Тень, дракон и щепотка черной магии

– Было время, – прошептал незнакомец, как будто не расслышав его, – и вы правили небом! Древнее, позабытое время, о котором никто не вспомнит… Тогда руки мои еще крепко держали меч… Тогда кольчуга моя сверкала грозным холодом, а шлем наводил ужас на полчища древних врагов. Щит мой – щит мой пел цветами досточтимого дома, а колчан редко бывал полон. Свободный ветер развевал мой плащ и ласкал волосы, что пропитала соль тысячи морей, а неприятель содрогался, едва заслышав мои победоносную поступь, и обращался в бегство пред моим ликом. Но даже я, тот, чьим именем пугали непослушных детишек, замирал и с опаской вглядывался в небо, когда вдали начинало перекатываться ненавистное эхо могучих взмахов… Было время!.. Но те времена давно прошли, пожухли, испепелились, унеслись во мрак вслед за славными делами, сгинули во тьме веков вместе с толпою бессмертных, что в гордыне своей возомнили себя хозяевами мира. И вот вы здесь… и ты, предо мною. Но вы ли это? Кто же вы, вражье племя?

И он рассмеялся, горько и ядовито, и его смех перешел в кашель, и тогда старик затрясся, соскользнул с плиты и немощно оперся о нее длинными, паучьими руками, из последних сил удерживая немощное тело в равновесии.

Зигфрид не на шутку перепугался сразу по нескольким причинам. Во-первых, монолог незнакомца был зловещ и непонятен, а все непонятное и зловещее кажется троекратно угрожающим в темной сырой пещере в ночное время суток. Во-вторых, старик, очевидно, был не самого крепкого здоровья, а потому наш дракончик сочувственно сделал шаг вперед и застыл в нерешительности. Словно почувствовав его приближение, незнакомец сделал рукой неясный жест и слегка обернулся, прошептав что-то невнятное.

Все затихло.

– Скажите, вы бываете наверху? – спросил почему-то Зигфрид.

Молчание было ему ответом. Где-то снаружи приглушенно прокатился гром, и пошел дождь. Здесь, под землей, шелест ливня казался таким далеким и почти что нежным, но всем, кто остался на поверхности, было сейчас не позавидовать. И все же, и все же… Ах, если бы только оказаться там, на свободе! Как это бесконечно лучше – быть на несколько шажков ближе к заветной цели! И все решил один промах – одна досадная оплошность, неверный шаг, неряшливость… Подумать только, еще недавно Зигфрид был готов роптать на судьбу! Он был в шаге от самой непроглядной пучины отчаяния, он был готов расплакаться – но сейчас… сейчас он многое отдал бы за то, чтобы вновь оказаться у входа в деревню, у иссохшего колодца, у перекрестка, в самом начале пути. Ах, блаженство неведения, невинность мечты! Как ловко вы всегда скрываетесь за мелкими заботами и ненужными волнениями! Как сложно оценить вашу доброту, когда вы еще рядом, и как легко вас хватиться, когда путь назад уже невозможен!

Какая глупая оплошность – такая дурацкая ошибка! Один неверный шаг… Повернуть бы время вспять! Неумолимое, вредное время!

– Наверху… – вдруг прошептал старик, и Зигфрид от неожиданности вздрогнул.

– Что? – неуверенно переспросил дракончик.

– Ты спросил, дракон, бываю ли я наверху…

– Ах, да, если позволите… Доводилось ли вам в последнее время бывать, скажем так, на улице?

Незнакомец горько усмехнулся и лишь покачал головой. И отвечал дракончику так:

Что странник позабыл среди терзаний,

Средь суеты волнений истовых сердец?

Лишь плод своих увядших ожиданий,

Обмана мудрости потерянный венец!

Мирскою славою пресытившись изрядно,

Прельстившись сладостью запретного вина,

Тропою темною он гнал себя нещадно,

И чашу мудрости испил глупец до дна.

Услышав эти строки, Зигфрид еле удержался от того, чтобы по привычке почесать голову, и изо всех сил изобразил понимающий взгляд. Старик обреченно вздохнул.

– Что это у тебя? – вдруг спросил древний рыцарь.

Проследив за направлением его взгляда, Зигфрид понял, что старик имел в виду посох. Только вот с посохом произошло нечто необычное – кое-что, на что Зигфрид сразу не обратил внимание: посох светился. Он пульсировал бедным, слабеньким огоньком – едва заметным, но несомненным.

– Что это? – рыцарь настороженно повторил свой вопрос.

– Это посох… – задумчиво ответил Зигфрид и, чтобы получше разглядеть свечение, поднес посох к своим глазам. К его удивлению, старик отпрянул, дрожа и прижимаясь к холодному надгробию за своей спиной.

– Убери это! – прошипел он. – Спрячь это мерзкое изделие!

Зигфрид озадаченно глядел на посох. Сияние казалось волшебным, но он почему-то был уверен, что оно отнюдь не мерзкое. Ему вспомнились слова Тибо – совет держать посох наготове. Что все это значило? Не имел ли посох какое-то отношение к таинственной патронессе пушистого шарика?

Размышления дракончика прервал молниеносный скрежет. Он поднял голову на звук и увидел, как в свете факела сверкнула сталь. Сам не понимая, что он делает, Зигфрид взмахнул посохом, заслоняясь от неожиданной опасности, и старик, бросившийся было на него в стремительном выпаде, вскрикнул и повалился на землю, закрывая лицо руками. Времени на раздумья не оставалось. Позади путь преграждала стена, вход в пещеру был наверху на недосягаемой высоте. Оставалось одно – броситься вперед, в объятия темноты. И дракончик ринулся навстречу неизвестности.

Лесные равнины

Зигфрид бежал сломя голову – в который уже раз за последнюю неделю.

Нырнув в темноту там, где по его расчетам должна была располагаться дальняя стена пещеры, он, к своему облегчению, обнаружил себя в узком, но достаточно высоком проходе, который вел немного вниз и налево.

Света, испускаемого посохом, было достаточно для того, чтобы разглядеть гладкие стены, выложенные серым полированным камнем. Это был не естественный проход – кто-то явно соорудил и отделал его в незапамятные времена, решил мимоходом Зигфрид.

Он вихрем пронесся вниз по коридору и в недоумении остановился на развилке – здесь проход разветвлялся на два рукава: один продолжал убегать вниз, а второй под крутым углом взмывал вверх, и из него веяло свежим воздухом. Торжествуя, Зигфрид нырнул было навстречу свободе, но неожиданный грохот заставил его остановиться. Он сбавил темп и сделал несколько осторожных шагов вперед – сомнений быть не могло, звуки раздавались немного сверху, отражаясь от гулких стен выбранного дракончиком коридора. И они приближались.

Словно зачарованный, Зигфрид продвинулся еще на пару метров, до того места, где коридор изворачивался змеей и терялся в темноте. Грохот звучал все настойчивее. Зигфрид не решался преодолеть поворот – более того, ему стало казаться, что это была не самая блестящая идея. Грохот стал совсем близким и разрешился в целую какофонию звуков: скрежет металла о камень, бряцание стали, лязг ржавых доспехов. На стене заиграли отсветы дрожащего огня.

Глаза Зигфрида округлились от ужаса, апатичный страх превратился в здоровую подвижную панику, и он снова бросился наутек – на сей раз в обратном направлении. Он не сдержался и обернулся один последний раз, чтобы краем глаза уловить выплывающий из-за поворота факел и темные доспехи, мерцающие в его неровном свете, и зазубренное лезвие древнего меча, и шлем невиданной гротескной формы.

Зигфрид припустил что было мочи. Он снова очутился на знакомой развилке и, не успев перевести дух, тут же столкнулся лицом к лицу со своим давним знакомым – зловещим стариком из усыпальницы. Завопив от неожиданности во всю свою драконью силу, Зигфрид оказался на одно мгновение проворнее и от души огрел своего преследователя по голове посохом прежде, чем тот успел полностью обнажить изогнутый клинок, и, бормоча извинения, устремился по единственному оставшемуся пути – вниз, вниз, все дальше и дальше вниз.

Сзади раздались крики – это два ужасных рыцаря повстречались на развилке и объединили свои усилия в погоне за беглым дракончиком.

Ноги сам несли Зигфрида вперед. Раздирая мрак посохом и от отчаяния работая маленькими бесполезными крылышками, он все решительнее отрывался от своих преследователей. Коридор между тем убегал все глубже и глубже, а темнота вокруг сгущалась с каждым шагом. Что-то подсказывало Зигфриду, что промедление было сродни катастрофе. И на этой несчастливой мысли дракончик вдруг понял, как сильно он устал, и остановился, опираясь трясущейся лапой о стену. Крики и топот стихли, но от этого не стало спокойнее. Зигфрид напряженно вслушивался в пустоту. Тишина. Или нет? Или же что-то зашевелилось вдали? Ему мерещились шорохи самого тревожного толка, неясные тени норовили вот-вот наброситься на бедного дракончика со всех сторон сразу и уволочь его с собой в темноту. Зигфрид задрожал и, стиснув зубы, заставил себя двинуться дальше. Ему было настолько не по себе, что он уже не мог отличить настоящие звуки от фантазий своего перепуганного воображения. Голова гудела. Нужно продолжать путь! Может статься, что погоня еще не утихла – нужно во что бы то ни стало, из последних сил сделать так, чтобы между дракончиком и преследователями оказалось как можно больше драгоценных шагов.

Зигфрид ощутил, что идти стало еще труднее. В чем же было дело? Котомка потяжелела? Или это посох волочится о землю? И тут дракончик сообразил, что теперь он не спускался вниз, а шел в гору по достаточно крутому склону, и в его сердце запела надежда.

Предвкушая избавление, он заставил себя позабыть о тяготах бессонной ночи и продолжил движение. Теперь, когда жизнь снова обрела смысл, он смотрел на вещи в положительном ключе. Неужели сделалось немного светлее, или же это посох светит ярче? А может быть, просто его глаза привыкли к темноте? Не показалось ли ему, что тоннель немного расширился, а воздух стал более свежим и приятным? Что это – неужели ветер? Или же раньше он просто не замечал сквозняка?

Нет, и правда – он чувствовал это каждой чешуйкой: откуда спереди пахло свободой.

Словно испугавшись, что это вновь обретенное счастье ускользнет от него или же окажется чей-то жестокой шуткой, Зигфрид бросился бежать. Спотыкаясь подпрыгивая на ходу, он преодолел заключительные метры изгибающегося тоннеля самым несолидным образом (что мало заботило его в этот момент) и, последний раз сделав крутой поворот, выпорхнул навстречу звездам и грохнулся оземь.

Зигфрид чуть не заплакал от радости.

Над его головой мерцало ночной небо.

Дракончик просто лежал на спине и смотрел, как приветливо подмигивают ему звезды, как весело и мудро светит молодой полумесяц, как хороша жизнь.

Отдышавшись, он приподнялся на одном локте и огляделся вокруг. Редкие деревья росли здесь и там. За стволами виднелось дикое поле, которое убегало куда-то вдаль навстречу стройной темной стене леса.

Неподалеку высился земляной холм, а на холме росло одинокое дерево, а корни его выглядывали из-под земли и нависали над древней, покрытой мхом каменной аркой, из которой мгновением ранее выскочил Зигфрид. Арка излучала темноту и выглядела очень недружелюбно. Здесь и там росли деревья разного возраста и разных пород, а кругом чернела ночь.

Но звезды! Каким они казались настоящими – как хорошо, что до них не добралась загребущая рука Тени! Зигфрид снова улегся на спину и мечтательно посмотрел на небо. Дивная, волшебная ночь! Как это замечательно – смотреть на вольное, великолепное небо, когда вам не приходится продираться взглядом сквозь непроглядные ветки дремучего леса. Вот оно, как на ладони, хоть протяни лапу и возьми звезду – любую, какая приглянется. Как жаль, что Тибо этого не видит!

И тут Зигфрид подскочил. Тибо! Ну конечно! Нужно найти его!

Зигфрид вновь огляделся по сторонам, на сей раз тревожно. Куда же идти? Скитаясь в подземелье, дракончик совершенно утратил чувство пространства. Если раньше Зигфрид едва ли был самым надежным из следопытов, то сейчас он заблудился отчаянно и категорично. Слезки защекотали глаза.