Слева от Азии

– Кто?! – заорал коломенский браток и бросил трубку.

– Ссуки!!!, – прорычал Валера и с силой сжал кулаки.

Через минут пять раздался телефонный звонок.

– Слышь, братан, как тебя кличут?

– Валера.

– Короче, Валера, ты сам виноват. Имя озвучивать надо было сразу. Такая байда, ты слушаешь? Пацаны уже полетели на кладбище, если надо, то и архив на уши поставят, но могилу его матери найдут. Рядом сделаем для Лесника. Ты на проводе?

– Да.

– Вот. Прямо сейчас, в столице, в Ботаническом саду, наши ищут кедр. Не найдут там, хоть с Красной площади выкопают. Ствол, в смысле дерево, будет. Про бабло забудь – не было такого базара. Всё будет сделано, как для себя.

– По дереву постучи.

– Я себя по груди стучу. Что у вас с машиной? Есть на чём доставить?

– Найдём.

– Тогда свиснешь, когда ждать. Всё сделаем путём. Бывай, Валера.

– Спасибо, – сказал Валера и, почему то заплакал.

Похороны прошли без шума и скопления машин. Кедр посадили в ногах у Лесника. Когда начали засыпать могилу, к кладбищу подъехал грузовик с полным кузовом кедровых шишек. Братва руками перетащила шишки на могилу и сложила надгробным холмиком. Потом поговаривали, что местные кладбищенские бомжи, подчищавшие могилы после прихода родственников, с уважением поправляли рассыпанные ветром шишки. Но не одной не взяли. Кедр прижился.

Поминки тоже не походили на предыдущие подобные события. Братва выехала за город, на природу, и там помянули честного вора. Ну, а поскольку, практически все питейные и увеселительные заведения в городе принадлежали выехавшим на природу, то все кафе и рестораны были закрыты. Правонарушений в этот день милицией зафиксировано не было тоже. Главное между людьми уважительное отношение.

Такой вот простой финал у непростой жизни. Вспоминая Лесника в Чешском городке, мне вспомнился ещё один персонаж – бывший НКВДшник Кураков, на чьих плечах Победа добралась до Берлина. Они были, примерно конечно, ровесниками. Хотя нет, Кураков лет, эдак, на двенадцать постарше будет, но не суть. Ведь у этого Гермогеновича судьба тоже не мармеладная была с детства. Поди, и горя он хапнул не одно ведёрко. А каков финал? В одиночестве, в своём доме, и во вранье до последних секунд жизни. А другой, ещё при жизни, оброс, как кедр мхом, легендами. А ведь и НКВДшники и зеки всё равно люди, подобные нам – из костей и из мяса. И далеко не однозначно одни плохие, а другие хорошие. Они часто менялись местами и ролями. Вот и жили в одни годы два человека с разными судьбами и несхожими финалами. Главное – отношение. И УВАЖЕНИЕ.

Словно из сна в реальность меня вернул голос жены.

– О чём задумался? Нам уже спускаться пора.

– Да, так… Лесника вспомнил. Мне, кажется, что он долго не протянет. Не в его возрасте такие травмы переносить. Да, уж…. Пошли к столу.

В большой комнате на первом этаже был накрыт стол. Петрович стоял лицом к окну, заложив руки за спину.

– Мы не вовремя?

– Хотите новость? – Не оборачиваясь, спросил Петрович.

– Нет. У нас уже одна есть. И та плохая.

– Откуда узнал?

– Валера звонил. Он в больнице дежурит.

– Значит, знаешь…. И что думаешь делать?

Я мог бы ответить на этот вопрос так, как ответил мне Валера, но разглагольствовать о Нострадамусе просто не было настроения.

– Откуда мне знать, что делать…. Я здесь по приказу Лесника. Говорите вы мне, что надо делать.

– Что делать.… Сначала за стол, думать потом будем. Выпьете?

– Не то настроение.

– Это точно, это точно… приятного аппетита.

Разговор не клеился. После застолья нас попросили подняться наверх и подыскать себе развлечение самостоятельно.

Через окно нашей комнаты я увидел, как Петрович с Лёхой сели в машину и куда-то уехали. Тут же без стука в дверях комнаты появился парень в шортах и наплечной кобуре. Босиком.

– Вова. Здрасьте. Пардон. Без стука. Завтра, в восемь утра уезжаем. Из дома никуда. Пока.

Дверь закрылась. Вот так ёмко и немногословно мы получили информацию обо всём, что нас ожидает в ближайшее время. Заодно и познакомились.

– Деуки, я уоука, – передразнивая детсадовского и картавого знакомого, неизвестно для чего вынырнувшего из памяти, громко сказал я.

– Я слышу, – из-за двери прокричал Владимир.

Нам стало смешно и очень неуютно. Нас уже охраняли с оружием у дверей нашей комнаты.

– Что твоя интуиция на этот раз тебе говорит?

– Мне здесь настольно неприятно находиться, что пальцы холодеют. Ты, кстати, не обратил внимания на Петровича? Он себя так вёл за столом, как будто он чем-то разочарован, а не расстроен по поводу Лесника. Не заметил?

– Вроде нет. Мне, пожалуй, снова проконсультироваться надо. С Валерой. Я на улицу выйду и позвоню.

– Чтобы Вовка не слышал?

– Лесник куда-то перегнал все деньги. Все, понимаешь? Всю бандитскую кассу. Но, ни в одном разговоре Петрович и Чехия вместе не упоминались ни разу. Мне кажется, что нас должен был кто-то другой встречать. И не знакомый нам. А вот с этим всем, – я почти театрально обвёл рукой нашу комнату, – ну не входит здесь вилка в розетку. Особенно если эта вилка в шортах и в наплечной кобуре.

– Но ты ведь к тем деньгам отношения никакого, правильно?

– Правильно. Но получается так, что это понимаем только мы с тобой. Ладно, пойду в Смольный позвоню.

В коридоре второго этажа, на стуле, видел Вова. Он повернул голову в мою сторону и состряпал вопросительную мину. Я сделал вид, что не понял смыла его гримасы, и начал спускаться по лестнице на первый этаж.

– Ты куда?

– Туда.

– Зачем?

– Я арестован?