Бродяги

– Согласен.

– С чего начнём?

– Для начала надо как-то расшевелить память Диви.

– Кажется, я знаю способ. – Дилла развязала свою котомку. – В твоём кристалле можно увидеть только приятные воспоминания?

– Не только. – Лейн взял у неё прозрачную сферу, покатал в ладонях. – Диви, иди сюда. Смотри, что у меня есть.

***

Дерево спит. Впервые за много-много дней сон его пахнет мёдом и ветром. Гудит запоздавший рой, возвращаясь в дупло. Пчёлы слетаются с четырёх сторон, отяжелевшие от собранных новостей.

Корни Дерева конвульсивно дёргаются. Там, во сне, они ещё целые, не обожженные сводящей с ума болью. По ним тоже приходят вести, но медленно. Пчёлы летают быстрее. И они уже близко.

Сон ломается, из трещин выползает дым… Рой сбивается с пути, пчёлы падают, хрустят под ногами человека в серой мантии… «Это последнее средство! Я всё исправлю! Только позволь мне…» Что он просил? Не вспомнить… Только трещины и дым. И мёртвые пчёлы…

Дерево просыпается. Пахнет кровью и гнилью. Ловчая лиана поймала птицу, заталкивает помятый трупик в дупло. Дерево заставляет лиану вытащить из дупла скопившиеся кости. Под ними дурно пахнущие искрошившиеся соты. Пчёлы умерли – все до единой – и уже ничего не расскажут.

Дерево вздыхает. Кровь… Её нельзя смешивать с древесным соком. Созидающий богов получает чудовищ. Но чудовища тоже хотят жить…

Глава 21. Гоблинская честь

"Сделка есть сделка".

Английская пословица

Хватая ртом воздух, Бор вцепился в колючую еловую лапу, подтянулся, вытаскивая онемевшие ноги с заклятой гари. Сердце колотилось в рёбра, грозилось лопнуть. Стар он уже для таких забегов!

Бор сдвинул набитый до отказа поясной кошелек на бок, чтобы не мешал, и отполз подальше от границы. Сухая хвоя набивалась в рукава, щекотала живот. Пуговицы на куртке оторвались. Эх, зря он не надел новую… Бор сунулся в прогал между деревьями и ткнулся головой в липкий от смолы ствол. Какого демона?! Деревья научились ходить, или это у него в глазах двоиться? Скверно, ох как скверно!

Бор толчком перевернул себя на спину. Привязанный за плечами узел – старая, заслуженная палатка, со спрятанными внутри кое-какими полезными вещами, – помогла удержаться в полусидячем положении. Со второй попытки он развязал шнурки кошелька, вытащил пузырек. Хвала Лейну, зачарованная пробка не выскочила! Бор одним глотком втянул в себя зеленую жидкость. Скривился, занюхал рукавом.

Счастье, что Кедар не погнал его в Проклятый лес сразу, позволил забежать домой, хоть что-то прихватить. Бор истово надеялся, что возвращаться в Дробул ему уже не придётся.

Позвать бы Живоглота, но кот – не собака, по первому зову не прибежит. Зато крики может услышать нежить, а он даже на дерево сейчас не заберётся.

Бор закрыл глаза, расслабился, всем своим существом растворяясь в лесной подстилке. Чтобы сродниться с лесом, требуется время. Сиды слушают деревья и птиц, а гоблины – траву и шуршащую в подлеске мелочь. В этом лесу он бывал раньше, но не заходил дальше опушки. А сейчас придется пробираться к самому сердцу.

Постепенно темнело, а Бор всё лежал, запоминая потаенные тропы, впитывая запахи и шорохи леса. Наконец встал, кряхтя, потёр спину. Теперь он знал, куда идти.

***

Сплошная темнота. Эрлин без особой надежды подёргал дверь. По-прежнему заперто. "Подумай", – вот и всё, что сказал отец, закрывая его в этой пустой комнате с низким потолком, голыми стенами и таким холодным полом, словно под ним ледник. Чтобы не замерзнуть, Эрлин расхаживал из угла в угол. В животе бурчало от голода. Время обеда давно миновало, а ему даже куска хлеба не дали! Когда он заполучит Лейна, живого места на нём не оставит! Эта рыжая паскуда будет скулить и вылизывать ему ноги! Знать бы, где сейчас Бор, убил он уже Диллу или нет?

Эрлин закатал рукав и нащупал под кожей предплечья змейку. Она слегка шевельнулась под пальцами. Не надо было столько ждать! Подчини он Лейна сразу, как только отец получил сбрую единорога, не оказался бы в дураках.

А если рискнуть? Если произнести заклинание прямо сейчас? И плевать, жива Дилла или нет. Лейн её сам зарежет, если приказать. Так будет даже лучше.

Эрлин прижался горячим лбом к осклизлой стене. Отец разозлится. Но в конце-то концов, сколько можно позволять помыкать собой?!

Во рту пересохло от предвкушения. "Подожду ещё немного, – решил Эрлин. – Буду считать шаги. Как только досчитаю до тысячи, скажу заклинание. И если это нарушит какие-то планы отца, пусть пеняет на себя!"

***

Диви не плакал, только мелко дрожал, то и дело трогая пальцем язык, словно хотел убедиться, что он на месте. Дилла гладила его по спине, пытаясь осмыслить обрывочные картины, которые они увидели в кристалле.

Нож и чаша в изящных руках… Два рыжих существа, прижавшихся друг к другу. Похожи на Диви, но крупнее. У одного из них не рожки, а веточки с ярко-клейкой листвой… Пляшущий единорог, рвущий узду из рук мужчины в серой, как дым, мантии.

"Быстрее, Дариана!"

Меткий удар копытом по руке с ножом. Темнота и яростное ржание Дики… Всё кружится, не рассмотреть деталей…

Клещи, сияющие на концах мёртвым огнём. Приближаются, заполняя собой весь кристалл.

"Скорми языки Дереву. И выпусти стаю, пусть загонят никкенов в лес".

"Учитель, а если они погибнут? Всё пропадет даром!"

"Я не могу позволить им петь. Когда всё закончится, продолжим работу с теми, кто уцелеет".

Другой голос – высокий, по-птичьи пронзительный.

"Не надо! Ему больно! Зачем?!"

Крик Диви, от которого закладывает уши и трескается кристалл…

– Это самые сильные воспоминания, они подавили всё остальное, – Лейн стряхнул осколки кристалла в траву прозрачными каплями. – Жаль, что мы узнали слишком мало. Диви, а как погибли твои братья, помнишь?

– Они не давались ей. Дрались. – Диви отстранился от Диллы. – Тиви и Лиик. Они поэтому в крови были. И костлявые их догнали – в лесу уже. Я слышал… Но я… я не оглядывался.

– Ты не виноват, что выжил. – Лейн снял с себя плащ и накинул его на Диви. Закутал его, хотя в лесу было тепло. – Слышишь? Ты ни в чём не виноват.

– Кровь единорога! – Дилла хлопнула себя по лбу. – Её пьют, чтобы исцелиться!

– Так поступают только глупцы, – строго сказал Лейн. – Выпивший кровь единорога навлекает на себя проклятье. Ручаюсь, что этот маг и принцесса пили кровь детеныша Дики. И ты сама знаешь, что в результате с ними стало. Интересно, кого они ещё хотели напоить? Диви, не помнишь?

– Сделать неживое живым… – Рыжик начал раскачиваться, как в трансе. – А живое – ещё более живым. Он так говорил…

– Кто он? Как его имя? – спросил Лейн.

Диви продолжал раскачиваться и бормотать:

– Дерево злое… Я думал, оно доброе, а оно злое… Вода плохая… Птицы скоро умрут… И Живоглот… И я умру!

– Тише, тише, – Дилла обняла его. – Ты не умрёшь.

Рыжик ткнулся мордочкой ей в грудь.