– Яков! – возмутилась мама.
– У меня нет своей комнаты.
– Ну, теперь вернут. Завтра их здесь не будет.
Отец сел на диван, потянулся.
– Как я устал, Соня!
Мама кивнула.
– Как это обидно – сознавать, что работал-работал, для своих детей, для своей семьи, а тут явилось какое-то быдло и перечеркнуло все твои труды! – горько сказал отец, – когда в твоем кабинете сидит какой-то наглый, отвратительный человек, когда в комнате любимого сына, на его кровати…
Он замолчал. Володя опустил голову. Мама встала, подошла к отцу:
– Все наладится, Яков, не переживай. Они ведь ценят хороших специалистов, ты видишь сам.
– Ценят, – усмехнулся отец, – ценят! Вот Нильсона – оценили…
– Это было не руководство, а бандиты.
Отец встал, махнул рукой:
– Ладно. Ты голодный, большевик?
– Не надо меня так звать, – пробормотал Володя.
– Не надо так не надо. Так ты голодный?
– Нет.
– Уроки будешь учить?
– Да.
– Помочь что-нибудь?
– Нет.
– Ты здоров?
– Да.
Отец пожал плечами и пошел к девочкам. Володя попытался читать учебник, но ничего не понимал.
Новость о том, что Нюронькину семью выселят, обрадовала невероятно. Снова будет своя комната, можно будет подвинуть кресло к окошку, смотреть на улицу, думать о чем-то своем, можно будет расставить железную дорогу, позвать Нину… сколько всего опять будет можно!
Интересно, куда теперь отправят Нюроньку? Папа правильно говорит – он на ответственной работе, ему надо отдыхать, а с пьющим Нюронькиным мужем дома не было никакого покоя.
Но Нюронька же не виновата, что у нее такой муж, и дети не виноваты!
– Что ты бормочешь? – спросила мама.
Володя очнулся.
– Ничего. Мамочка, а куда теперь денутся Нюронька и ее дети?
– Не знаю. Как сказал твой отец – нас это не касается.
– Опять в подвал?
– А если и в подвал?
– Тогда вся эта революция была зря.
Мама нахмурилась:
– Послушай меня. Займись своим делом – ученьем. Не лезь в революцию, в политику. Ни к чему хорошему это не приведет.
Целый вечер Нюронька голосила в коридоре:
– И что же? Обратно буржуи нас в подвалы? Хвааатит, пожили мои детушки с кроватками да одеяльцами, обратно на тряпки в сыром-то подвале…
Володя пытался читать несчастный учебник, но в голову ничего не лезло. Он встал и пошел к дверям. Отец, читавший книгу, поднял голову:
– Из комнат не выходить.
– Мне надо в уборную.
– Туда и обратно. Никаких разговоров, быстро домой.
Володя вышел в коридор. Около дверей его комнаты были кучей набросаны вещи – грязные, засаленные одеяла, какая-то одежда, тут же немытая сковорода. Нюронька завязывала все вместе в большие узлы. Около нее стоял мальчик. Нюронька обернулась, вытерла рукой вспотевшее лицо.
– Караулишь? – спросила она горько, – как мы съедем с квартеры, так ты туда – шмыг? На кроватку свою, да с книжечкой? А я понадеялась на ту революцию, что теперь и у моего Сеньки книжечка да кроватка будет. Нет! Не будет правды бедному человеку.
– Папа на ответственной работе, и ему нужна тишина дома, – сказал Володя.
– Пуля твоему папе нужна!
Дверь за Володиной спиной распахнулась, отец дернул его за руку:
– Ты опять?
В комнате отец схватил его за плечи, затряс:
– Что тебе было сказано? Туда-обратно, никаких разговоров? Ты будешь слушать, что тебе говорят? Будешь? Будешь?
– Отпусти меня!