ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 4

***

Я чувствовал, как у меня холодеет внутри:

– ОН… Он же обо всех наших поступках, даже мыслях… Знает! По определению.

– Лучезарный не всевидящий Бог, – перебил мое блеянье Велиал. – Он может ОЧЕНЬ многое, что и не снилось обычному человеку, даже бесу, даже демону. Даже мне. Но – не все. Если ты не проговоришься, то о нашем разговоре Он не узнает.

– И как ты себе представляешь: я пойду и расскажу… И как?.. Да ПОШЛИ вы со своими ИГРАМИ!

Велиал повел рукой в мою сторону. В тот же миг, будто звук отключили: я перестал слышать произносимые мною слова; осталась артикуляция, движение губ и языка, но голос пропал.

Я вытаращил глаза, испуганно уставился на Велиала.

– Не гунди, – раздраженно сказал демон. – Последнее время ты меня бесишь, – он улыбнулся удачной метафоре, – и задаешь много вопросов. Я сторонник демократии, но могу стать тираном. Пойми, букашка, червь, маковое зернышко, таких как ты – миллионы! Еще больше тех, кто готов служить мне за ГОРАЗДО меньшие блага. А я ломаю тебя, будто целку. При том – неблагодарную.

Он махнул рукой. Тиски на горле расслабились.

Глава двадцать восьмая

Ночь с 21 на 22 января 2014 года

(продолжение)

***

– Еще раз повторю, – сказал Велиал после некоторой паузы. – Если о нашем разговоре узнает КТО-ЛИБО третий, а потом проболтается… Мы с тобой не жильцы. Наши монады будут распылены и больше НИКОГДА не возродятся. Мне даже прошлые заслуги не помогут. О тебе и речи нет. И так…

Демон скорбно свел брови, глаза его потускнели. Он продолжил:

– При всем величии и могуществе, в последнее время Лучезарный сдает позиции: он утратил былую решимость, гонор и спесь, стал осторожным, до брезгливости покладистым. И, самое непростительное: он начал жалеть людей – в подавляющем большинстве своем – лживых, корыстных, лицемерных, жестоких тварей, которые готовы на все, ради наживы и причинения страданий ближнему.

Демон посмотрел мне в глаза.

Я сидел приникший, немой.

Я ожидал от Велиала многого, но только не критики Люцифера!

– И вот теперь, на этой важной стратегической территории, в колыбели восточнославянского христианства, когда давно пришла пора последней и решающей Битвы с православием – единственным оставшимся камнем преткновения на пути мирового Сатанизма – Лучезарный начал жевать сопли. Так у вас называют нерешительность?

Я кивнул. Теперь я понимал, почему Велиал предупреждал о молчании.

– Десять земных лет тому назад, Светлые Воины здесь уже пытались пошатнуть столпы православной веры, нейтрализовать Печерскую Лавру, прочие монастыри. А потом, создав форпост в Киеве, ринуться на север, прямо к ненавистной Московии: уничтожить и развеять по ветру Оптину пустынь, Валаам и прочие островки мерзкой религии, которая никак не желает поступаться и служить Лучезарному, как это сделали ее старшие и младшие сестры в Европе, да и во всем человеческом мире.

«Если можно, то короче – страх как не люблю длинных тостов и монологов».

– Да уж, – хмыкнул Велиал, и продолжил. – Десять лет назад была предпринята решительная попытка шабаша на Козьем болоте: включили обновленные ретрансляторы, подтянули зомбаков, вывели на улицы гипнотиков. Наши эмиссары из европейских лож понаехали, лично управляли. Газеты, радио и телевидение по заданной технологии обрабатывали местных обывателей. И уже казалось, что победа близка, но не хватило самой малости, последнего штриха, решающего мазка на батальном полотне. А без этой – НЕОБХОДИМОЙ – малости, великое начинание сперва превратилось в фарс, потом – в клоунаду. Бес Прыщавый, поставленный на правление, рассорился с Гекатой. Вместо уничтожения православия, они выясняли, кто из них главнее. В конце концов, их сместил бес Гопник, погнался за сокровищами земными, пошел на поводу Московии, и христианство укрепилось здесь пуще прежнего… А все – из-за мелочи, из-за ерунды, которую не одобрил Люцифер.

***

Велиал поднял на меня обиженные глаза: в них тоска, и скорбь, и раздражение.

– Что за мелочь? – спросил я.

– Для завершения операции нужна была ритуальная жертва, чтобы всколыхнуть вялое болото. Нужно было пролить кровь на жертвенник Хаоса – это бы запустило цепной механизм необратимой революции. Но Люцифер запретил – он, видите ли, был за ненасильственное свержение.

Велиал в сердцах махнул рукой:

– Десять лет насмарку!

– А теперь? – нетерпеливо спросил я. Велиаловы откровения напрягали.

– Теперь повторяется то же самое. Целое лето по стране колесили три беса-балбеса – ничего не выездили. Один из кураторов этой территории – бес Пастор-Шлаг – на расширенном заседании Светлого Воинства уверял, что все готово для перехода под знамена Лучезарного. Тот согласился, дал добро на переворот. Подтянули силы, инициировали «спящих» – в том числе и тебя, – Велиал кивнул в мою сторону. – Организовали, закрутили – даже сам Люцифер на смотр пожаловал. А теперь…

Велиал пожал плечами.

– Теперь повторяется пройденное десять лет назад: если публично не прольем ритуальную кровь, не принесем в жертву гипнотика – получится пшик. После январских праздников наметился спад революции. Даже удачные мероприятия на Крещение погоды не делают. Никто не хочет воевать.

Велиал горестно вздохнул и добавил:

– При такой вялой общественной эрекции отобрать власть можно, но удержать – нереально.

– И что ты хочешь от меня? Конкретно.

Глава двадцать девятая

Ночь с 21 на 22 января 2014 года

(продолжение)

***

– Нужно всколыхнуть толпу без разрешения Люцифера,– чуть помедлив, ответил Велиал. – Даже против его воли. А потом доложить результат. И если ВСЕ получится – а оно НЕ-МОЖЕТ НЕ-ПОЛУЧИТСЯ – Люцифер простит.

Велиал расправил плечи, горделиво, чуть театрально, вскинул голову:

– Победителей не судят…

«Кому нужен этот спектакль?».

Казалось, Велиал моей мысли не расслышал. Вдохновенно продолжил:

– Нужно, чтобы ИМЕННО Я организовал, а потом доложил Лучезарному о завоевание твердыни славянского православия. Нужно, чтобы ИМЕННО ТЫ – мой ведомый – дал команду на принесение ритуальной жертвы.

– У тебя нет более опытных и честолюбивых?

– Есть. Но я ХОЧУ, чтобы ЭТО сделал ТЫ! Потому что, ЭТО МОЕ ЖЕЛАНИЕ, – Велиал помрачнел. – Я тебя слушал, и ты меня послушаешь.

– Но я хочу знать истинные причины.