечеринке не стало поводом для семейного раздора?

Анфаль бросила быстрый взгляд в сторону молодого человека и тут же опустила глаза, покачав головой в знак отрицания. Реакция на вопрос была короткой и стремительной, но Алексею и этого мгновения хватило, чтобы успеть прочесть в них глубокую тоску. Казалось, что призванная скрыть всё – от фигуры до лица – одежда Анфаль, сыграла с ней злую шутку. Она ещё сильнее подчеркнула её выразительные глаза, с первого знакомства глубоко запавшие в душу Алекса. Поборов лёгкое смущение, он продолжил:

– Я пообещал доктору Заккари не оставлять тебя одну, но, если ты хочешь, могу отвести тебя к другим женщинам в музее, и ты можешь побыть с ними.

И снова Анфаль жестом дала понять, что в этом нет никакой необходимости. Алекс уже начал сомневаться, не больна ли она. «Почему она до сих пор не произнесла ни слова?» – подумалось ему.

– Почему молчишь? Может, ты плохо себя чувствуешь?

– Нет, слава Аллаху, всё в порядке, – ответила наконец Анфаль, но получилось это у неё довольно неубедительно.

– Сомневаюсь, – Алекс решил действовать и для начала дал понять, что о чём-то догадывается. – Послушай, я обязан чтить ваши законы и традиции, но не обязан их соблюдать, как вы. Почему бы тебе не воспользоваться этим? Если тебе нужна помощь, скажи. В твоих глазах печаль.

Это сработало. Анфаль снова посмотрела на Алекса и, словно вспомнив что-то неприятное, съёжилась от охватившего её внутреннего стыда.

– Не понимаю, о чём ты. Говорю же, у меня всё в порядке. Когда муж строгий – это характеризует его с положительной стороны, – попыталась она выкрутиться. – Никаких сцен ревности после того случая он не устраивал, он умеет держать себя в руках, как ты сам мог убедиться. И вообще, по-моему, тебе не стоит говорить со мной на столь личные темы.

Алекс слушал её внимательно. По тому, как Анфаль во время беседы заламывала руки, он понял, что говорила она всё это лишь чтобы убедить самоё себя. И подметил ещё кое-что, но не торопился с выводами.

– Вас было трое – имам, Заккэль и ты. Я запомнил тебя ещё тогда, в чайхане у Камаля. – Алекс спокойным голосом пресёк её попытку перевести разговор на другую тему и раскрыл карты.

– Ах вот оно что! – женщина осознала, что причина её стыда – её тайна – никакая уже не тайна и, враз смирившись с этим, уже более спокойным голосом продолжила: – Такие вещи не обсуждаются зачастую даже с самыми близкими людьми. Полагаю, у тебя хватит такта не сообщать о своих догадках доктору Заккари.

– Я не сделаю ничего, что могло бы навредить тебе. – Алексей приблизился к Анфаль и взял её руку. Она не стала сопротивляться. Оба пристально посмотрели друг другу в глаза. Анфаль первая отвела взгляд и, высвободившись, сказала:

– Ты хороший парень, но всё это уже не имеет смысла. Тебе лучше не думать обо мне. Перетерпи, это пройдёт.

– Что ты такое говоришь? – перебил её Алекс. – У меня только сейчас и появилась надежда. Теперь, когда я точно знаю, что это мутаа, что это временно, я буду ждать. Если тебе нужна помощь или моя защита, не отвергай!

Алекс снова взял её за руки и потянул к себе. Анфаль поднялась со скамьи и попыталась вырваться, но он, крепко удерживая, поцеловал её в запястье и только после этого ослабил хватку.

– Алёша! Ты что? – на чистом русском языке вскрикнула от неожиданности Анфаль и, схватившись за голову, медленно опустилась на скамью.

– Русская! – ликуя, воскликнул Алексей. – Я чувствовал, я знал! Этот лёгкий акцент. Я… Иф… Галина Вадимовна, они, ты знаешь, они ещё раньше догадались: ты – наша! – его лицо лучилось радостью. – Но зачем было скрывать? Хотя… Ну, теперь ты уж точно от меня никуда не денешься!

– Дурачок! – только и успела произнести Анфаль.

Тут из кабинета послышался шум передвигаемых стульев и приближающихся шагов. Алексей предусмотрительно отступил к окну. Дверь распахнулась, и в коридор один за другим стали выходить участники заседания. Доктор Заккари появился в сопровождении Ифа и профессора Муфтаева, дававшего на ходу какие-то указания Мальве…

Уже на выходе из музейного комплекса Заккэль вежливо отказался от услуг Алекса и, распрощавшись со всеми, решил прогуляться с Анфаль по расположенному напротив парку мучеников Аль-Шухада.

– Послушай, дорогая, – завёл разговор иностранец, когда они оказались одни на парковой аллее, – мне придётся тебя кое о чём попросить, разумеется, в рамках нашего договора.

– Договор есть договор, – намеренно подчеркнула насторожившаяся Анфаль, давая понять, что готова выполнить любую просьбу своего временного господина, не нарушающую взятых ею на себя обязательств.

– Прекрасно! Иного ответа я и не ожидал. Мне нужно, – Заккэль на секунду остановился и, повернувшись к Анфаль, подчеркнул, – для работы, – и его глаза блеснули, а уголки рта приподнялись, изобразив коварную улыбку, – мне нужно, чтобы ты в следующий раз опять сопроводила меня в музей.

Замершая в ожидании чего-то непристойного Анфаль чуть не расхохоталась от нервного срыва. «Это что? Издёвка? Нет, он явно что-то задумал и хочет получить больше, чем говорит. Зачем я ему вообще понадобилась? Сопровождаю его, как немая собачка, кормит, поит, платит и ничего не требует взамен. Целыми днями пропадает где-то. Да ещё эти чёртовы охранники всё время шастают в доме по пятам – вот уж точно шайтаново отродье. К русским вот зачем-то привёл, душу растравил, а говорить по-русски запрещает», – с бешеной скоростью пронеслось в её голове.

– И вообще, в следующий раз можешь сказать нашим новым друзьям, что ты русская. Чего таить? – словно прочитав её мысли, добавил Заккэль и продолжил прогулку. – Например, Гальваде с Ифом или Алексу. Кстати, как он тебе?

Анфаль при упоминании имени Алексея вся напряглась и, в душе удивившись этому, постаралась как можно спокойнее ответить:

– Хороший парень, мне он показался немного наивным.

– И всё?

– Не понимаю, какого ответа ты от меня ждёшь? Я и так уже положительно отозвалась о нём.

– То есть его общество тебе не неприятно?

– Мне вся их компания более чем симпатична – и Гальвада, и Иф, и Валген, и Рафибр, и все-все-все.

– Ну хорошо, не буду тебя больше мучить. Только ещё один вопрос – а я? Я тебе симпатичен?

– Да, – не задумываясь ответила Анфаль. – Но ты другой, и моя симпатия к тебе подкрепляется твоим пока что безукоризненным отношением ко мне и соблюдением нашего договора, а эти русские мне нравятся просто так.

– Деньги…– многозначительно произнёс Заккэль. – Вижу, очень нужны. Зачем тебе столько? – и, не дождавшись ответа, продолжил: – Ну что ж, это не моё дело, ты получишь всё, когда я закончу, – и после, помолчав, добавил: – Хорошая это штука – деньги… Можно заполучить даже то, что никогда бы не стало твоим по собственной воле.

– Тебе видней, они у тебя есть, – подытожила Анфаль, не желая продолжать разговор на эту тему.