Птенец кукушки. Отдать в хорошие руки!

– Не все? – подняла удивленно бровь Арника. – Интересно! Когда же они их заберут, если до праздника меньше двух дней?

– Заберут, это не ваша забота. Так, документы принесли?

– Принесли, – подал голос Иван и полез в портфель.

– Очень хорошо, вы вовремя, так как завтра я не работаю, а после праздников у меня две недели отпуска. Если это так можно назвать. Еду с детьми в Италию.

– У вас есть дети? – не понял Иван.

– Нет, конечно, что вы, какие дети? – кокетливо ответила Людмила Сергеевна и ненароком коснулась пышной груди, которая на этот раз почти вываливалась из декольте. – Конечно, нет у меня детей. Я еще слишком молода и не замужем!

«Эту информацию ты, Людочка, могла бы утаить, для нас она совсем не важна!» – подумала Арника. И, взглянув на Людмилу Сергеевну, не удержалась от вопроса:

– А тогда с какими же детьми вы отправляетесь в столь увлекательное путешествие?

– С детьми из опекунских семей! – почему-то покраснела Людмила Сергеевна.

– А что же их родители?

– Ой, им не до поездок! Семьи-то раздутые, не по одному же ребенку! В некоторых по пять, по шесть. А едут только малыши, я их сопровождаю!

– Понятненько! И кто финансирует? – не могла успокоить свое любопытство Арника.

– Как кто? – выпучила глаза Людмила Сергеевна. – Государство, конечно, и это тоже, – показала она пальцем на коробки в углу.

– Да, дорого вы государству обходитесь! – снова съязвила Арника.

– А что поделать, дети! Они сироты, вот мы и печемся о бедняжках из последних сил!

«Говорящая фамилия у леди, – подумала Арника, – что Махнонос, то Махнонос! Влезла по самые уши в государственные денежки, теперь точно не оттащишь! Самая настоящая пожирательница детских пособий! Работают же такие! Может, я ошибаюсь, но вернется она из Италии вся в золоте, как новогодняя елка, и с безупречным загаром! А детишками, уж точно, заниматься не станет, переложит ответственность на итальянские семьи!»

– Ну, впрочем, речь сейчас не обо мне, – продолжала Людмила Сергеевна, – давайте документы, я взгляну на них, и если все хорошо, подошью к делу. Кстати, курсы начнутся десятого января. Вот визиточка, созвонитесь и отправитесь на первое занятие. Советую не пропускать!

– Стойте, – вдруг опомнилась Арника, – какие курсы, а девочка с ушками, Данечка наша, вы же сами говорили?!

– Какая девочка с ушками? С какими еще ушками? – не поняла Людмила Сергеевна.

– Грудничок с тугоухостью, – подсказал Иван и протянул документы.

– О, отлично, – переключилась на бумаги Людмила Сергеевна, – сейчас я все проверю, сопоставлю, а потом отвечу на ваши вопросы, дайте мне пару минут тишины, не хотелось бы допустить ошибки, которые окажутся в вашем личном деле усыновления. Помолчите, ладушки?

– Ладушки, – поддержал специалиста Иван.

Арника почувствовала, как по спине текут крупные капли пота. «Что-то она юлит, что-то здесь не то! Неужели… Так, успокойся, все хорошо, нужно просто подождать несколько минут!» – судорожно думала Арника, стараясь унять собственное волнение. Это плохо получалось. Девушка ерзала на стуле и проклинала Людочку за медлительность. Иван заметил, Арника настолько встревожена, что сейчас задохнется, и погладил ее по плечу.

– Возьми себя в руки, белочка! Всего несколько минут ожидания, окей?! – прошептал он на ухо жене.

– Окей, – ответила Арника.

Людмила Сергеевна подняла глаза на супругов и снова проявила свое обольстительное женское кокетство:

– Кто бы мне так на ушко шептал? Эх, любовь, любовь… Вам, Арника, кхе, кхе, Эрнестовна, очень повезло, самый жирный ломоть урвали!

– Странные у вас сравнения! – чуть не подавился воздухом Иван.

– А что странного? Это комплимент для вас! Такой мужчина – лакомый кусочек! Ну, да ладно! С документами все в порядке, вы допущены к усыновлению. Пройдете курсы, они длятся два месяца, получите заключение психолога, принесете мне, и начинаем подбор ребеночка!

– Подождите, – не выдержав, перебила Арника, – какой подбор? Мы хотим забрать девочку с ушками, исключительно ее!

– Я поняла вас, – взяла слово после некоторой паузы Людмила Сергеевна, – девочку с тугоухостью вы хотели.

– Нет, не хотели, а хотим по сей день! – включился в разговор Иван.

– Я еще раз повторяю, – продолжила Людмила Сергеевна, – я все поняла, но ее уже нет.

– Как нет, – почти кричала Арника, – она умерла?

– Ха-ха-ха, – трясла пышной грудью Людмила Сергеевна, – зачем вы глупости говорите, усыновили ее!

– Я не понял, – возмутился Иван, – как усыновили? Мы хотели забрать грудничка, уже все купили для нее, комнату обустроили, вы шутите?

– Нет, я никогда не шучу! – уже совершенно серьезно ответила Людмила Сергеевна. – Усыновили и все тут. Это конкуренция. А как вы хотели? Пришли усыновители, у них все документы на руках, курсы, заключение психолога. Я не могу им помешать! Они опередили вас. Здесь так, кто успел тот и съел!

– Это вы о ребенке, как о пирожке с мясом? – рассердился Иван. – Посмотрите на мою жену, она почти плачет, зачем вы нас дурачили?!

– Успокойтесь, – смягчилась Людмила Сергеевна, – значит, это не ваш ребенок, а своего вы обязательно отыщите, молитесь и продолжайте начатое дело, все получится! Пройдете курсы, и тогда вы будете первоочередниками. Все, не смею вас задерживать! И выше нос, госпожа Светлосанова! Рано плачете, вот потом…

– Что потом? – не поняла Арника, вытирая платочком слезы.

– Потом плакать будете… От счастья, конечно, – ответила Людмила Сергеевна и проводила супругов к двери.

Мир Арники в одну секунду потерял все краски. Черная земля с грязными лоскутками снега качалась под ногами. По скользкой дороге неслись машины, похожие на безликие штрихи простого карандаша. Люди проходили с размытыми лицами мимо. Принарядившиеся к празднику витрины пульсировали серыми лампочками, а в голове дергал натянутый сосуд невыносимой боли. Арника шла рядом с Иваном, он обнял ее за плечи и молчал. Арника взглянула на него, почудилось, что Иван плакал, а может, это мокрый снег таял на его лице. Они шли вдвоем по проспекту, погруженные в немой траур, среди счастливых прохожих, любующихся новогодним убранством вечернего города. Присутствовало горькое ощущение потери, словно тот, кто целых два месяца светлым сгустком счастья жил в их доме, умер, они его только что похоронили и возвращались в дом без него, и от того войти в тихие комнаты еще страшнее. Все в доме еще дышит потерянным счастьем, еще не знает, что оно никогда не вернется. Ползунки, игрушки, кроватка… Арника не выдержала и громко зарыдала на всю улицу. Прохожие оборачивались, но Арника ничего не замечала.

– А-а-а, я во всем виновата, – причитала Арника, – пошла смеси покупать, нельзя, плохая примета! Сама себя наказа!

Она оплакивала свою девочку с ушками, которой в их доме, в комнате с бабочками, рядом с южанкой-пальмой никогда не будет. Иван крепко прижал жену к себе:

– Погоди, белочка, остановись!

Арника застыла, уткнулась лицом в тепло куртки мужа и затихла.

– Бельчонок, я все понимаю, это больно, но поверь, может, оно и к лучшему, значит, это действительно не наша девочка, а свою мы обязательно отыщем! Я обещаю тебе.

– Обещаешь? – доверчиво подняла на мужа красные от слез глаза Арника. – Честно?

– Честно, – через силу улыбнулся Иван.

И они пошли на остановку, чтобы вернуться в дом, еще пахнущий ожиданием Даниэллочки, но уже потерявший ее. Единственным, кто ждал сейчас их в этот час, был Рикки. Он в отчаянии вглядывался желтыми глазами в темноту зимней ночи. Стоял во мраке второго этажа на задних лапах, прижав морду к холодному стеклу, в надежде рассмотреть на мокрой дороге две фигурки, одна из которых принадлежит его матери.