Свободный полёт. Фантастические повести

Забрела однажды к ним в великий пост, на запах жареной картошки с мясом, одна очень набожная Лилькина институтская подружка. Долго она разглядывала самодельных куколок в домике, качала головой, а потом заявила, что на такой бесовский вертеп, их Антихрист надоумил, поскольку таких куколок, только деревенские ведьмы делают, чтобы наводить порчу и погибель на людей. А, поскольку среди этих кукол есть и Юлькины с Лилькой образы, то они вдвойне идиотки и лучше куклы те сжечь.

Бывают же такие, ну просто форменные дуры! Может от того, что натрескалась на халяву скоромного в постный день ее и дальше грешить-хаять хозяев хлебосольных понесло? Это что, а еще у Лильки есть подруга, с виду вроде бы и не дура, даже художником по костюмам в кино работает, а втемяшилось ей в башку такая блажь, чтобы Юльку в сарафанчик с кружавчиками нарядить. Это Юльку-то, стопроцентную пацанку! И, главное, зудит ей вечно под ухо, что, мол, она Лильку с панталыку сбивает, и без нее у Лильки совсем другая жизнь была, и сама Юлька вся не правильная, ну эта, хоть кукол не бранит и на том спасибо.

А надо сказать, что у многих челночников, пока они там по Финляндиям и Польшам с Китаями тюки ворочают, ворюги хаты обносили, а у Юльки с Лилькою так нетронутой комната и оставалась. Может потому, что не обзаводились они навороченными видиками с брюликами, а проживали прибыльные деньги себе и людям в радость, и товар дома не держали. Приедут, на склады оптовикам, товар збагрят, билеты на новую дорогу возьмут, местного барахла из тамошнего дефициту накупят, чтобы не пустыми переться, у дворничихи, что ближе к вокзалу живет, да прибирает, за пару денежных бумажек оставят, и гуляют до следующей поездки. А вот Юлька-то считала, что куклы самопальные от лихих людей им комнату стерегут. Вроде и соседка алкашка, и сыночек у нее наркоман со стажем, а дверь в Юлькину комнату нетронута неделями остается и даже замок ни разу не ковырнули. Кто знает? Может и в этом есть какая-нибудь суть.

Дамы с собачкой

Когда папик Лилькиной бывшей однокурсницы персональную фирму замутил, и Лильку туда на работу с приличным окладом взяли – Юлька не только за подругу радовалась. Наконец-то они смогут позволить себе больше не ездить и забрать окончательно от Ирины собачку домой. А то ж все в разъездах, а без собачки очень тосковалось. Купили ей новый ошейник с поводком, привели домой, и стали вечерами уже не дома пиво с чипсами глушить, а в скверике выгуливая Трезорку.

И Трезорка свое дело знала. Всех приставучих мужиков обгавкивала, отгоняла, а прикуривающим от Юлькиной зажигалки дамочкам и девушкам виляла хвостиком.

Собачку Юлька завела уже давно и случайно. Вернее так вышло, что это собачка себе Юльку завела. И не мудрено. Предки Юлькины из народа Коми, без собаки свою жизнь вообще не представляли. Давным-давно, когда людей коми называли зырянами и вместо республики исправительных лагерей для воров, убийц и всяческой контры, не разделяющей мировозрение политики партии и правительства с соседями, родственниками и коллегами по работе, стояли среди пармы (карельской тайги) хутора и села промысловых охотников, для которых понятие красть считалось бессмысленным. Самым большим грехом у них была трусость на охоте, а самой большой ценностью в хозяйстве – собака. Тогда люди, уходя по делам, подпирали дверь избы поленом, чтобы хорьки и лисицы в доме не набедокурили. А от кого еще? Не от соседа же! Теперь в тех краях все иначе и по Сыктывкару, Ухте, Усинску и Воркуте бегают бездомные Кабыздохи с Трезорками, и не найдется такого простака, который не запрет на три замка двери, просто подперев их поленом.

Юлька, хоть и детдомовская, но кровь зырянскую никакое образование и воспитание не вытравят. Кровь охотника и звериного следопыта, который не стал бы палить, абы убить и освежевать. Быть зверю не убийцей, а равным соперником. Недаром песня про Найду была одной из любимых. Впрочем, ее тогда многие пели.

Ночь матерой волчицей свернулась в клубок,
но не спит, а скулит и бредит.
Где-то там, за лесами, в глухой степи,
на ее охотятся волка.
А она в ошейнике, на цепи
залегла в конуре собачьей.
И зовет хозяин Найдой ее,
он не знает, кто эта Найда.

Королева просторов калмыцких степей
и гроза табунов сайгачьих.
Крошит зубы о звенья стальные цепи,
предвкушая хозяйское горло.
И уже за вожачкой пришла
и кружит за селом нашим стая.
Все собаки в округе поджали хвосты
и скребутся в хозяйские двери.

Брат мой, дома сиди, то не ветер в трубе,
это волки затеяли песню.
Пусть они этой ночью терзают овец,
Пусть насытятся алою кровью.
Нам бы ночь переждать.
Пусть они наконец уведут за собой нашу Найду.

К собакам ее тянуло сызмальства. Чуяла она с ними какую-то древнюю связь. И собаки ее натуру чуяли за версту. Вот так, однажды вечером, после новогодних праздников, подбежала к ее ногам Трезорка, уткнулась носом в ботинки и дрожала, и скулила, пока Юлька не взяла ее на руки и не унесла домой.

В любой дворняжке можно обнаружить следы высокопородных предков. И у Трезорки замес фокса с французской болонкой и кокер-спаниелем выдал удивительно симпатичную мордашку, экстерьер средних габаритов, ласково-игривую натуру с охотничьим азартом.

Еще неизвестно, удалось бы Юльке убедить соседей дать разрешение на проживание Трезорки в их квартире, если бы та не выхватила за хвост из-за соседского холодильника огромадную крысу и не придушила ее мгновенно у всех на виду. В результате чего, «собачья прописка» была одобрена единогласно. Дом старый, перекрытия деревянные, крысы еще по потолку не бегают, но все идет к тому, а тут такая крысоловка. Кто ж ей откажет?

Жизнь с собакой здорово отличается от жизни без нее. Во-первых ты больше гуляешь и гуляешь даже тогда, когда ни за что бы носу из дому не высунула. Во-вторых собака знакомит с хозяевами других собак и у тебя появляются друзья и даже может быть больше, чем друзья. Ведь, если бы ни Трезорка – Лилька бы сто раз мимо Юльки прошла и на сто первом не зацепилась бы тоже.

А теперь они вместе Трезорку выгуливают, играют с ней в догонялки, мячик, бросают палочку. Не станут две взрослые дамы так сами по себе скакать и бегать, они ж не сумасшедшие. А дамы с собачкой такое себе могут позволить, поскольку это органично смотрится.

Вечерами, когда подруги решают «попинать балду» с попкорном и пивасиком, они врубают индийское кино с плясками, соплями и песнями. Тогда Трезорку от телевизора за уши не отодрать. Она мордой в экран уткнется, ушами прядет, глазами водит и переживает очень.

Измена

По челночному бизнесу Юлька продолжала ездить теперь одна и не на долго. Ей одной уже не стремно – дорога протоптана.

В тот памятный год все у Юльки складывалось удачно. Возвращалась она из Германии с хорошим наваром, с кучей подарков для своей любимой и для ее родни, с новыми куколками, которых Юлька уже без наглядного примеру, из головы сочинила, да и смастрячила. Вот размещает она этих куколок в Лилькин домик, Трезорка под ногами радостная крутится, а у Юльки на душе погано, муторно, не приведи Господь. Вертится в голове любимая песенка, непонятно зачем и почему, но вертится:

Пока белеют питерские ночи,
пока стареет звонкий серп луны…
Давай друг другу голову морочить
не вспоминая, что кому должны.

В разгаре лето пряного июля
вчерашнего, сегодняшнего дня.
Кого-то этой ночью обманули,
но каждый верит: «это не меня».

С такою верой прыгнув с парапета,
с Невою побарахтавшись на ты,
мы дожили до нынешнего лета,
и что нам разведенные мосты.

Любовь моя, я так давно скучаю!
Давай, тесней прижмемся как-нибудь.
Но завтра, из России вдаль отчалив,
ты обо мне, пожалуйста, забудь.

Забудь, что я тебе сегодня пела,
сгорая от безумного огня…
Тем более, что песня устарела,
едва коснувшись будущего дня.

Подумаешь, песенка на ум взбрела! Но мотивчик настораживал. И, вроде встретили ее радушно, и в постели они с любимой натешились, аж до полудня следующих суток… А как стали на тусовку, в ночной клуб собираться, так ее вовсе колбасить начало. Ну, прямо, плющит-таращит, хоть удавись.

А Лилька-то Юльку на одиннадцать лет моложе, нельзя ее вечерами дома мариновать – сбежит. Она не кукла, ее в терем не запрешь. Значит расклад один: Если любишь – выгуливай! Вот и поперлись они сперва в «МОЛОКО», а потом в «ГРЕШНИКИ», а потом…

Подошел какой-то малознакомый пижон, протянул Юльке свою папироску, вроде бы как по-братски, ну она и затянулась пару-тройку раз, чтобы человека не обидеть. А чувак еще какую-то свою философскую базу под этот косяк стал подводить. Только Юлька философов терпеть не может. От них же государственные перевороты случаются, да религиозные секты всякие образуются. Она ему так и сказала:

– Какой, блин, смысл жизни? Коси и забивай.

А он ей тогда с другой стороны запел:

– Да у меня той травы дома, целая наволочка насушена. И с собой на всю кодлу хватит. Я не дилер – я угощаю.

Кто смог бы сейчас объяснить: Чего не хватало двум любящим друг друга дурам? Зачем счастливым девчонкам, вместо того, чтобы радоваться ночам уединения, шляться по богемным пирушкам и демонстрировать свое счастье на пьяных презентациях бездарно выпендрежных нонконформистских мазил с манерами панельных проституток? Где, когда и после какой по счету рюмки, и после какого по счету косяка, они подцепили этого модернового дядьку? – Юлька уже вряд ли вспомнит. По всем своим повадкам, он смахивал на голубого. Вот почему. безо всяких опасений, они потащили его к себе домой, где и продолжали тусоваться с песнями и плясками.

Нельзя сказать, что Юлька перепила, поскольку не имеет привычки напиваться и, обычно, прекращает пить на автопилоте, как только начинает слегка хмелеть. Но тут она вырубилась – не помнит как.