Птенец кукушки. Отдать в хорошие руки!

Новогодние праздники прошли тихо, в узком семейном кругу. Арника успокоилась. Дала себе слово не расстраиваться. Потому что никакой девочки в их жизни вовсе и не было, был вымысел, который они сами себе придумали. Было странное ощущение обмана, словно им подсунули надежду, завернутую в яркий фантик, а когда фантик развернули, оказалось, что ничего внутри нет, кроме иллюзий. И вот именно из-за этих розовых иллюзий Людмила Сергеевна, подсунувшая пустышку в семью, стала ненавистна, неприятна, заняла позицию самого настоящего врага. Но и это прошло. Рядом всегда находился Рикки. Арника вновь переключилась на своего волка, и временами ей стало казаться, что вся затея с усыновлением полная ерунда. Соблазн, которому она поддалась! А теперь, оценив на трезвую голову ситуацию, не видит никакой необходимости в появлении нового члена семьи. Но такие мысли были мимолетными, Арника гнала их от себя. Еще с детства она привыкла никогда не сдаваться, а бросить все на полпути, означало – сложить крылья и признать свое поражение. Проигрывать Арника не любила, поэтому десятого января их ждали на курсах. Механизм процедуры усыновления давно оказался запущен, и не чужими руками, а желаниями самой Арники, ее страстями и попытками соответствовать званию женщины. Этот механизм уже никак не остановить. Не могла же Арника придти к Людмиле Сергеевне и сказать, что передумала, больше ничего не хочет, и мнимая девочка была необходима только потому, что у Томки, у последней из ее одноклассниц, причем самой некрасивой и самой посредственной, появился ребенок! А у нее, Арники, отличницы, умницы, всегда первой во всем, никаких детей и в помине нет. Не могла же она увидеть насмешку в лукавых глазах, а потом разочарование, потому что такие, как Арника, по мнению многих, всегда привыкли брать то, что им хочется, но никто не знает, что на самом деле происходит там, внутри, где бьется живое и очень доброе сердце! Людмила Сергеевна, может, только того и ждала, испытывала их с мужем, но Арника никому не позволит смеяться над ними или сомневаться в искренности желаний. Возможно, она идеализирует осиротевших детей, а они вовсе не такие ароматные цветочки, какими кажутся на первый взгляд. Об этом Арника почитывала на форумах приемных родителей, но сайт центра усыновления утверждал, что дети всегда остаются детьми, независимо от генов и происхождения, невзирая на угарное зачатие и дурные привычки биологических родителей. Всегда вина лежит на плечах усыновителей, не готовых к заботе и ласке, к работе над собой, не готовых к настоящей любви. Арника считала, что это уж точно не про нее. Волка смогла полюбить, неужели малыша своим большим сердцем не согреет?! И какая разница, кто его родители?!

Но где-то в глубине души Арника понимала, что втянута в систему, она ничего больше не решает, движется по инерции, напоминая себе тяжелый металлический шар, набирающий обороты на наклонной плоскости. Остановок быть не может, начатое нужно завершить, достигнуть поставленной цели, иначе, зачем жить дальше?! Не зря психологи говорят о двадцати одном дне, отведенном на появление привычки или искоренение ее. Они привыкли с Иваном жить в ожидании ребенка и отвыкать жить без него даже не пытались.

Курсы приемных родителей проходили в детском реабилитационном центре, расположенном на самой окраине города, о существовании которого Арника и Иван даже не догадывались. Десятого января весь день шел мокрый снег. Раскисшие тротуары, серые дома наводили смертную тоску. Полтора часа супруги ехали в маршрутке, впав в оцепенение. Арника смотрела на дорогу, временами отворачиваясь, завидев на ней истерзанную колесами птицу или впрессованного в асфальт кота. Иван равнодушно смотрел на голову водителя и думал о своем. Возможно, снова о работе, с которой в тысячный раз пришлось отпрашиваться, а может быть, о курсах, о новом этапе в жизни, хотя зачем мужу вообще все это нужно… Арника посмотрела на его висок, скулы, легкую щетину. «А он постарел! – подумала девушка. – Только сейчас при дневном освещении морщины стали такими заметными, щеки совсем ввалились, кормлю же хорошо, а глаза, бесцветные, впавшие! Что мы творим?»

Арника могла бы еще долго искать тупики сознания своими невеселыми мыслями, если бы не муж.

– Выходим, наша остановка! – толкнул он жену под локоть и начал протискиваться к дверям по узкому проходу.

Спустя двадцать минут блужданий по пустырям, Арника и Иван отыскали одинокое унылое двухэтажное здание, именуемое детским центром реабилитации. Его не спасали ни замысловатый забор, ни деревянные фигурки сказочных персонажей во дворе, ни розовая фасадная краска, ставшая грязно-серой от мокрого снега. От здания веяло холодом и одиночеством.

– Бр-р-р, – поежилась Арника, – ну и убожество, даже входить не хочется! Неужели здесь можно кого-то реабилитировать, больше напоминает хоспис?!

Арника и Иван отворили металлическую калитку в неуклюжих завитушках диковинных цветов и вошли во двор, на территории которого сиротливо слонялись три детские фигурки.

– Здравствуйте! – поздоровались дети.

– Здравствуйте, – ответила Арника, а про себя отметила, что дети такие же унылые, как и издание, даже определить невозможно, сколько им лет и какого они пола.

На ступенях, ведущих в здание, сидели коты. Всего их было девять или одиннадцать. Коты, в отличие от детей, имели ухоженный сытый вид. Арника согнулась и погладила одного по голове.

– Не трогай! Вдруг лишай?! – одернул Арнику Иван.

– Какой лишай, Ваня, они так вкусно котлетами пахнут и еще чем-то волшебным!

– Ну и нос у тебя! – рассмеялся Иван. – Понятно, почему дети такие тощие, все этим гадам отдают! А они не против! У-у-у, сытые мордахи! – и тоже потрепал одного кота за уши.

Кот зажмурился от удовольствия и начал громко мурлыкать, подергивая лапами и показывая свои острые коготки.

Супруги вошли в здание, поднялись на второй этаж, минули холл, уставленный стульями, и подошли к кабинету, в котором, согласно договоренности по телефону, должен состояться прием. Двери были открыты настежь. Навстречу Арнике и Ивану тут же выбежала молодая высокая девушка. Она показала рукой на стулья в темном холле и попросила ждать, пока не соберется вся группа. Арника покорно кивнула, вернулась в холл, расстегнула куртку и, выбрав из множества стульев самый удобный, опустилась на него. Рядом с ней на соседний стул присел муж.

– Ну, что же, бельчонок, мы с тобой как всегда раньше всех приехали! Посмотрим, сколько всего людей соберется. Видимо, мы не одни.

– Посмотрим, – прошептала Арника и почувствовала, как снова нервничает.

Конкуренция не давала ей покоя. Особенно в столь деликатном деле. «Неужели усыновителей так много? – думала Арника и дрожала. – Девушка говорит о целой группе. Группа, это сколько? Пять, десять человек, а может, все пятьдесят? Дела! А вдруг нам с Иваном не хватит ребенка? Ведь такое возможно! Вдруг нас опередят, как произошло с Даниэллочкой? Нужно непременно быть шустрее, иначе мы останемся без ребенка!»

Пока Арника рассуждала, холл начал заполняться людьми. Они приходили, тихо садились на стулья и делали вид, что не замечают один одного. Арника подняла глаза, густая челка лежала почти на ресницах, было не совсем удобно. Но зато можно смотреть на людей исподтишка. Напротив сидела полная пожилая женщина, чуть дальше – еще три, средних лет; две супружеские пары, по возрасту такие же, как они с Иваном; и один молодой человек. «Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять! Всего девять, – сосчитала Арника, – ну, этих можно по отдельности не рассматривать, – подумала она о супружеских парах, – эти идут за одного, выходит, нас не так уж много! Да еще все из разных районов! Точно, детей хватит!» Но уверенность Арники быстро угасла, когда в холл продолжили входить все новые и новые люди, а она сбилась со счета.

Некоторое время Арника сидела как на иголках, готовая расплакаться: «Да сколько же вас! Идут и идут, нет конца и края!» Но потом она переключилась на странную парочку, шумно ввалившуюся в холл, и немного забыла о своих терзаниях. Арника принялась внимательно изучать молодых людей. Она не могла скрыть своего удивления и даже толкнула в бок Ивана:

– Смотри, какие экземпляры! Неужели им вообще кто-то может доверить жизнь ребенка? Они неадекватные!

– Я заметил уже, – прошептал Иван, – тоже наблюдаю!

Парочка действительно была своеобразной. Она – маленькая, круглая и нелепая, в длинной юбке. Лицо шаровидное, улыбчивое, волосы реденькие, зачесанные назад. Внешне – совсем дитя. Он – молодой, высокий, очень симпатичный. Лицо располагало к общению, но, когда мужчина открывал рот, хотелось поскорее чем-нибудь прикрыть уши. С его губ слетали такие бранные слова, что становилось стыдно всем присутствующим. Мужчина матерился, все его раздражало: спутница, одежда на ней, ее манера говорить и даже улыбаться; его раздражали воспитанники центра, которые изредка заглядывали в холл, чтобы поздороваться.

– Черт бы побрал этих маленьких кукушат! Что им здесь понадобилось, здороваются, зачем? – возмущался он.

– Успокойтесь, – пыталась остановить дебошира пожилая женщина, не выдержав брани. – Что они вам сделали? Детки воспитанные, зачем вы так?

– Ага, – спорил мужчина, – приперлись, чтобы поглазеть на своих будущих родителей!

– Да уймитесь, у этих детей нет статуса, они находятся в центре на реабилитации, и ни на какое усыновление не претендуют! У малышей есть семьи, попавшие в трудное положение…

– Ой, ой, знаем мы их положение! Бухают вот и все, а детей в эту богадельню сбагрили, за наши налоги харчи хлебать! Все мы знаем! – и мужчина, довольный собственным остроумием, обвел горящими глазами присутствующих, пытаясь среди них отыскать единомышленников.

– Семенушка, пушистик, успокойся, – погладила мужчину по щеке его спутница и закрыла рот нервного «пушистика» своими губами.

Они слились в поцелуе, таком омерзительном, что люди в холле отвернулись. Арника покраснела. Подобное поведение в ее понимании было недопустимым. Сама она никогда не позволяла ни себе, ни Ивану проявлять любовные ласки при посторонних, все это было слишком интимно, и предназначалось только для двоих, но никак не для глазеющей публики. Особенно, если в ее число входят дети.

Страстный поцелуй мог бы продолжаться бесконечно долго, и еще, бог знает, чем закончиться, если бы не высокая девушка, которая пришла в холл со списком.

– Ну, кажется, все собрались, – сказала она, улыбаясь, – меня зовут Дариной, сейчас мы сделаем перекличку, представимся. Поговорим о мотивации и пойдем в актовый зал на лекцию, которую проведет, и в этом вашей группе повезло больше остальных, специалист центра усыновления Потапова Марина Николаевна.

– А что, групп очень много? – задал вопрос молодой парень, все это время сидевший тихо в самом темном углу холла.

– Конечно, – еще шире улыбнулась Дарина, – каждые три месяца набирается группа из двадцати-тридцати человек. Много семей не имеет деток, а всем так хочется. Вот вы, например, тоже не исключение. С вас и начнем. Представьтесь, кто вы, чем занимаетесь и почему сюда пришли.

– Э-э-э, – смутился парень, – ладно, с меня так с меня! Я – Максим.

– Здравствуйте, Максим! – поприветствовала парня группа.

– Здравствуйте, – продолжил тот, – я не работаю на сегодняшний день, зато живу один в собственной квартире, которую потом могу завещать ребенку. Хочу усыновить мальчика лет семи.

– И на что же вы собираетесь жить? – поинтересовалась Дарина.

– Я собираюсь жить на выплаты, которые полагаются усыновленному ребенку до 14 лет.

– Вы думаете, что выживете на эти крохи? – удивилась девушка.

– Уверяю вас, – серьезно ответил парень, – уверяю!

«Ну и мотивация! – подумала Арника. – С нас три шкуры спустили, прежде чем допустить к усыновлению, а этот легким испугом отделался! И ничего, сидит среди нас и даже не скрывает своей материальной заинтересованности».

Через четверть часа очередь дошла до Арники с Иваном, они тоже представились, рассказали о себе. Группа встретила их достаточно тепло, но были и вопросы. Почти все молодые женщины не могли самостоятельно иметь детей. Арника, единственная из них, могла, но не хотела. Поэтому после некоторых рассуждений на тему деторождения она приобрела статус благородного человека, которым движет не природная потребность, а исключительное отношение к сиротам. И снова на нее смотрели как на святую. Арника стала притягательным магнитом. У нее было то, чего нет у других. У нее была возможность, этой возможностью рожать она манила, волновала женскую половину группы, утратившую свою самую важную функцию – давать жизнь, без которой ни одна нормальная женщина, живущая в обществе, не может чувствовать себя полноценной его частью.

Познакомившись с группой, Арника узнала историю каждого ее представителя и пути, приведшие в этот реабилитационный центр. Ей было очень интересно наблюдать, как люди сначала осторожно, стесняясь, рассказывают о своих проблемах, а потом все увереннее, уже не делая тайны. Это было похоже на групповую исповедь. Долгие годы мужчины и женщины таили боль в самих себе, отшучивались перед друзьями и родственниками, когда те задавали вопросы о детях, и никак не могли заполнить пустоту в сердце. А теперь, сделав шаг навстречу другой жизни, в которой будет ребенок, и пусть не свой, зато такой желанный, выношенный в душе, в мыслях, люди раскрывались, говорили о своих мечтах, и глаза их блестели. Даже странная парочка, когда рассказывала о воображаемом ребенке, всплакнула, и рот мужчины перестал извергать бранную речь. Но больше всего Арнику поразила женщина, которая попрощалась со своим мужем во имя усыновления ребенка. Она была преуспевающим доктором и творила такие чудеса, что о ней гудел весь город. Арника слышала об этом удивительном человеке, читала в газетах, и теперь не могла поверить, что врач от бога, как говорили люди, сидит совсем рядом с ней, придерживая обеими руками подушку под широким бесформенным свитером.

Пообщавшись с людьми еще до начала лекции, Арника узнала очень много любопытных вещей. Научилась различать приемные и опекунские семьи. Ей объяснили, что несколько человек уже приходят на курсы второй раз, потому что, если в течение года не выбрать ребенка, всю процедуру придется проходить заново. И Арника дала себе слово, что непременно станет мамочкой в ближайшее время после окончания курсов. Ибо сбор всех документов, беготню по кабинетам она уже вторично не вынесет. Наконец, Арника выяснила, что такое ребенок без статуса или с ним. Иван тихо сидел рядом и дремал. Он встрепенулся тогда, когда пожилая женщина, пришедшая на курсы потому, что имелась необходимость удочерить девочку, которая семь лет в семье была под опекой без статуса, а теперь этот статус получила, громко рассказывала Арнике обо всех тонкостях усыновления, присев с ней рядом на свободный стул. Спросонья Иван не понял, о каких статусах идет разговор. Арника объяснила ему на ухо:

– Понимаешь, Ванечка, ребенок со статусом, это когда он полностью готов к усыновлению. Биородители… Да, да, не смейся, так их зовут усыновители, а еще есть понятие «биомать». Так вот, если биородители лишены прав на ребенка, и он всецело находится в ведении государства, то малыш получает статус. Такого ребенка можно и в приемную семью и на усыновление!

– Понятно! – улыбнулся Иван. – А я думаю, что за статусы такие…

– Слушать нужно внимательно! – легонько ущипнула Арника мужа за бок. – А ты вместо этого дремлешь!

– Заметила, да? – покраснел Иван. – Не сердись на меня, встаю рано на работу, вот и не высыпаюсь. А здесь так тепло и свет приглушенный, что я разомлел!