Свободный полёт. Фантастические повести

Свободный полёт. Фантастические повести
Ольга Краузе

Свободный полет фантазии автора вылился в две совершенно разные повести, герои которых живут и любят по своему разумению в разных мирах. Но одно их объединяет – это жажда жизни в согласии с совестью.

Свободный полёт

Фантастические повести

Ольга Краузе

художник обложки Пагава Тамара

иллюстрации Ольга Краузе

© Ольга Краузе, 2019

ISBN 978-5-4490-4080-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Свободный полёт

ПАДЕНИЕ

Бессонница и сновидения

Кабы в храме не запрещалось курить, Юлька бы Всенощную отстояла. А то как расчувствуется, растрогается, рука в карман за сигаретами сама тянется. Это вам не метро, где проехала из одного конца в другой, вышла и закурила. Молитва должна идти от души. А ежели душа закурить требует, а нельзя?

А чтобы порассуждать о «бизнесе» отцов церкви нашей, то курить еще больше захочется. Однако их мудрая стратегия нанесла серьезный ущерб истинным слугам дьявола, «табачным королям». Поскольку те платят пошлины и акцизы, а кто посягнет облагать налогами церковь Божию? Мирской недотепе Юльке, той «божественной» стратегии никогда не понять, ибо неисповедимы пути Господни.

Прости, Господи, ее душу некрещеную, ибо сам обряд крещения Юлька так ни разу и не смогла отстоять до конца. Когда всем бабам и девицам велят спустить чулки, а мужикам и хлопцам задрать брюки…

Прости, Господи, душу ее грешную, что в храм тянула во дни запретные, ибо никакие фирменные прокладки и тампоны-тампаксы Господа не обманут.

И не пытала она у Господа, за что душа ее мается, по свету белому мыкается. И не роптала на Господа, аки дитя неразумное, птичку божию удавивши, прощение за грехи просит. А птичка божия не воскреснет! Так по что же святой отец в купол басит: «Ныне отпускаются грехи раба твоего»?

Не давила Юлька птички божией, не топила малых деток от собачек, кошечек, не травили даже мышки серенькой. А что в постные дни убоиной питалась, а в праздники голодала, так на все воля, Господа. И молюсь я по своему скудному разумению, и сказание сие о бедной Юлькиной душе, по дороге между тем и этим светом заплутавшей, поведаю, как сумею.

Сказывали, будто таблица Менделеева Дмитрию Ивановичу сама приснилась. А мне сдается, что она ему и вовсе спать не давала, а уснул-то он исключительно, когда всю систему окончательно представил. И только недостающие элементы в пустых клеточках осталось вычислить.

Хвала тебе, великая бессонница, пособница творцов и открывателей! Да разве села бы я записывать это горькое повествование, если бы каждую ночь, вплоть до самого утра, не грохотал за окном отбойный молоток, сопровождаемый похабными прибаутками и трехэтажными матюгами дорожных тружеников, поставленных мудрой рукой вышестоящего начальства реконструировать трамвайные пути именно в это благословенное время суток.

Да, разве села бы я писать, если бы спала не одна, а в обнимку?

Спасибо тебе, одиночество, берег мой неприкаянный, только ты даешь мне право оставаться самой собой, примеряя все встречные образы. Только при тебе маячит на горизонте петля – гениальное изобретение всех времен и народов, позволяющая однажды человеку раз и на всегда оторваться от земли, а не гнить заживо в собственных экскрементах, в суетливом окружении сердобольных обожателей, готовых тебя мучить до бесконечности.

Юлька не любила болеть. Когда она болела так, что уже не в силах притворяться здоровой, – она всех сердечных и сочувствующих посылала на три буквы. Когда Юлька действительно всерьез и надолго заболевала, ей снился, с навязчивым постоянством, один и тот же бред:

Как она бежит. высунув язык, вдоль нескончаемого забора, пока в этом заборе не образуется дыра, в виде двух оторванных досок, валяющихся здесь же, под забором. Все пространство в этой дыре занимает старое кладбище. А между могильных оград и обелисков пролегает узкая тропа в Юлькино логово, где в лопухах, на ворохе тряпок, ждут ее, еще полуслепые щенки, которых она готова кормить до утра. Все восемь Юлькиных сосков горят от жажды накормить детей. Но там, под лопухами никого нет, а собранное некогда ею в кучу тряпье, растаскано вокруг разоренного лежбища по соседним кустам. Сначала, запаниковав, Юлька начинает нюхать землю, заглядывать в провалившиеся могилы, а потом садится на задние лапы, задирает морду на закат и воет горько и тошно, пока не проснется. А, проснувшись, чертыхается, закуривает и плачет так, что лучше не суйтесь к ней, а то обматерит и сами знаете куда пошлет.

Вещие карты

Глухой слышал, как немой рассказывал, что слепой видел, как хромой быстро-быстро бежал. Вот и я много чего поведаю, а верить мне или не верить, ваше дело.

На заводе, где инженером-конструктором трудилась Юлька, в механосборочном цеху, работала нормировщицей Ирина, многодетная мать-одиночка, Юлькина ровесница. Баба она была компанейская, шебутная и коллективные пьянки, с поводом и без, проводились именно на ее кухне, где она всем подругам лихо гадала на картах. Очень уж эта Ирина походила на цыганку. И за гадание свое обязательно деньги брала, поскольку относилась к делу весьма серьезно. А то, что потом эти деньги подруги все вместе прогуливали в ближайшей чебуречной, так на то они и деньги.

Надо сказать и карты у ней были, вроде бы простые, ан нет, заговоренные – правду говорили, даже вопреки желанию самой гадалки.

Однако Юльке Ирина никогда не гадала, а Юлька на этот счет и не озадачивалась. Вот только однажды, засидевшись у ней до глубокой ночи, попросила подругу погадать. Ирина в это время как раз карты перебирала и, как-то задумчиво произнесла:

– Ой, не стоит сегодня гадать, карты что-то врут.

– И с чего у тебя такое умозаключение?

– Да, видишь, два короля при поздней дороге, откуда им взяться в третьем часу ночи?

И, вдруг, раздался пронзительный звонок в дверь и, вслед за открывшей им хозяйкой ввалились два приятеля – макетчик Вася и сметчик Лёша из техотдела заводоуправления, пьяные, в дым.

– А мы идем и смотрим, что у тебя, Ирчик, свет на кухне горит, я и говорю Лёшке, нафиг нам, таким бухим, тачку ловить, нас еще водилы обшмонают и плакали остатки зарплаты! А лучше мы заглянем к нашему ненаглядному Ирчику, попьем чайку. Она нас, засранцев, в темноту не выгонит, хоть в коридоре на полу, да не на улице. А мы ее детишкам гостинцев с утра накупим, да и уйдем с Кешкой целыми и невредимыми, перед женами по полной программе отчитываться.

– Ну, вот, подруга, а ты говоришь, карты врут, нет уж, карты у тебя вещие. – засмеялась Юлька, стаскивая с пьяных друзей, изгвазданные в осенней грязи куртки.

Когда согревшись от домашнего тепла и горячего чая, гуляки угомонились и дружно захрапели в прихожей, на раскинутом диванчике, расположенном там, как раз, для подвыпивших гостей, которых грешно выгонять на улицу, Юлька уже с неподдельным интересом пристала к хозяйке, чтобы та погадала, не откладывая на потом. Ирина, еще немного поразмышляв про себя, взяла Юлькину гербовую бумажку, запихнула ее в лифчик и, закусив у краешка пухлого рта очередную беломорину (другое курево она не признавала), зашелестела картами.

В верхнем ряду выпали: восьмерка треф, туз треф и червовый король.

– В прошлом у тебя: слезы, напрасные хлопоты, нежданные трудности, семейное счастье.

– А пиковый король и пиковая шестерка с шестеркой червовой что означают?

– Это в ближайшие дни: проблемы с законом, опасная дорога, любовное приключение.

– Ух ты! А червовая десятка, трефовый король и бубновая дама?

– Это твое будущее: большое сердечное счастье, проблемы с начальством, помощь влиятельной женщины. Сердечное счастье будет связано с близким тебе человеком. Виновником своих служебных проблем ты будешь сама. Помощь влиятельной женщины придет к тебе со стороны людей, которых ты знаешь. А лежит у тебя на сердце бесполезная ссора – она может осложнить твою жизнь. Это классическая цыганская раскладка, на десяти картах, не врет, однако с ясностью напряженка. Сейчас я своей бабушки Яси гадание разложу, оно вернее будет.

Легенды про бабушку Ясю из Армавира сама Ирина распускала нешуточные. Так что авторитет именно такого гадания уже давно стал незыблемым.

На лбу гадалки выступила испарина, грудное контральто перешло на шепот:

– И жилец ты, и не жилец. А все через свою любовь и через собственное колдовство, которым ты сама и управлять-то не способна. Не будет тебе ни жизни, ни смерти, и станешь ты мытариться, пока не встретишь маленькую девочку с золотыми глазами, пока не подбежит к тебе эта девочка на своих тоненьких, еще не окрепших ножках, не обхватит тебя за шею, и не шепнет тебе в самую твою потерявшуюся душу одно только слово ЛЮБЛЮ.

Дикой тоской повеяло от этого гадания. Юлька даже отшучиваться не посмела, а просто сняла с вешалки свое пальтишко и ушла бродить в слякотную ночь, натыкаясь на фонарные столбы до рассвета.

Ирина ей душу всколыхнула. Юлька призадумалась над своей судьбой крепко. Ведь это ж только ленивые языки среди нас не гоняли пургу, будто Юлька спит с половиной Питера, а в натуре, с ней давно на одной кушетки спит только ее собака, которая в данный момент дожидается у дверей запертой комнатенки с надеждой на утренний выгул. Юлька весьма самодостаточный и свободолюбивый человек. Она терпеть не могла выяснения отношений и легко уходила, разрывая близкую связь после первой же размолвки. А тут Ирина ее своим гаданием так напугала, что буквально уже на следующий вечер, выгуливая собаку вдоль набережной, она всем сердцем жаждала разрушить свое одиночество. В голове навязчиво вертелась шаловливая песня:

Когда дует с моря Гиперборей,
стаи рыб гоняя в устье Невы,
на покосе запах свежей травы